Екатерина Андреева-Бальмонт - Воспоминания

• Название: Воспоминания
• Автор: Екатерина Андреева-Бальмонт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-8242-0040-8

Екатерина Алексеевна Андреева-Бальмонт (1867–1950), жена известного русского поэта К. Д. Бальмонта, благородная и обаятельная женщина, обладала живым и наблюдательным умом и несомненным литературным талантом. Это делает ее мемуары — бесценный источник по истории русской культуры и быта сер. XIX — нач. XX вв. — предметом увлекательного чтения для широких кругов читателей. «Воспоминания» Е. А. Андреевой-Бальмонт, так же как и стихи и письма К. Д. Бальмонта к ней, напечатанные в приложении, публикуются впервые. Книга иллюстрирована фотографиями из семейного архива А. Г. Андреевой-Бальмонт.

---

E. A. Андреева-Бальмонт ВОСПОМИНАНИЯ

«…Здесь веет дух добра» Предисловие Л. Шульман

Екатерина Алексеевна Андреева-Бальмонт, одна из первых красавиц Москвы конца XIX — начала XX века, знаток европейской и русской поэзии и культуры, переводчик… Внешний и внутренний ее облик пребывают в гармонии. Не случайно подчас ошеломляющее впечатление она производила на людей. Участница Московского антропософского общества М. Н. Жемчужникова вспоминает: «И в Обществе были люди, самое присутствие которых служило как бы ручательством: „да, здесь чисто, здесь веет дух добра“. Такова была прежде всего Екатерина Алексеевна Бальмонт… В ней самой, вместе с полной простотой и открытостью было что-то величественное, может быть, самая ее наружность этому способствовала. А вернее — в этом сказывалось богатство содержания ее внутренней и внешней жизни».

Вместе с тем трудно назвать ее биографию выдающейся.

Общественная жизнь ее не привлекала. Занятия в библиотеке с фабричными работницами скорее диктовались внимательностью к людям, симпатиями к «темному люду», на стороне которого, как она чувствовала, «была правда». Но во время революций она стремилась уезжать из Москвы. Феминистское движение того периода ее также не волновало, хотя старшая сестра Александра дружила с некоторыми из активных сторонниц крайней эмансипации. Не обманывалась Екатерина Алексеевна и относительно марксистских теорий, получивших некоторую популярность среди молодежи, благодаря обещанию «всеобщего рая» на земле. Слишком очевидным было для нее «звериное, а не ангельское начало» этого всеобщего счастья.

Литературные салоны начала века, диспуты и эстетические споры также ее мало волновали. Ее любовь к поэзии была интимной, личной, несколько «домашней». А литературное общение — с Сабашниковыми, Поляковыми, позже А. Ахматовой, М. Цветаевой — именно дружеским, а не профессиональным.

Повседневный уклад ее жизни совпадал с естественным в своей простоте укладом народного бытия — с тем незаметным, плодородным слоем, на котором вырастали лучшие черты русского общества пореформенной эпохи.

Эпоха эта ушла далеко и безвозвратно, но воспоминания Е. А. Андреевой в мелких эпизодах, случайных упоминаниях воссоздают атмосферу того времени, наполняют живой жизнью сухие факты истории. «Что важно в истории, — размышляет духовный наставник и близкий друг Екатерины Алексеевны князь А. И. Урусов, — быт, анекдоты. Я все храню — письма, карточки, концертные и театральные программы, меню обедов. И все записываю в эту записную книжку».

Подобная «записная книжка» Е. А. Андреевой через столетие передает нам чувство живой, подлинной жизни, веяние давнего времени, — свойство, которого мы не найдем в статистическом справочнике или научном труде. А умный и обаятельный облик Екатерины Алексеевны, просвечивающий сквозь страницы, не может не расположить к себе и, пожалуй, видится главной ценностью этой книги.

Екатерина Алексеевна Андреева-Бальмонт родилась в 1867 году. По ее внешности невозможно определить ее родословную — европейские, аристократические черты видятся в удлиненном овале лица, тонких, изящных руках, горделивой постановке головы, — образ едва ли не с картин Гейнсборо или Рейнолдса.

Вместе с тем, еще дед Екатерины Алексеевны, Михаил Леонтьевич Королев, был крепостным крестьянином. Он сумел заплатить выкуп, ушел на волю перед самым освобождением крестьян. В Москве организовал свое дело, известное в России как «Кожевенное дело М. Л. Королева», и за высокое качество поставок обуви для армии был удостоен звания «придворного поставщика». Благодарить за прекрасную работу приходил к нему домой император Александр II с императрицей Марией Александровной. Но поражает здесь даже не столько факт появления в купеческом доме императора всея Руси, сколько сама жизненная линия этого выходца из крепостных крестьян, обладавшего характером ярким и сильным.

С «легкой» или, напротив, «тяжелой» руки Добролюбова, Островского русское купечество, особенно в самой активной, практическо-энергичной части, упорно представляется «темным царством». Но ни сам М. Л. Королев, ни продолживший его торговые дела зять А. В. Андреев не отличались чертами «самодурства».

Отец Екатерины Алексеевны Андреевой Алексей Васильевич Андреев был человеком умным, живым, погруженным в свои любимые занятия: в «Кожевенное дело М. Л. Королева» и в «Магазин А. В. Андреева», торгующий «колониальными товарами» со всего света. Соперником «Магазина А. В. Андреева» могли бы стать лишь более поздние елисеевские магазины, да и то разве по убранству, позолоте и освещению.

Он отличался мягким и добрым характером, вел себя со всеми ровно, с достоинством, но без гордости, с подчиненными был вежлив и внимателен. В свободное время любил погулять и поиграть с детьми. Прогулки с ним по Москве, в оранжерейном саду Фомина, угощения в собственном магазине с увлечением описываются Екатериной Алексеевной. Вот Наталья Михайловна Андреева, мать Е. А. Андреевой, со своими детьми была очень строга, едва ли не сурова, ее побаивались. Но любила их, и — главное — дала детям прекрасное образование, хотя сама, к удивлению знавших ее, была необразована. Прежде всего, Андреевы учили иностранные языки: английский, французский, немецкий, латынь, греческий, и знали их в совершенстве, не хуже родного. Для разговора — испанский, итальянский. Лучшие преподаватели и профессора читали лекции по русскому языку и литературе, иностранным языкам, философии, географии, биологии, математике, истории мировой и отечественной… Занимались гимнастикой, пением, музицированием, танцами…

Но русскому языку дети учились прежде всего дома, у Натальи Михайловны, речь которой была ясной, меткой, по-народному образной. Ее советы, например: «Покороче говори, главное — суть», приучали сосредоточиваться, излагать мысли без лишних слов, что пригодилось впоследствии Екатерине Алексеевне и ее старшей сестре, писательнице, Александре Алексеевне, для занятий литературным трудом.

Писатели, ученые, филологи приходили посоветоваться с Натальей Михайловной об употреблении народных пословиц и выражений. Утонченный эстет, «бодлерианец» князь А. И. Урусов говорил: «…мы у вас учимся настоящему русскому языку. Пушкин рекомендовал учиться русскому языку у московских просвирен, а мы учимся у вас».

Характер Натальи Михайловны нес на себе отпечаток лучших черт русского крестьянства: живой, острый ум, умение разбираться в людях, знать им цену, способность ориентироваться в тонкостях бухгалтерии, торговли, отношений с поставщиками, компаньонами, коммерсантами. Уже одно описание ликвидации торгового дела Королева после смерти мужа выявляет в ней и силу характера, и умение самостоятельно и точно мыслить.

Но может быть, «темное царство» отступило лишь от семьи Андреевых, перекочевало в соседние купеческие жилища, закрытые от всякого света?

Андреевы не были отделены от жизни всего московского купечества. Родственные отношения в этом сословии, как и в русском крестьянстве, откуда происходило купечество, соблюдались тщательно. Семейные узы, пусть и отдаленные, ценились и почитались. Ездили друг к другу в гости, с детьми, помогали советами и деньгами. Наталья Михайловна давала приданое невестам из более бедных семей, помогала начинаниям молодых людей. Поэтому свидетельства ее дочери о жизни купечества особенно убедительны и достоверны.

«Во всех этих семьях царило довольство и благодушие, — пишет Екатерина Алексеевна. — Ни в одной из них я не помню грубой сцены, тем более пьянства, брани или издевательства над подчиненными. Не видала и самодуров, мучивших своих жен или детей. Скорее наоборот: во многих семьях жены командовали мужьями. Мы бывали у многих родных, и всюду было то же самое. Через детей, наших сверстников — двоюродных братьев и сестер — мы хорошо были осведомлены о их домашней жизни, об отношении детей к родителям, к дедушкам, бабушкам, к прислуге, подчиненным…»

Историческую справедливость по отношению к купечеству давно пора восстановить. Это сословие дало целые династии ярких и сильных личностей: Морозовы, Третьяковы, Сабашниковы, Бахрушины, Мамонтовы… — люди умного национального типа, европейски образованные, эстетически тонкие и чуткие, обладающие как практической, так и душевной энергией. Их имена еще кое-где сохранились: Третьяковская галерея, музей Бахрушина… Но и эта крошечная, случайно уцелевшая в названиях часть всего созданного для культуры купечеством все еще остается неосознанной, недооцененной, непонятой. Подлинный же вклад купечества в просвещение, образование и благотворительность огромен. Бесплатные больницы, дома призрения, школы, университеты, музеи, галереи, храмы, помощь бедным, поддержка художников. И все безвозмездно, на благо страны, России.