Том Джелтен - Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи

• Название: Бакарди и долгая битва за Кубу. Биография идеи
• Автор: Том Джелтен
• Жанр: Биографии и Мемуары

Компания Факундо Бакарди, основанная на Кубе в 1862 году, принесла острову мировую славу. Том Джелтен написал свою книгу про историю семьи Бакарди, про историю семейного бизнеса Бакарди — знаменитого рома, и про бурную историю Кубы за последние 150 лет.  О приключениях пяти поколений семьи Бакарди, об истории борьбы Кубы за свободу, об отношениях с Америкой, о Фиделе Кастро, о насильственном разделении кубинской нации, рассказывает эта книга.

---

Подобными рекламными кампаниями «Бакарди» прославляла тот самый стиль жизни «ром и румба», который Фидель Кастро и прочие революционеры впоследствии заклеймят декадентским. Однако с точки зрения Бакарди никакого противоречия между кубинским патриотизмом и кубинским жизнелюбием не было. Смысл был не в том, чтобы поощрять изнеженность и уход от действительности, а в том, чтобы кубинцы были довольны собой и горды своей страной — даже когда плясали всю ночь напролет.

Сами же Бакарди обставляли собственные праздники донельзя демократично. В Сантьяго, знаменитом на всю страну своими разнузданными вечеринками, мужчины, а иногда и женщины из семьи Бакарди имели репутацию завзятых гуляк. Они славились щедростью в барах частного клуба «Сан-Карлос» в центре города и в отеле «Венера» напротив. Если единственным способом добиться, чтобы заведение оставалось открытым спустя полчаса после официального окончания работы, были щедрые чаевые бармену и заказ еще по стаканчику для всей компании, всегда находился кто-то из Бакарди, кто был готов раскошелиться. Любимым членом семьи был Даниэль Бакарди, душа общества и внук Эмилио, который к началу пятидесятых годов отвечал за работу «Бакарди» в Сантьяго. Даниэль был лицом компании «Бакарди» и относился к этой обязанности весьма серьезно: регулярно объезжал все крупнейшие ночные клубы, бары, рестораны и прочие заведения и рекламировал там и имидж, и продукты компании. Он был человеком состоятельным, однако друзья его принадлежали ко всем слоям общества и любили его за простую манеру держаться и легкое отношение к работе и к жизни. В семье любили рассказывать историю о том, как однажды Даниэль вернулся домой на рассвете после затяжного кутежа и обнаружил, что его жена Грасиэла уже встала и ждет его на пороге, естественно, недовольная, что он так долго отсутствовал. «В такое время домой не возвращаются», — сердито сказала она. «Точно, — кивнул Даниэль. — В такое время уже уходят на работу». И, не заходя в дом, повернулся и направился в контору «Бакарди».

Даниэль был знаменит способностью пить, не пьянея. Один молодой в ту пору сотрудник «Бакарди» многие годы спустя вспоминал, что Даниэль вполне мог за ночь прикончить с несколькими друзьями пятую часть галлона белого рома «Карта Бланка» и наутро появиться на заводе или в конторе — твердо держась на ногах, с безупречно ясной головой и готовый решать любые рабочие вопросы.

Кутежи под патронажем «Бакарди» достигали в Сантьяго пика в июле — во время ежегодного карнавала, самого роскошного на всей Кубе. В три дня карнавала ни о какой работе в городе и речи не шло, а на улицах пили и танцевали толпы народу. Изюминкой праздника был ежегодный парад и состязания comparsas — местных самодеятельных ансамблей. Каждая comparsa состояла из десятка или больше местных жителей в причудливых костюмах, которые играли на барабанах-конга или рожках, били в бубны, трясли маракасами и даже колотили в сковородки в ритме зажигательной конги. Те, кто не играл на музыкальных инструментах, по старинной сантьягской карнавальной традиции выстраивались в цепочку за спиной у остальных и танцевали — так и теперь танцуют конгу во всем мире. На перекрестках жарили молочных поросят, а уличные разносчики продавали ром и пиво. Руководство «Бакарди» всегда выдавало своим работникам премию размером до ста долларов перед самым карнавалом, так что сотрудники «Бакарди» были среди самых веселых гуляк и следили за тем, чтобы фирменный ром лился рекой. Веселье не прекращалось ни днем, ни ночью.

К 1950 годам сантьягский карнавал, в сущности, превратился в праздник «Бакарди» — так тесно он был связан с местной фирмой. «Бакарди» помогала украшать весь город светильниками и флагами и предлагала премию за самый нарядный квартал, а также проводила конкурс «Королева карнавала». Всякий, кто мог предъявить этикетку одного из разнообразных товаров, произведенных в Сантьяго, в том числе пива «Атуэй» и рома «Бакарди», имел право голосовать за самую красивую и царственную кандидатку.

