Отто Фридрих Больнов - Философия экзистенциализма

• Название: Философия экзистенциализма
• Автор: Отто Фридрих Больнов
• Жанр: Философия
• ISBN: ISBN 5—8114—0120—5

Предлагаемая работа известного немецкого философа вполне  годится на роль визитной карточки мыслителя. Она знаменует собой начало развертывания его творчества, сохраняя при этом дистанцию от самых ранних произведений, не раз переиздавалась и обрела жизнь за рубежом. По отношению к экзистенциальной философии О. Ф. Больнов выступает и как систематизатор, и как модернизатор, и как "посвященный", не  желающий «скатываться к далекому от жизни объективизму» и  утверждающий, что «окончательное единство исходит все же из плоскости  экзистенциального». Для кого предназначена работа? В первую очередь речь, безусловно, идет об университетской среде и ученых. Настоящее издание, пусть и с небольшим запозданием, адресуется всем тем, кто специально  интересуется экзистенциальной философией и не откажет себе в удовольствии  ознакомиться с интерпретацией ее ключевых понятий в настоящем  переводе; наряду с этим данное сочинение может найти широкий отклик в студенческой аудитории и у всех тех, кто стремится разобраться в  концептуальных построениях этой известной философии — в силу  систематичности, сжатости, доходчивости его можно воспринимать в качестве учебника по одному из разделов западноевропейской мысли XX века.

---

Исходя из богатства «переживания существования», «так-бытия» («das So-sein», которое вспомогательно по отношению к базовому «Dasein» — «здесь-бытие», «тут-бытие», «вот-бытие», «присутствие»), он раскрывает понятие существования, которое лежит «по ту сторону» всех содержательных данных и является «внутренним ядром человека», «неделимо и прекращается, когда человек мертв или душевно невменяем». «Существующий мыслитель» обращает внимание не на среду чистой мысли, а более акцентирует внимание на потребности и предпосылки своего бытия, мыслит моментами. Возникающий экзистенциальный опыт в культурно-философском плане он демонстрирует на сравнениях с опытом негативной теологии христианства и мистического опыта.

Экзистенциальный опыт строится на эмоционально-антропологически определяющей основе страха уничтожения, которая отсутствует в мистике. Он показывает, что экзистенциальная философия решительно разрывает бытие и мышление. Переживанию существования способствует пограничная ситуация смерти, опыт конечности человеческого бытия, что поворачивает мышление к житейским, временно-историческим предпосылкам его бытия, когда субъект внутренне участвует в своем мышлении. Происходит отрыв мышления отдельного, конечного человека от превосходящей его целостности всеобщей жизни, мира. Опыт пограничной ситуации и дает полное и конкретное понятие существования, которое направляет человека к самому себе и вынуждает его на поведение, которое Хайдеггер определяет как «решимость». Отрешившееся от мирской обусловленности, существование оказывается подвижничеством, а жизнь — глубоко антагонистическим единством смерти и вечного возрождения или воли к существованию (X. Ортега-и-Гассет), опасности и дерзкого вызова опасности.

Само понятие существования, по Больнову, фундаментально для западноевропейской мысли и восходит к различию между essentia и existentia сущего. Если essentia свидетельствует, что есть нечто, обозначает «так-бытие», сущность вещи, то existentia направлена на то, что нечто есть, обозначает бытие в смысле «вот-бытия*. Экзистенция подразумевает человеческое бытие, вырастающее на почве экзистенциального переживания. Существование нельзя мыслить чисто пространственно, налично, предметно, а лишь динамически нестабильно в опыте, который связан с напряженной рефлексией Dasein. Существование охвачено экзистенциально-философским знанием. Оно возможно как на основе отказа от понятийных формулировок, приведения его к экзистенциальному переживанию (Кьеркегор, Ясперс), так и через «содержательные данные определенного “Что”, когда "сущность” Dasein состоит в его существовании* (Хайдеггер). Больнов излагает Dasein как фундаментальный экзистенциал — «это сущее, что мы есть сами», т. е. сводит его к бытию конкретного индивидуума. Но Dasein уже есть то, что отличает человека от неодушевленного бытия (просвет бытия), и их уподобление животным (бытие масс, Dasein у Ясперса).

Dasein отличается от бытия внешних предметов способностью относиться к самому себе и потом к своей трансценденции (Ясперс). У Хайдеггера существование по своей сущности и есть трансценденция, которое указывает в преодолении свыше себя на другое — от внешнего приданного бытия человеку до самого человеческого Dasein. Время здесь присутствует потому, что смерть, раскрывая человеку конечность его бытия, уже присутствует в жизни, поскольку профилирует дазайн, задает ему собственную временность, новое качественное время в противовес количественному. Существование нельзя мыслить пространственно, оно добывается в прорыве, в прыжке, в мгновении, в преодолении трансценденции. Но судьба Dasein есть его история, в личной перспективе вмещающая Историю через экзистенциал повторения, через повторение вновь возможности (усиление интенсивности) существования в душе единичного. С решимостью встречай мгновение, предельное напряжение Dasein.

Существование в своих характеристиках (целостность, неделимость, безусловность, скачкообразность появления и исчезновения, энергийность) имеет отношение к подлинному человеческому бытию. Но «человеческое бытие в своей сущности чуждо мышлению», переживающий, «экзистирующий» мыслит моментами. Бытие — определенного рода событие. Здесь у Больнова намечено как бы чередование состояний, как у Хайдеггера (просвечивание-утаивание), — достижение и потеря существования. Моменты событийности оказываются моментами-событиями того или иного вида, наподобие дешифровки Сартром судьбы Г. Флобера («Идиот в семье»). Экзистенциальная философия у Больнова имеет два полюса — переживание существования и переживание смерти (трагизм, драматизм, эмоциональная напряженность и экзистенциалы — тревожность мира, незащищенность Dasein, пограничная ситуация и др.). Dasein — пограничная ситуация границы существования человека, но ему присущ и «онтологический страх* как «страх головокружения свободы», страх ежем-гновенного ничто; но есть и страх собственной смерти, ощущение опасности, чуждости окружающего мира, «Бытие-в-мире», «заброшенность» Dasein можно понимать двояко: «на почве человеческой конечности» и «из первоначального опыта полагания границ в существе самого человека».

Раскрывая образ человека в экзистенциальной философии, Больнов противопоставляет его «замкнутому» пониманию в философии прошлого: современность уходит от него через принцип неопределенности в экзистенциальной сфере, через богатство антропологических данных. Демонстрирует подобное Больнов в сравнении с философией жизни. До определенного момента экзистенциальная философия и философия жизни шли вместе, а затем последняя отстала, поскольку экзистенциальная философия радикализирует в эпоху модерна философию жизни через субъективизм (экзистенциальный, исторический, биологический), восстающего против идеалистического «холодного» объективизма. Так Целое мыслится уже под определенным углом зрения живого Я (Dasein), включенного в это огромное Целое. Радикальность же экзистенциальной философии состоит в том, что посредством существования она исключает Dasein из Целого, разрывает их путем несводи-мости. Если философия жизни не в силах охватить мир, совокупную жизнь из-за сложности, а деятельность не может освоить частности мира, из-за его величины и долговечности по отношению к краткости человеческой жизни, с которой он хронологически состоит в единой размерности, то в экзистенциальной философии мышление несводимо к бытию, а деятельность неизбежно ситуативна, уникальна в любой точке дистанции, время же задается самим существованием. «Экзистенциальная философия стоит на жизнефилософской почве соотнесения всех объективных порядков с их происхождением в человеке» и разыскивает внутри него прочную точку, на основании которой и преодолевается неопределенность философии жизни. Жизнеутверждающая философия жизни (общей Жизни и Я) заменяется философией драматизма единичного существования, со-бытия с другими. Даже одиночество Dasein есть со-бытие в мире. Сфера других, — первоначально данная человеку часть мира, из которой в ходе детского опыта выделяются животная, растительная жизнь, неодушевленное бытие, совместное бытие двух типов. Первое — экзистенция, но есть и масса — нечто среднее между типом совместного бытия и типом бытия-в-мире, сообщество противостоит подлинному отдельному Dasein. Прорыв к существованию необходимо исполняется в одиночестве единичной души, а каждый — в принципе есть как другой. Человек — не он сам, а в нем живет das «man», масса — омассовленное общественное бытие, которое с необходимостью разрушает экзистенцию и ставит опасности современности. Но чтобы пробиться к подлинности, освободиться от оков массового бытия, она вынуждена обходиться этим сообществом, а затем через новую форму экзистенциальной общности (Ясперс) формируется «подлинное со-бытие»(Хайдеггер), т. е. возможность реализовать подлинное существование не в замкнутой единичности, а посредством экзистенциальной коммуникации выйти к другим экзистенциям. Так и определяется другой путь — экзистенция и экзистенции, формирование экзистенциального сообщества.

Экзистенциальная коммуникация — ограничена драматическими моментами встречи. Экзистенция прорывается, пробивается к подлинности, одна экзистенция зажигает другую, и само общение выглядит, по цитируемым словам Ясперса, как «любящая вражда», как становление открытостью. Сообщество характеризуется также разговорами, любопытством и двусмысленностью, что выводит на проблемы языка и речи, которые у Больнова представлены достаточно обособленно. При встрече язык становится прозрачной средой.

Каковы границы экзистенциальной философии? Они обозначены достаточно: историческая обусловленность (экзистенциальная философия — последнее прибежище ставшего бессмысленным внешнего мира, когда новая ситуация заставила вновь выйти из кризиса экзистенциальной философии), выражение неснимаемого напряжения в самом человеческом бытии (Dasein), которое обуславливает неразрешимое противоречие экзистенциальной философии (вырождение «экзистенциальной опоры» в «рафинированное самонаслаждение», в бегство в личную сферу, опустошающим занятием самим собой) и философии жизни и мира. Больное пытается синтезировать обе крайности, которые совпадают с «естественно-историческим» здравым смыслом, продолжающейся жизнью. Таким образом, содержательная философия жизни и мира будет складываться через исторически обусловленную точку зрения с другими равноправными воззрениями, а единство — закрепляться в плоскости экзистенциального. Жизнь дает общую содержательную канву для Dasein, а конкретизация жизни включает любовь и признательное доверие, надежду и уверенное мужество к будущему. Факт философствования укрепляет в том, что жизнь состоит не только из Ничто и «тоски», но и из соревновательной, агональной радости, существенной проблематичности и игры теории. Однако «построение нового человеческого бытия удается все же лишь на основе силы вновь обретенной веры» и новой пробужденной «верорасположенности».