Алексей Лебедев - История Константинопольских соборов IX века

• Название: История Константинопольских соборов IX века
• Автор: Алексей Лебедев
• Издательство: Алетейя
• Жанр: Религия
• Год: 2001
• ISBN: ISBN 5–89329–370–3

Издаваемая книга профессора А. П. Лебедева посвящена очень важному периоду в истории Византии, в жизни Византийской и, в целом, Восточной церкви. Этот период связан с деятельностью выдающегося церковного деятеля византийской истории — константинопольского патриарха Фотия. Автор ставит задачу рассмотреть историю Константинопольских соборов середины IX в. на фоне борьбы Западной и Восточной церквей в эту эпоху и разворачивающейся в Византийской церкви борьбы сторонников свергнутого патриарха Игнатия и сторонников Фотия. Книга является составной частью исследования А. П. Лебедева о взаимоотношении двух Церквей в период их разделения в IX–XI вв. А. П. Лебедев строит свое изложение на основе строгого анализа источников.

Книга будет полезна не только специалистам в области византийской истории и истории Церкви, но и всем интересующимся этими проблемами. Издание снабжено комментариями, списком новейшей литературы, источников, именным указателем.

---

Ближайшая цель сношений Василия Македонянина и Игнатия с папой состояла в том, чтобы испросить у Рима легатов, которые по прибытии в Константинополь приняли бы участие в последующем соборе, утвердили бы Игнатия на кафедре и осудили бы Фотия и фотиан. Все это требовалось совершить во имя папского авторитета и будто бы вследствие желания самой Византийской Церкви.

Долго пришлось императору и патриарху ждать желанных гостей — папских легатов. В Риме медлили частью из кичливости, частью потому, что папа захотел сначала созвать и созвал торжественный собор для заочного суда и строгого приговора над Фотием. Только уже в 869 году папа Адриан послал своих легатов в Константинополь. Такими легатами были два епископа — Донат и Стефан — и диакон Марин. В конце сентября легаты приблизились к цели путешествия; они достигли Фессалоники. Когда император узнал об этом, он выслал им навстречу своего чиновника — спафария[204] Евстахия, чтобы приветствовать гостей и сопровождать их в дальнейшем путешествии. Когда они достигли Селимврии, местности в нескольких верстах к западу от Константинополя, то для новой встречи их император выслал протоспафария Сисиния и игумена Феогноста, того самого, который долго жил в Риме и хлопотал перед папой по делу Игнатия. При этом отправлено было для легатов 40 лошадей из императорской конюшни, много серебряной утвари для обеденного стола, большое количество прислуги. Затем последовал торжественный въезд легатов в восточную столицу: можно было подумать, что приехал сам папа Адриан. В субботу 24 сентября легаты прибыли в Стронгил (круглую крепость) против западных ворот Константинополя; здесь они переночевали, а на следующий день, в воскресенье, совершили парадный въезд в Константинополь; их сопровождали с большой пышностью придворные чиновники, клир, народ до самого Магнаврского дворца, где легаты должны были поселиться. В понедельник был день рождения императора, а потому легаты приняты были императором во вторник, во дворце, называемом Хризотриклиний; они должны были вручить ему папское послание. При приеме Василий облобызал их, дружественно справился у них о здоровье папы, о состоянии римского клира и сената, снова облобызал их и проводил их к патриарху Игнатию, которому они тоже должны были передать письмо от папы. На следующий день император снова почтил их аудиенцией, причем говорил им, что он будет счастлив, когда легаты исполнят свою задачу — устранят нестроения в Церкви Константинопольской и уничтожат соблазн, созданный Фотием и его приверженцами. Легаты отвечали, что они за этим именно и прибыли в Константинополь, и прибавили, что они никого из восточных епископов не допустят до участия на собор, прежде чем каждый из них не подпишет папской формулы (libellus satisfactionis), принесенной ими, легатами, из Рима. На это император и присутствовавший при этом Игнатий заметили: это что–то новое, небывалое, следует наперед познакомиться нам с документом.[205] Документ тотчас же был переведен на греческий язык, и содержание его стало известно епископам. Затем начались приготовления к собору, назначен был и день его открытия. Лица, которые должны были присутствовать на соборе в качестве уполномоченных от некоторых восточных патриархов, давно уже находились в столице.

Прежде чем перейдем к истории собора, сделаем несколько замечаний об актах[206] этого собора. Подлинный греческий текст актов собора не сохранился до нашего времени. Мы имеем лишь подробные латинские акты этого собора, изготовленные латинским священником Анастасием Библиотекарем, который сам был в Константинополе во время соборных заседаний, находился в близких отношениях к легатам. Свой латинский текст он выдает за точный перевод греческого подлинника, а в греческом тексте сохранились до нас только извлечения из подлинных актов. Этот последний труд сделан каким–то неизвестным греком, приверженцем Игнатия, вероятно в начале X в. При изложении истории собора мы будем пользоваться и латинским переводом актов, и греческим извлечением из них.[207]

