Махмуд Теймур - Синие фонари

• Название: Синие фонари
• Автор: Махмуд Теймур
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1970

---

— Как я рада это слышать! А теперь пойдем. Чай готов.

— Спасибо.

Мы прошли в столовую. Увидев нарядный стол, уставленный тарелками с сандвичами, пирожками и всякими сладостями, я воскликнул:

— Да у тебя тут настоящий пир! Зачем это?

Она ласково улыбнулась:

— Иначе нельзя. Сегодня ко мне впервые пришел мой жених.

Ее слова были мне приятны.

— Это такая честь для меня! — сказал я.

— Честь?.. — переспросила она с усмешкой. — Такая ли уж?

— А разве не честь быть женихом такой прелестной девушки?

Она подавила вздох и тихо произнесла:

— Какое было бы счастье… если бы я действительно была девушкой…

Желая отвлечь ее от горьких мыслей, я сказал:

— Ты и есть девушка — чудесная Бахийя, а я твой жених. Кто может это отрицать?

— В первую очередь ты сам.

— Но разве в это мгновение мы с тобой не жених и невеста?

— К сожалению, даже это мгновение — иллюзия.

— И все-таки мы не должны упускать таких мгновений. Надо наслаждаться ими, ни о чем не думая. Может быть, мир обмана и иллюзий окажется добрее к нам, чем мир реальный.

— Это ты хорошо сказал! Даже на душе веселее стало! Когда ты говоришь, я чувствую себя школьницей, внимающей словам учителя.

— Я был бы счастлив и горд иметь такую способную ученицу.

Бахийя улыбнулась мне милой приветливой улыбкой, в которой как в зеркале отразилась ее чистая душа.

Затем она стала разливать чай и радушно потчевать меня пирожками и прочими лакомствами.

Некоторое время мы молча поглощали эти вкусные вещи и пили чай, поглядывая друг на друга и улыбаясь.

Но вот в комнату вошел седой старичок, ведя за руку мальчика. Оба они успели переодеться.

Бахийя встала и представила:

— Мой отец — Абдалла-бек.

— Майор Абдалла-бек, — поправил ее старичок.

Бахийя смущенно улыбнулась:

— Да, конечно… майор Абдалла-бек. Извини, пожалуйста, папа! — Затем она указала на меня: — Фахим-бек, точнее — доктор Фахим. Помнишь, я тебе о нем говорила?

Старик подошел ко мне и крепко пожал руку:

— Ваш визит — большая честь для нас, доктор Фахим! Дочь рассказывала о вас много хорошего.

Бахийя обернулась к мальчику:

— А это мой сын Вафик!

— Тут представления излишни, — перебил я ее.

Бахийя рассмеялась:

— Это почему же?

— Потому что он — точная копия своей мамы.

— Как приятно это слышать!

Я подошел к мальчику. Он смотрел на меня очаровательными материнскими глазами. Да, это ее глаза — тот же миндалевидный разрез, тот же обворожительный взгляд. Подняв ребенка, я поцеловал его в лоб. Затем вынул из кармана коробку с красками и протянул ему:

— Это тебе небольшой подарок.

Мальчик стал разглядывать коробочку, глаза его восторженно заблестели:

— Я очень люблю рисовать!

— Ну, вот и отлично!

— Теперь мы с тобой раскрасим кое-что из моих картинок, — сказал дед. — Батальные сцены и портреты национальных героев.

Мы снова заняли свои места за столом. Бахийя была очаровательна в роли хозяйки. Она угощала нас, заранее угадывая малейшее наше желание.

— Дочь еще не рассказала вам, каким образом я стал майором? — спросил меня Абдалла-бек.

Бахийя украдкой бросила на него недовольный взгляд, однако старик сделал вид, будто ничего не заметил…

— Доктор Фахим должен знать, как было дело.

И торопливо продолжал:

— Сам великий Араби-паша[12] присвоил мне это звание, он же собственноручно и прикрепил мне на грудь знак отличия.

Я с удивлением переводил глаза с отца на дочь:

— Да что вы! Как это замечательно!

Дочь смущенно потупилась, Абдалла-бек же с воодушевлением продолжал рассказывать:

— Я сражался в войсках Араби-паши, принимал участие в рукопашных схватках. Добровольцем вступил в партизанский отряд, который истребил массу английских солдат.

Здесь Вафик закричал:

— Дедушка заманил англичан в засаду и всех уничтожил. Мой дедушка — герой. Я люблю его больше всех на свете!

Мальчик бросился старику на шею и стал осыпать его поцелуями.

Дед сидел гордый, с сияющим лицом. Бахийя слушала его покорно, с каким-то усталым безразличием.

