Барбара Картленд - Очарованная вальсом

• Название: Очарованная вальсом
• Автор: Барбара Картленд
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-65286-0

Молодая графиня Ванда Шонборн приезжает в Вену по наказу своей матери, чтобы встретиться с ее старым другом — политиком князем Меттернихом — и стать его шпионкой. На балу девушка знакомится с обаятельным англичанином Ричардом Мелтоном, но по ошибке принимает его за русского царя Александра I. Это недоразумение переворачивает судьбы Ричарда и Ванды, сделав их сначала любовниками, а затем и соперниками в опасном противостоянии царя Александра и князя Меттерниха.

---

Барбара Картленд Очарованная вальсом

Глава первая

— Хватит! Такое положение невыносимо! Терпеть это больше нельзя!

Князь Меттерних в сердцах стукнул кулаком по столу. Письменный прибор рядом с местом, по которому пришелся сей выразительный жест, жалобно звякнул в ответ золотой крышкой чернильницы.

— Но ты ведь заранее знал, что с императором Александром непременно возникнут сложности, дорогой, — негромко и вкрадчиво напомнила князю его супруга, сидя в кресле подле стола. Концы подлокотников кресла были украшены головками сфинксов — эти египетские мотивы были в то время очень модны, особенно после публикации книги барона Денона, археолога и гравера, «Путешествие по Нижнему и Верхнему Египту». Княгиня с удовольствием прочитала эти записки и каждый раз, сидя в кресле, невольно вспоминала мелочи и детали повествования. Но сейчас разговор с мужем поглотил все ее мысли и чувства.

— Да, да, знаю, знаю, все так… — мрачнея лицом, отвечал княгине супруг. — Но я не думал, что все зайдет так далеко! Этот человек… он… он… его весьма условно можно считать нормальным! Он…

Князь запнулся, подыскивая нужное слово.

— Сумасшедший? — с готовностью подсказала княгиня, подавшись вперед.

— Нет, не совсем так. — Меттерних зашагал по комнате, упрямо выставив перед собой породистую, узнаваемую в любой точке мира голову: завитки волос над открытым лбом, крупные черты лица — жестко очерченный рот, прямой нос — красив, безусловно, красив строгой мужской красотой без капли слащавости. Такая ходьба князя и этот наклон головы свидетельствовали о состоянии его глубокого, тягостного раздумья. — Мне трудно объяснить, что именно я нахожу отклонением от нормы в… этом человеке. Видишь ли, иногда мне кажется, что в нем не одна, как у всех, а сразу две личности, мало знакомых одна с другой.

— Ах, как неожиданно то, что ты говоришь, Клеменс! — с жаром откликнулась княгиня, разворачиваясь к мужу всем корпусом, насколько ей позволяла спинка кресла и подлокотники. — Видишь ли, мы только вчера обсуждали такую возможность, и княгиня Лихтенштейн, вообрази, объявила, что наши профессора медицины как раз работают над теорией раздвоения личности, когда в человеке одновременно уживаются и бог, и дьявол.

— Тогда русский царь должен стать первым из их пациентов! — не желая, как видно, сегодня стеснять себя привычными рамками дипломатической сдержанности, рубанул Меттерних. — С одной стороны, он мнит себя незыблемым повелителем мира, главной силой в Европе и в то же самое время милосердным христианином, несущим свободу и добрую волю всему человечеству.

Княгиня прерывисто вздохнула и потупила взор. В голосе ее супруга отчетливо слышалось раздражение. Она знала, что не нужна князю как собеседница в этом разговоре. Как заведено, муж будет развивать перед ней свои мысли, идеи, теории, оттачивая их в монологе — нередко бурном, в котором эмоции полностью захлестнут внешне сдержанного и обходительного дипломата. Впрочем, ей очень, очень нравилось его слушать.

Меттерних вошел в высшие слои венского общества благодаря браку с сидящей сейчас перед ним Марией Элеонорой Кауниц, внучкой и наследницей канцлера Австрии графа Венцеля фон Кауница. В октябре 1809 года он занял пост министра иностранных дел — должность, сулящую много рискованных и опасных хлопот, но Меттерних с ними успешно справлялся. Он был убежден, что Австрию может спасти лишь покорность Наполеону. Именно поэтому он устроил брак Габсбургской принцессы Марии Луизы и французского императора, ради которого тот вынужден был отдалить от себя свою ненаглядную креолку, которую он называл Жозефиной. Та в отместку обрызгала все покои своими тяжелыми экзотическими духами, которые так любила сама и которые так не любил Наполеон за их стойкость и удушливый аромат — они не выветривались: протест истинной женщины! Она, пожалуй, была музой всех его блестящих побед — умная, непостижимым женским чутьем определявшая, какой шаг должен сделать ее возлюбленный. После женитьбы на Марии Луизе удача изменила Наполеону, но, когда в 1812 году Наполеон готовил вторжение в Россию, Меттерних вел переговоры о союзе с Францией… Весной 1813 года, уже после проигранной Бонапартом войны, Меттерних предложил посредничество державам-антагонистам, однако Наполеон отверг его условия, и Австрия быстро и благоразумно присоединилась к антифранцузской коалиции. Меттерних же при этом испытывал личное удовлетворение. В юные годы он успел стать свидетелем событий Французский революции, которые оставили в его восприятии неизгладимый след. Родители немедленно отозвали его из Франции и отправили в Майнц. Но и туда пришла французская армия, а затем были конфискованы владения семьи Меттерниха, расположенные на левом берегу Рейна. Позднее французы вторглись и в Нидерланды. Тогда-то семья и перебралась в Вену, для чего отец Клеменса вынужден был оставить службу в Брюсселе. Так что присоединение Австрии к антифранцузским силам тешило в эти дни князю душу.

В целом же год назад дело кончилось тем, что союзные войска взяли Париж, а Наполеон был сослан на остров Эльбу. После этого, разумеется, наступило самое время заняться европейским переустройством! Именно об этом и болела теперь голова Меттерниха, пока крутились тайные винтики организованного им Венского конгресса, где все норовили урвать свой кусок пирога, а Меттерних зорко и пристрастно следил за тем, чтобы этот кусок не оказался самым лакомым. Самый лакомый край, по его мнению, пытался откусить русский царь Александр I.

— И это еще не все, — продолжал возмущаться князь. — Александр так настаивает на своих предложениях, что грозит тем самым вовсе сорвать конгресс! Как тебе известно, предполагалось, что государи будут развлекаться, а вся реальная работа ляжет на их полномочных представителей. Но русский царь одержим намерением сокрушить эту договоренность и требует личных переговоров со мной и с этим ирландцем, с Каслри. А несчастный граф Нессельроде при Александре даже не знает, что происходит в течение дня! Дело для министра немыслимое! То есть русский царь оттирает политическую фигуру графа и рвется сам решать все вопросы с министрами иностранных дел. А мне бы больше подошел Нессельроде для этого, как и предписано протоколом…

— Понимаю, как это раздражает тебя, мой дорогой, — осторожно подала голос княгиня, формально поддерживая диалог.

— Раздражает? — гневно вскинулся князь, и голос его наполнился отзвуком мятежа. — Это возмутительно! Надо найти на него узду! Нужно что-нибудь предпринять, немедленно, но только что?

В отчаянье он раскинул руки и прижался спиной к створке окна.

Глядя на мужа, окруженного, словно аурой, светом неяркого зимнего солнца, княгиня Меттерних подумала — как и каждый божий день после их свадьбы, — что ее супруг, вне всякого сомнения, самый красивый мужчина, какого она когда-либо встречала в жизни.

Нельзя сказать, что черты лица князя отличались классической красотой, скорее их можно было назвать аристократическими, отражающими его сильный характер и яркую индивидуальность. Добавьте сюда необыкновенный блеск больших голубых глаз, искушающий изгиб чувственных губ, и вы получите точный и характерный портрет, который останется легко узнаваемым даже на самой нелестной карикатуре.

«Перед мужчиной с таким лицом не устоит ни одна женщина… И он это отлично сознает», — неожиданно для себя подумала княгиня, и сердце ее упало.

— Что можно сделать? Что? — вопрошал князь, продолжая смотреть в одну точку перед собой. — Если ничего не предпринять, конгресс провалится. И так уже вовсю гуляет острота: «Конгресс танцует, стоя на месте», а за моей спиной, где бы я ни появился, тихонько и злобно хихикают. Злопыхатели в открытую предрекают, что конгресс станет самой сокрушительной неудачей в моей карьере, и они будут правы — да, да, правы, Элеонора, если только каким-то чудом я не смогу воспрепятствовать царю все сорвать.

— Чудом? А ты не преувеличиваешь, мой милый? О каком чуде ты говоришь? — сдержанно улыбнулась княгиня.

— Я говорю о простом чуде. Иначе… я даже не могу вообразить себе, что будет дальше, — подавленно отвечал ей супруг, машинально переведя взгляд на ее пальцы, гладящие морду сфинкса на подлокотнике кресла. Таким же сфинксом представлялась ему его задача — загадка, не имеющая подсказки, чтобы постичь ее суть.

Меттерних отошел от окна и вновь принялся за свою маршировку. Изумительной работы абиссинский ковер скрадывал звук его чеканных шагов. Все, что украшало дворец, который князь Меттерних выстроил для себя, выбрал он сам, по своему вкусу. Дворец он называл виллой на Реннвег, хотя император Франц заметил, смеясь, что охотно поменяет на эту виллу свою старинную резиденцию Габсбургов — замок Хофбург.