Собор открыт был 5 октября 869 года, в среду; местом соборных заседаний был знаменитый храм Св. Софии в Константинополе, именно та часть его, которая назначалась для стояния в храме женщин, составляла верхние галереи храма и называлась катехумениями.[208] Среди присутствующих на соборе для большей торжественности, по примеру прежних соборов, возложены были честный крест и Св. Четвероевангелие. На первом заседании собора присутствовали три папских легата: Донат, еп. Остийский, Стефан, еп. Непийский, диакон Марин, далее — патриарх Игнатий, митрополит Фома Тирский, в качестве местоблюстителя антиохийского патриарха, пресвитер и синкелл Илия, в качестве местоблюстителя патриарха Иерусалимского; двенадцать высших императорских сановников. Из епископов Византийского государства участниками этого заседания собора были двенадцать лиц, именно те, которые показывали неизменную привязанность к Игнатию, так что они не имели общения с патриархом фотием во время его управления Церковью, и которые без затруднения подписали папскую формулу, привезенную из Рима легатами (об этой формуле упомянуто было и подробнее будет сказано ниже). Во главе этих архиереев стоял Митрофан, митрополит Смирнский, горячий приверженец Игнатия и недруг Фотия. Когда все заняли свои места, собор начал свою деятельность.[209]

Спрашивается, открывался ли когда–либо сколько–нибудь важный собор с таким ничтожным количеством членов, как открывается этот собор? Если исключить руководителей собора и представителей императорского авторитета, то собор начинает свои деяния при участии 12 епископов. И, однако, такой странный собор дерзает называть себя восьмым Вселенским собором.[210] Какое противоречие между громадными притязаниями собора и крайней малочисленностью его участников! Восточная Церковь свято блюла свои драгоценные заветы…

Прежде всего на первом заседании была прочитана речь (эпанагностик) императора. Она коротка и не богата содержанием. Василий в ней говорил: «Провидение вручило нам императорскую власть, и мы сочли долгом ради общественного блага устранить церковные нестроения. С этой целью мы пригласили местоблюстителей патриарших кафедр». Затем император увещевает членов собора при выполнении своей задачи отложить все человеческие страсти, подавить в себе всякое пристрастие и действовать во имя любви к истине. Речь императора можно было бы признать вполне уместной, если бы она в самом деле предоставляла собору свободу действий; но она представляется пустой риторикой, когда собор собрался исключительно за тем, чтобы подвергнуть Фотия и его приверженцев осуждению. После этого наиболее влиятельный из числа императорских сановников Ваанис обратился от лица епископов и сената (т. е. прочих сановников, бывших на соборе) к легатам и представителям восточных патриархов с требованием, чтобы те и другие представили доказательства своих полномочий, какими они снабжены от тех кафедр, от имени которых они заседают на соборе. Это совершенно справедливое требование привело в смущение и беспокойство римских легатов. Им показалось, что хотят посягнуть на авторитет самого папы. Очевидно, легаты были слишком высокого мнения о своем значении; они заговорили, что ни на каком соборе ничего такого не бывало, что папские легаты не имеют нужды удовлетворять подобным формальностям. Ввиду этого Ваанис должен был для успокоения легатов объявить им, что требование имеет в виду лишь предотвратить обман, какой будто бы позволили себе легаты, бывшие на соборе 861 года. Тогда легаты предъявили письмо папы Адриана к императору, которое и было прочтено на соборе. По прочтении этого письма Игнатий и прочие члены собора воскликнули: «Благословен Бог, успокоивший нас относительно вашего (легаты. —А. Л.) святейшества».

Полномочия легатов — дело несомненное. Но нельзя того же сказать о полномочиях местоблюстителей со стороны восточных патриархов. Как мы сейчас увидим, здесь дело было не совсем чисто. Когда было потребовано на соборе, чтобы местоблюстители антиохийского и иерусалимского патриархов (местоблюстителя александрийского патриарха в начале собора совсем не было) доказали свои полномочия, то синкелл Илия отвечал на это требование речью. Он говорил, что как он сам, так и митрополит Тирский Фома хорошо известны императору и большей части присутствовавших. Затем заявлял, что митрополит Фома, по случаю вакантности антиохийской кафедры, временно исполняет обязанности патриарха и потому служит сам для себя (!) авторитетом и не нуждается ни в каком полномочии со стороны; при этом Илия заметил, что он говорит за Фому потому, что этот последний несвободно говорит по–гречески. Относительно себя же лично Илия сказал: он имеет полномочие со стороны патриарха Иерусалимского Феодосия, удостоверительное письмо Феодосия он сообщил уже Игнатию и другим лицам; но он согласен, чтобы письмо это было прочитано ради тех, кто не знает его содержания. Наконец тот же Илия заявил, что он может предложить для прочтения и еще один документ, именно ту записку, какую он составил от своего лица и от лица Фомы по следующему случаю: они оба долго уже пробыли в Константинополе и просили было императора позволить им возвратиться в отечество; император согласился было на это под условием, чтобы они составили записку, в которой было бы выражено их мнение по поводу нестроений в Церкви, возникших из–за Фотия. Эту записку они составили, и Илия предложил ее прочитать на соборе.