Константин Захаров - Для чего мы живем?

• Название: Для чего мы живем?
• Автор: Константин Захаров
• Жанр: Философия

---

В самом деле, может ли Бог обречь свое создание на бесконечное пребывание во зле, каковым является ад? Если даже причиной этому — сама душа, несущая ад в себе, то как Бог допускает, чтобы в подвластном Ему мире хоть где-нибудь (т. е. в этой душе) развитие происходило вопреки установленному Им всеобщему закону и в итоге привело к полному и окончательному торжеству чуждого порядка вещей, т. е. зла? Все это кажется совершенно невозможным. Поэтому вероятный исход нашей жизни таков: каждая душа, будучи носителем собственного внутреннего рая или ада, получает свою меру воздаяния (как следствие, вызванное ее состоянием), после чего душа, достигшая рая, продолжает эволюцию уже в новом качестве, а душа, угодившая в ад, исчерпав накопленную энергию зла, снова воплощается в нашем мире. Души, находящиеся в своем развитии между этими крайними полюсами, также вступают в череду дальнейших воплощений, ведущих их по пути к большему совершенству.

Однако, возможно, мы напрасно полагаем Бога благим; точнее, может быть, то, что мы называем злом, для Бога таковым не является? Да и что вообще есть зло?

Довольно распространенная точка зрения заключается в том, что зло свойственно только миру людей, а в остальном мире, по крайней мере в неживой природе, оно отсутствует. С этим трудно согласиться, если рассматривать зло как значимый, а потому универсальный фактор. Повсюду мы видим, как одни формы жизни утверждают себя в мире за счет других, что предопределено их природой. Нескончаемые пищевые цепи перемалывают массы живых существ. Более того, и в неживой природе можно найти подобные проявления зла: взрываются звезды, планеты сталкиваются с астероидами, вода размывает сушу и испаряется под солнечными лучами и т. д. В целом, все, что связано с разрушением существующего, может считаться злом. И таков общий порядок вещей. Между тем, как сказано в Библии, сотворив все сущее в мире, «увидел Бог, что это хорошо»[18]. Зачем же разрушать то, что хорошо? Как может Бог, дав чему-либо право на существование, потом его отнять? И как может человеческий разум с этим примириться?

Все это давние вопросы, которые не могут не возникать. И многих они убеждают в том, что никакого Бога нет, или же Он скорее зол, чем добр, или Ему нет дела до нашего мира. Как представляется, причиной подобных выводов является ложный страх души, что она может кануть в небытие, проецируемый на весь окружающий мир.

О том, что душа бессмертна, мы уже неоднократно говорили. Соответственно, нужно признать, что все опасения относительно конечности ее существования напрасны. В то же время причина их вполне понятна. Будучи связанной с телом, душа не может временно не отождествлять себя с ним. В сущности, она боится за тело, что оно будет разрушено. Но само тело, как и вся неживая природа, бояться этого не может. Душа ошибочно считает, что разрушение является злом для тела, поскольку испытывает страдание при всяком ущербе, причиняемом телу. Но страдание, боль злом не являются. Во-первых, они не могут разрушить душу. Во-вторых, по своей сути они представляют собой лишь сигнальную систему, указывающую душе, на что ей нужно незамедлительно обратить внимание, и в этой роли выполняют полезную функцию, т. е. скорее являются добром, маскирующимся под зло. Природа их, кажется, такова: это такие же ощущения, как, например, зрительные образы или вкус, только заключающаяся в них информация более однообразна и содержит в себе сигнал душе немедленно изменить ее текущее состояние и вместе с тем состояние соответствующей области связанного с ней тела.

Сами же тела — живые и неживые — страданий не испытывают. Подобно тому, как танцоры образуют хороводы, материальные элементы формируют тела. И когда разрушается тело, то при этом возникает не больше страдания и зла, чем когда распадается хоровод и уставшие танцоры дают себе короткую передышку перед следующим танцем.

Стало быть, получается, что зла вообще нет? В абсолютном смысле, да. В самом деле, если некая замкнутая однородная система существует по своим внутренним законам, и ничто не может ей в этом помешать, то откуда в ней могут возникнуть инородные проявления? Другими словами, если есть Бог, и все совершается по Его воле, то как в мире может происходить что-то ей противоречащее? Следовательно, абсолютное зло, понимаемое как некое Иное, которое противостоит воле Бога, не имеет отношения к бытию.

