Виктор Банев - Череп императора

• Название: Череп императора
• Автор: Виктор Банев
• Издательство: Азбука — Терра
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0465-1

Случайное знакомство в ночном клубе — и герой романа «Череп императора», корреспондент одной из петербургских газет, оказывается втянутым в невероятную историю, истоки которой берут начало в древней «стране снегов» — Тибете. О серьезности развернувшейся борьбы за обладание ценнейшей древней реликвией свидетельствует цепь загадочных и на первый взгляд не связанных между собой убийств…

Зачином романа «„Кровавая Мэри“ по-ирландски» становится зверское убийство в тоннеле метро. И вновь петербургский журналист берется решить эту криминальную головоломку.

---

Курить хотелось зверски, но сигарет в доме больше не было, это я знал точно. Я с кряхтеньем поджал под себя замерзшие ноги и уставился на дрейфующую под окном машину, чуть ли не выше колес утонувшую в необъятных размеров луже. С визиткой явно что-то было не так. Куда все-таки она делась? Что-то мелькало у меня в голове, что-то словно стучалось: «Вот же я! Вспомни…» Но вспомнить я ничего не мог.

Я попытался представить, как, морщась от боли в печенке, господин Ли отходит от нашего с Анжеликой столика и устремляется в бар заказывать водку. Визитка зажата в руке. По дороге в бар он видит глаза убийцы и понимает: его песенка спета. Визитка выпадает на пол из его ослабевших пальцев. Сам же хунвэйбин позорно ретируется в мужской туалет, надеясь отсидеться за фанерной дверцей.

Нет, не годится. Бар и туалет находятся в разных концах коридора. Чего ради его понесло налево, к туалету, когда идти он собирался направо, в бар?

Что там у нас рядом с туалетом находится? Выход на улицу, стойка камеры хранения, чил-аут… Понял, что его будут убивать, и попытался прорваться к выходу? Подошел к стойке и сдал туда свои статуи Родена? Или решил красиво погибать под расслабляющую музыку в чил-ауте?

…Внезапно — это было как удар молнии — до меня дошло. Словно я наугад вращал калейдоскоп и с очередным поворотом стеклышки сами собой сложились во внятную картинку. Все встало на свои места. «Визитка… Визитка, мать твою… — прошептал я. — Так вот куда он дел визитку…» Если раньше у меня и возникали сомнения в собственной гениальности, то теперь я отбросил их как абсолютно беспочвенные.

Когда я напяливал плащ, то даже не заметил, что был он насквозь мокрый и заляпанный грязью. Перепрыгивая через необъятные лужи, я доскакал до угла. Как назло — ни одной машины. Минут через пятнадцать — как раз в тот момент, когда сухим во мне остался разве что выпитый с утра стакан сухого винца, — из-за пелены дождя неожиданно выскочило такси.

— До «Мун Уэя» подбросите?

— Докуда?

Вот черт. Я задумался, наверное, на целую минуту, но вспомнил-таки, как называется улица, на которой располагался клуб.

— Поехали, — кивнул шофер, опасливо косясь на мою раскрашенную физиономию, — но деньги вперед.

Еще через двадцать минут я уже барабанил в дверь клуба. Открывался «Мун Уэй» в пять вечера, на моих часах было только два часа дня. Персонал был не особенно приветлив и в рабочее время, а в нерабочее обхождение с посетителями опасно балансировало на грани хамства.

Дверь открыли двое — в одинаковых униформенных дождевиках и с одинаковыми квадратными подбородками.

— Тебе че, брат? — процедил тот, что стоял поближе. — У нас здесь не наливают.

Было видно — одно неправильное слово, и он тут же рубанет невесть откуда свалившемуся проходимцу в забрызганном плаще и с синяком на левой скуле ровнехонько промеж глаз.

— Чего-то ты не очень похож на моего брата, — в тон ему ответил я. Не люблю, когда мне хамят.

— Мужик, тебе же сказано, здесь не пивная, здесь частный клуб. Рули, пока цел. — Судя по всему, второй охранник был настроен более миролюбиво.

— Таких, как ты, я убивал по нескольку с одного удара, — добавил неугомонный первый.

— Назови хотя бы двоих, — улыбнулся я и еще до того, как он успел поднять свой похожий на дыню кулак, сунул ему в физиономию красную книжицу «ПРЕССА». — Давайте не будем друг дружке хамить, ладно? Моя фамилия Стогов, я из газеты. Хочу видеть вашего менеджера.

Секьюрити смерили меня испепеляющими взглядами, подробно изучили удостоверение и нехотя пропустили вовнутрь. Удивительно, что делает с людьми слово «газета». Я мог быть офицером КГБ или, скажем, губернатором Нью-Йорка — а мог бы и принцем Монако, — и все равно остался бы снаружи мокнуть под дождем до тех самых пор, пока бравые секьюрити соображали бы, а соответствует ли мой внешний вид репутации их заведения. Но человек, явившийся из «газеты», — пусть даже его физиономия напоминает рельефную карту Евразии — однозначно являлся персоной грата и под дождем мокнуть не должен был.