* * *

Каждый июль на карнавал в Сантьяго съезжались толпы туристов со всей Кубы, поэтому никто не обратил особого внимания на караван из пятнадцати автомобилей, набитых молодыми людьми, который выехал из Гаваны 24 июля 1953 года. Лишь несколько человек знали в точности, куда они направляются. Остальные знали только, что им предстоит принять участие в какой-то «революционной» военной операции под руководством человека, который ехал в передней машине — взятом напрокат синем седане, «бьюике» выпуска 1952 года. Этим человеком был Фидель Кастро.

Юный застрельщик ортодоксальной партии был одним из немногих кубинских политиков, кого переворот Батисты заставил перейти к активным действиям. Кастро всегда любил импровизации, а теперь рассудил, что крушение демократии способно сыграть ему на руку: если Батиста станет диктатором, это может привести к вооруженному восстанию на Кубе с ним, Фиделем Кастро, во главе. Эта мысль импонировала ему куда больше, чем приход к власти посредством законных выборов.

После переворота Кастро немедленно перешел на нелегальное положение, чтобы начать планировать нечто зрелищное, а теперь наконец настала пора претворить планы в жизнь.

Кастро собирался возглавить нападение на старинные казармы Монкада в Сантьяго, названные в честь героя войны за независимость Гильермо Монкады. Для этой операции Кастро лично завербовал и вооружил около 160 человек, по большей части молодых фабричных рабочих или фермеров, почти без военной подготовки и безо всякой идеологии, кроме того, что они были против режима Батисты — и с энтузиазмом относились к социалистической революции.

Кастро решил, что он со своим отрядом может захватить казармы врасплох и проникнуть в их арсенал, а тогда и он сам, и его разрозненное воинство получат снаряжение для дальнейшей партизанской войны. Он выбрал для операции карнавальные дни, решив, что круглосуточное празднество в Сантьяго позволит ему незаметно провести в город своих бойцов. Нападение было запланировано на 5 часов 15 минут утра в воскресенье 26 июля, когда многие солдаты и офицеры будут усталые, а возможно, и пьяные после целой ночи веселья. Однако план оказался наивным, а его исполнение – дилетантским. Кастро еще не набрался опыта как военный командир, а его люди были вооружены всего лишь древними армейскими карабинами, старым пулеметом и мелкокалиберными охотничьими винтовками и дробовиками. Неопытные бойцы в сумятице рассеялись, поэтому эффект внезапности не сработал, и в течение получаса отряд был полностью разгромлен. Фидель Кастро и его брат Рауль, которому было двадцать один год, сумели сбежать и укрылись неподалеку в горах, однако почти половина бойцов либо погибли во время операции, либо попали в плен и впоследствии были казнены.

* * *

Казармы Монкада были расположены неподалеку от центра Сантьяго, и оружейная пальба ранним воскресным утром была слышна по всему центру. Солнце едва взошло, и многие припозднившиеся гуляки еще добирались домой, когда начались беспорядки.

Группа работников «Бакарди» и членов семьи, в том числе Хорхе Бош, двадцативосьмилетний сын Пепина Боша, веселилась всю ночь, а потом отправилась на утреннюю мессу в церкви на Пласа Долорес невдалеке от центра города. Когда они выходили из церкви, то услышали выстрелы, доносившиеся из форта Монкада, до которого было меньше четверти мили, и помчались на машине посмотреть, в чем дело.

Когда они приблизились к военному комплексу, то увидели, как мимо по направлению к горам промчался автомобиль, набитый людьми в военной форме. Люди Кастро для маскировки оделись в самодельные военные формы, так что Бош и его друзья впоследствии поняли, что видели, как бежали из города moncadistas.

Слухи о нападении распространились мгновенно. Santiagueros всегда гордились своим революционным наследием, и даже после переворота Батисты, который произошел уже год и четыре месяца назад, периодически в городе начинали поговаривать о новом вооруженном восстании против правительства. Центр политической жизни, как и в Гаване, был расположен в местном университете. Среди студентов, принимавших участие в демонстрациях протеста против переворота Батисты, была и Вильма Эспин, двадцатидвухлетняя дочь одного из высокопоставленных работников «Бакарди» Хосе Эспина. Как и подобает благовоспитанной девушке из консервативной кубинской семьи, принадлежащей к высшему обществу, Вильма не пошла на карнавал в субботу вечером и крепко спала, когда в казармах Монкада — в нескольких кварталах от дома семейства Эспин — началась пальба. «Мы ясно слышали выстрелы и даже ощущали сотрясение, — вспоминала Вильма в интервью много лет спустя, — и я сразу вскочила с постели и побежала по дому, радостно крича: «Монкаду атакуют! Монкаду атакуют!»» Хосе Эспин, бухгалтер, говоривший по-французски, который служил главным помощником Энрике Шуга и в свое время вел переговоры с профсоюзом, не разделял политических симпатий дочери. Ее энтузиазм по поводу нападения на казармы Монкада встревожил его, и он испугался, не имеет ли она к этому отношения. Вильма была ни при чем, но впоследствии она признавалась, что в то время вооруженное восстание казалось ей «чем-то романтичным, вроде mambises [так называли борцов за независимость в девятнадцатом веке] — я не представляла себе, что это такое на самом деле».