Однако в относительном смысле, как временное отклонение или задержка на пути к цели, зло несомненно существует. Надо признать, помимо того, что оно относительно, оно еще и неизбежно. Все в нашем мире свидетельствует об этом. Совершенно гармоничное развитие, когда все сущее, избегая любых столкновений, идет своим путем, видимо, невозможно, т. е. не соответствует природе Бога.

Но будет ли такое развитие действительно гармоничным? Пожалуй, в нем отсутствовало бы не только зло, но и добро. Подлинная гармония предполагает некое единство во взаимодействии и достигается как компромисс на грани противоречий. Поэтому в процессе ее установления неизбежен риск превышения меры противоречий, т. е. проявления относительного зла.

Неизбежность такого зла, по сути, являющегося обратной стороной добра, следует из самой природы сущего. Мириады индивидуальных душ, тяготея к единству в соответствии со всеобщим законом, реализуют это стремление, тем не менее, по-своему. Поэтому их согласованность достигается в глобальном масштабе как проявление статистической закономерности, но в локальных эпизодах могут возникать отклонения от общей тенденции.

Именно эта вероятностная составляющая в движении души (проистекающая из непрерывности, а потому и сложноструктурированности материи) дает ей свободу воли. Безусловно, детерминированность в мире преобладает, но случайность является той необходимой «специей», которая придает бытию вкус и смысл. Мир возник «случайно», и переходы его в каждое последующее во времени состояние тоже в какой-то мере являются случайными событиями. Божественное всеведение и предопределение означают знание общих тенденций развития всех происходящих процессов и вероятностный вариантный прогноз каждого отдельного события (если пытаться формулировать это в привычных нам терминах). Однако какие из вариантов возобладают — окончательно выясняется лишь в ходе бытия. Богу самому должно быть «интересно», что произойдет, иначе актуальное существование мира было бы бессмысленным.

В христианской философии вопрос о свободе воли нередко связывается с проблемой существования зла. При этом выходит, что зло необходимо, дабы человек мог проявлять данную ему Богом свободу, сознательно избирая добро или зло. Получается, что святые, неспособные избрать зло, т. е. совершить по-настоящему злой поступок, лишены свободы воли и, видимо, являются в чем-то ущербными людьми по сравнению с грешниками, — вывод более чем странный! Кроме того, если уж свобода воли непременно должна выражаться в выборе зла, то почему этот выбор не может всегда останавливаться на меньшем из зол, вместо того чтобы зачастую устремляться к большему?

Все эти ложные выводы основаны на абсолютизации представлений о свободе и всемогуществе Бога. Он действительно свободен и всемогущ, так как зависим лишь от собственной природы, недоступен внешнему принуждению и Его возможности не ограничены ничем извне. Но это не значит, что Он может создать камень, который будет не в силах поднять, или даровать нам изначально совершенную душу, не желающую склоняться ко злу. В данном контексте признание такой невозможности не является констатацией ограниченности свободы воли (тем более божественной); в то же время здесь подразумевается, что наряду со свободой, произволом всевозможных субъективных проявлений, существует их внутренняя детерминированность.

Таким образом, в некотором смысле предопределенность событий все же имеет место. Это следует из единства сущего, порождающего взаимосвязь всех явлений. Можно сказать, что бытие каждой частицы материи предопределено самой ее природой. Применительно к нам это означает, что человеческая судьба со всеми ее по видимости случайными поворотами определяется свойствами личности и внешних обстоятельств и встроена в общую картину мира. Осознание этого факта, впрочем, вряд ли способно заметно повлиять на наше поведение: склонность к фатализму так же внутренне обусловлена, как и его отрицание. В любом случае, что бы мы ни делали, мы поступаем в согласии со своей природой.

В известном смысле, путь каждого из нас предопределен. Тем не менее вряд ли будет правильным трактовать это так, что некоторые из нас изначально определены к спасению в раю, а другие — к погибели в аду. Не говоря уже о вероятной условности самих понятий «рай» и «ад» (по большому счету, все бытие должно считаться раем, будучи проявлением божественной природы), всякий жизненный путь становится ясен лишь по мере его прохождения и в целом ведет к благой цели. То, что для кого-то он окажется относительно легким, а кому-то придется пройти через тяжелые испытания, — не имеет принципиального значения. В этом мире мы наблюдаем иллюзорные страдания иллюзорных существ. По-другому и не может быть там, где материя является всего лишь призраком, тенью истинной субстанции. Все это можно сравнить с лечебницей или школой, хотя напрашивается более современное сравнение — с обучающей компьютерной игрой.