Моментально вынырнувший из недр служебного помещения менеджер в дорогом галстуке выглядел так, словно вот сейчас шаркнет ножкой и скажет что-нибудь вроде «Чего изволите-с?» Скорее всего он решил, что вот сейчас я предложу ему бесплатную рекламу в своей газете.

— Моя фамилия Стогов, — повторил я. — Извините, что беспокою в нерабочее время, но, по моим сведениям, в вашей секции хранения мне оставили материал для публикации. Не мог бы я его забрать? Это срочно, пойдет прямо в номер.

— О чем речь! — Улыбка свела менеджеру мышцы лица так, что казалось, будто он хочет чихнуть, но не может. Не сводя с меня лучащихся радостью глаз, он позвал лысого дядечку-гардеробщика, — Алексей Палыч, помогите прессе.

Шаркая подошвами, Алексей Палыч прошествовал за стойку. Я стоял в коридоре и вспоминал. Да, все так и было. Вот здесь перед смертью прошел китаец, а гардеробщик всего пять минут спустя стоял и разглядывал визитку. Мою визитку.

Из зала выглядывали любопытные лица поваров и официанток. Где-то в глубине слышались звуки музыки. Клуб готовился к очередному вечеру. Может быть, сегодня здесь опять кого-нибудь застрелят, ни с того ни с сего вдруг подумалось мне.

— Будьте добры, посмотрите, не оставляли ли что-нибудь для меня. На фамилию Стогов.

— Стогов? — почему-то обрадовался гардеробщик. — Оставляли, оставляли…

Он склонился над ячейками секции хранения и извлек оттуда мятый почтовый конверт. Первое, что бросилось мне в глаза, — прикрепленная скрепкой к конверту визитная карточка. Та самая, что я вложил в протянутую ладонь Ли Гоу-чженя.

— С позавчерашнего дня лежит, вас дожидается. Я еще подумал, чего это не забирает его никто, конверт-то этот? Думал, может, случилось чего? — причитал гардеробщик.

Я не слышал его. Непослушными пальцами я надорвал конверт и вытряс его содержимое на стойку.

Передо мной лежали несколько пожелтевших, явно очень старых листков бумаги. Той самой бумаги, из-за которой был убит китайский бизнесмен Ли.

7

Лет, помнится, семь тому назад меня, тогда еще начинающего репортеришку, нежданно-негаданно включили в состав престижной команды журналистов, отъезжающих на Курильские острова. Не Багамы, конечно, зато на халяву. Задумка состояла в том, чтобы своими глазами посмотреть, а потом сообщить читающей публике: живется на Курилах хорошо, сытно живется, особого недостатка ни в чем не наблюдается. Так что отдавать острова японцам незачем. С прокормом далекой территории справимся сами.

На громадном «Ил-86» мы должны были добраться до Хабаровска, там пересесть на «Ан-2», отбывающий в Южно-Сахалинск, а уж оттуда на вертолетах — до Курильска. Так бы оно и вышло, но вот угораздило меня, единственного из всей группы, в ресторане хабаровского аэропорта угоститься шашлыком из говядины. Очень уж после восьми с лишним часов лету захотелось мяса. В общем, не знаю, что там была за говядина, но на острова группа отбыла без меня. Я с диагнозом «острое пищевое отравление» отбыл в горбольницу славного града Южно-Сахалинска.

Первую неделю было мне даже не то чтобы хреново, а так скажем, вообще кранты. Чуть не помер. Затем меня перевели из реанимации на отделение интенсивной терапии, и к вечеру я, зеленый, небритый, тощий как скелет, но все-таки живой, встал с койки и даже доковылял до вестибюля. Там стоял телевизор и народ в пижамах, затаив дыхание, смотрел хороший американский детектив, ни с того ни с сего вдруг запущенный по Первому общесоюзному каналу.

А надо сказать, что сахалинское телевидение — штука особая, нигде больше мною не виданная. Из Москвы через спутник вещает на эти отдаленные земли родное московское «Останкино». Однако вещает оно плохо, с малой мощностью, и расположенные неподалеку могучие японские телевышки постоянно забивают хилое российское телевидение. Смотришь, скажем, программу «Время», вдруг — щелк! — и на экране появляется лицо японского диктора. Или не лицо даже, а вообще что-нибудь вроде передачи из цикла «Полезные советы: учимся делать харакири в домашних условиях». И как ни крути ручку настройки, все равно не поможет.

Вот и в тот вечер: удобное кресло, классный фильм, перспектива загреметь в морг откладывается на неопределенные сроки. Много ли нужно для счастья? Фильм был действительно классный. С дюжиной зверски изнасилованных негритянок, стрельбой, мордобоем, погонями и зверюгой-эфбээровцем, идущим по следу насильника. Однако стоило мне как следует разомлеть от удовольствия, как начались проблемы. Телевизор, исправно транслировавший детектив, вдруг неожиданно зашипел, пару раз хрюкнул, звук из «Останкино» пропал, и ящик забубнил по-японски.

На экране герой открывал рот и сообщал комиссии ФБР разгадку преступления, а вместо этого все мы, больные и увечные, слышали только японоязычный лепет.