— Хотите посмотреть, как дедушка громил англичан? — обратился ко мне Вафик. — Хотите, мы вам покажем?

Не дожидаясь ответа, мальчик вскочил, и они с дедом принялись энергично двигать мебель, устраивая западню английским войскам.

В конце представления, разыгранного, разумеется, довольно примитивно, сидевший в засаде отряд партизан под командованием майора обрушился на врагов и уничтожил их.

Оба героя пришли в такой экстаз, что я начал опасаться за целость мебели, и только вмешательство Бахийи положило конец побоищу.

Дед и внук вернулись к столу. С них градом катился пот. Я горячо им аплодировал.

Но тут Бахийя наклонилась к отцу и что-то шепнула ему на ухо. Он сразу же поднялся и, взяв внука за руку, стал прощаться:

— Ребенок должен немного отдохнуть перед ужином. Я был очень, очень рад с вами познакомиться. Вы оказали нам честь своим посещением. Не забывайте нас, пожалуйста!

И оба вышли из столовой.

Помолчав немного, Бахийя вздохнула и, не поднимая глаз от чашки, проговорила:

— У меня на руках двое детей. Одному за восемьдесят, другому нет восьми.

— Ты это об отце?

— Как будто сам не видишь! Он же совсем ребенок. Спокойный и тихий, но слаб рассудком. Для него не существует разницы между фантазией и действительностью.

— Отец в самом деле участвовал в войне против англичан?

— Кто в ней не участвовал!

— А как он получил звание майора?

— Ну, в майоры-то он сам себя произвел. Начитался, верно, исторических книг и решил присвоить себе звание.

— Твой отец служил в армии?

— Он был преподавателем арабского языка, но история национально-освободительного движения его всегда интересовала, он зачитывался рассказами о подвигах разных героев. А теперь, став старым и немощным, вообще переселился в какой-то особый мир, созданный собственным воображением. Для него нет большей радости, чем собирать ребятишек и разыгрывать с ними всякие военные эпизоды, вроде того, что ты видел. Меня пугает, что сын увлекается этими дурацкими забавами.

— Почему же дурацкими? Мне эта сценка очень понравилась. Я считаю, что такие игры воспитывают в детях смелость и патриотизм.

— Все, что переходит границы, становится вредным. Меня огорчает, что по воле деда мой сын растет в мире вымысла и иллюзий. Я готовлю его к спокойной, размеренной жизни, основанной на усердном труде. Боюсь, что эти безрассудные забавы ни к чему хорошему не приведут.

XVI

Я возвратился домой, обуреваемый противоречивыми мыслями и чувствами.

Подойдя к открытому окну и вдыхая вечерний воздух, я стал восстанавливать в памяти все виденное в тот день. Я пытался постичь психологию проститутки-матери, женщины, ведущей двойную жизнь.

Как теперь у нас сложатся с ней отношения? Буду ли я скромным и добродетельным женихом госпожи Бахийи? Или махну на все рукой и останусь любовником красотки Наваим? Надо раз и навсегда решить этот вопрос.

Но сколько я ни думал, ничего решить так и не смог и в полном изнеможении повалился на постель.

День проходил за днем, однако смятение мое все усиливалось, тревога росла. Положение осложнялось тем, что я пылал к Наваим безумной страстью.

Как часто испытывал я желание прижать ее к своей груди и утолить поцелуями жажду любви.

Потом меня охватывали стыд и раскаяние, и я подолгу клял и казнил себя за то, что позволил воображению играть с собой подлые шутки.

Но однажды я не вытерпел и бросился в Восточную гавань — к Наваим. Она радостно меня встретила, и час, который мы провели в объятиях друг друга, был, пожалуй, самым прекрасным часом нашей любви. За все это время никто из нас ни словом не обмолвился о том чаепитии. И лишь когда я уже прощался, она шепнула мне на ухо: — А майор и его внук спрашивали о тебе. Ты им понравился.

— Очень рад! Они мне тоже.

— Им хотелось бы тебя увидеть…

— Значит, можно еще разок прийти к вам?

— Только в качестве жениха Бахийи. Но не забывай, что и вести себя придется соответственно.

Мы оба улыбнулись. И она тут же назначила мне время встречи.

Точно в указанный час я позвонил в дверь квартиры на привокзальной площади.

Мне открыл сам «майор» Абдалла-бек. Увидев меня, он обрадованно запел:

Когда душа в волнении, что́ скажу я вам?
При вашем появлении с губ просится «салам»![13]

В тон ему я бодро ответил:

Я тысячу — не менее — принес поклонов вам!

Он потащил меня за руку в гостиную и усадил там, повторяя: