Уолтер Эванс-Вентц - Великий йог Тибета Миларепа

• Название: Великий йог Тибета Миларепа
• Автор: Уолтер Эванс-Вентц
• Издательство: Агни
• Жанр: Самосовершенствование
• Год: 1994

Жизнеописание, называемое по-тибетски «Джецюн-Кахбум», или «Житие Джецюна-Миларепы», написанное учеником Миларепы Речунгом и переведенное на английский язык ламой Кази Дава-Самдупом.

Под редакцией с введением и примечаниями Эванса-Вентца (Джизус-Колледж, Оксфорд), автора книг «Вера в духов в кельтских странах», «Тибетская книга мертвых» и др.

---

Через два дня после моего ухода лама спросил свою жену, что я делаю. Она сказала, что, возможно, я нахожусь в пути, но где, точно она не знает. «Куда он ушел и когда?» — спросил лама. Она отвечала: «Он сказал, что, хотя он сделал столько работы для тебя, ты не хотел передать ему знания и вместо этого награждал его руганью и побоями, и поэтому он пойдет и будет искать себе другого гуру. И так как я бы только навлекла на него твой гнев, если бы сказала тебе о его намерении, я предпочла не говорить. Я очень просила его остаться, но так и не смогла удержать его. Он ушел вчера». Услышав эту новость, лама помрачнел. «Когда он ушел?» — снова спросил он. «Вчера», — отвечала его жена. Некоторое время он пребывал в молчании, а затем сказал: «Мой ученик еще не может уйти очень далеко». А я тем временем достиг Риво-Кьюндинга в центральной Провинции Тибета, где жил Нгогдун, который сам был уже главным ламой. В тот момент, когда я увидел его, он объяснял Двойной Анализ[104] большой группе учеников. Разбирался отрывок: «Я — Толкователь и я — Истина. Я — Учитель мира и я — Последователь. Я тот, кто вышел за пределы всех состояний мирского существования, и я исполнен Блаженства». Находясь в некотором отдалении от них, я в знак почтения пал ниц. Как мне потом сообщили, место, где я находился в тот момент, называется Чаг-Таэл-Канг (Холм Почитания). Лама Нгогдун, сняв шляпу, ответил на мое приветствие. По тому, как я приветствовал его, он заключил, что я являюсь одним из учеников Переводчика Марпы. То, что во время моего прихода он объяснял эти замечательные строки, он воспринял как знамение и на основании этого простого совпадения предсказал, что я стану адептом всех религиозных учений. Он послал спросить, кто я. Посланный узнал меня и спросил: «Что привело тебя сюда?» Я ответил, то наш гуру лама Марпа очень занят и поэтому не может руководить моим обучением и послал меня к ламе Нгогдуну послушать его лекции. Я сказал также, что принес с собой гирлянды и рубиновые четки Наропы, пожалованные ему в дар ламой. Когда посланный вернулся назад к ламе Нгогдуну и передал ему мои слова, он очень обрадовался и сказал: «Поистине редки случаи такой милости. Моему скромному монастырю ниспослано благословение и оказана честь принять драгоценные и священные реликвии нашего великого учителя Наропы. Это столь же редкое событие, как цветение удумвары[105]. Мы должны почтить его, как подобает, со всей торжественностью». И он отложил объяснение вышеупомянутого отрывка и послал нескольких монахов принести знамена, церемониальные зонты и подвески. В честь реликвий зазвучала музыка, которую исполняли на различных музыкальных инструментах. Когда я вошел в покои Нгогдуна, я пал ниц и затем вручил ему пакет и реликвии, и он, приняв их, был тронут до слез. Сняв шляпу, он возложил реликвии на голову и помолился о ниспослании ему благодати. Затем он поместил реликвии в святая святых его алтаря и начал читать письмо. Письмо было следующего содержания: «Я собираюсь уединиться в затворе, и так как Великий Маг с нетерпением жаждет получить Знание, я посылаю его к тебе, чтобы ты посвятил его. Сделай это для него и научи его Истинам. Я поручаю это тебе. В знак возложения на тебя этого поручения я посылаю тебе гирлянды и рубиновые четки Наропы»[106].

Закончив чтение письма, Нгогдун сказал, что он исполнит волю ламы и удостоит меня посвящения. Он прибавил, что и так собирался послать за мной и то, что я пришел сам, очень хорошо и совершилось с благословения и по милости ламы. И еще он сказал: «У меня есть ученики из Кама, Тагпо, Конгпо и Ярлунга, и их грабят по дороге сюда разбойники из Дела — йепо и йемо и отнимают у них то небольшое имущество, с которым они идут сюда, чтобы продолжить свои занятия. Поэтому я прошу тебя наказать этих нарушителей закона и наслать град на их поля. Когда ты сделаешь это, я удостою тебя посвящения, которое ты желаешь принять».

Теперь я горько оплакивал судьбу, вложившую эту проклятую силу в мои руки и сделавшую меня орудием мщения, несущим разрушение и смерть. «Я пришел сюда в поисках спасительной Истины, а здесь меня опять вынуждают совершить зло. Если я откажусь, я ослушаюсь гуру или по крайней мере того, кого собираюсь считать моим гуру. Это почти такой же тяжкий грех, как отказ повиноваться настоящему гуру, и к тому же путь к Знанию будет для меня закрыт», — так рассуждал я и решил, что должен повиноваться, так как ничего другого мне не оставалось делать. Я отправился в путь, взяв с собой необходимые приспособления, и придя туда, где жили йепо, остановился в доме некой старухи. В тот момент, когда должна была начаться гроза с градом и уже сверкнула молния, загремел гром, и вот-вот должны были упасть первые градины, старуха стала бить себя в грудь и рыдая восклицать: «Ах! Как я буду жить, если мой урожай побьет град?» Слушать это было для, меня невыносимо, и поэтому я не мог поступить жестоко с этой бедной старухой. Я попросил быстро начертить план ее поля, хотя, делая так, я ставил под угрозу свою жизнь. «О, мое поле такое», — воскликнула она с отчаянием в голосе и тут же нарисовала треугольную фигуру с удлиненным концом. Я сразу же накрыл фигуру железной сковородкой, и этого поля не коснулся град, за исключением угла, который не был покрыт сковородкой. Когда гроза прекратилась, я вышел из дома и увидел, что склоны гор, окружающих долину, были изборождены оврагами, поля с обильными всходами теперь все оголились, кроме поля женщины, которое оставалось не тронутым градом. Однако конец поля, соответствовавший упомянутому углу на его плане, не накрытому сковородкой, был побит ветром и градом и залит водой. И с тех пор это поле, за исключением его конца, всегда обходил град, который случался в этой местности. Говорят, что эта женщина была освобождена от уплаты налога за отведение града[107] и платила только налог за упомянутый конец поля.

Возвращаясь к моему новому гуру, я встретил старого пастуха с ребенком, потерявшим во время наводнения все свои стада. Через него я передал жителям этой местности предупреждение, что если они не прекратят грабить учеников и приверженцев ламы Нгогпа[108], их посевы всегда будут уничтожаться градом. Так они были оповещены о том, кто вызвал град. Узнав о таком могуществе ламы Нгогпа, жители этих двух районов были так потрясены, что стали отныне его преданными последователями и верно служили ему.

Следуя дальше, я подобрал несколько мертвых птиц, которых увидел под кустом ежевики, и еще много других птиц и несколько крыс, лежавших на дороге, наполнив ими шапку и подолы моего платья.

Я сложил их в груду перед ламой Нгогпа и обратился к нему с такими словами: «О почтенный учитель! Я пришел сюда в надежде получить Святое Учение, но меня заставили насобирать кучу грехов. Сжалься над этим ужасным грешником!» И я залился горькими слезами[109]. На это лама ответил: «Не отчаивайся. Тебе незачем страшиться. Мы, последователи Наропы и Майтри[110], владеем теми Истинами, которые могут моментально спасти величайшего из грешников, как один камень, брошенный из пращи, может вспугнуть одновременно сотню птиц. Все существа: и эти птицы, и животные, убитые сейчас этим градом, — родятся снова, чтобы стать твоими ближайшими учениками, когда ты достигнешь состояния Будды[111]. А пока это время не наступило, я сделаю все возможное, чтобы оградить их от падения в ад или перехода в другие, более низкие состояния. Поэтому не горюй. Но если ты все еще сомневаешься, позволь мне доказать справедливость моих слов». Несколько минут он сидел молча с закрытыми глазами, а затем щелкнул пальцами. Моментально все мертвые птицы и крысы, которых я принес, ожили и отправились в свои гнезда и норы. Я тогда понял, что сам лама был Буддой. Как замечательно! Как благостно! Пусть и многим другим существам выпадет возможность умереть такой смертью. После этого я был посвящен в Мандалу (ритуал) Гайпа-Дордже. Я нашел пещеру, обращенную на юг, из которой мог видеть жилище моего гуру, и, потрудившись немного, чтобы сделать пещеру пригодной для пребывания в ней, заложил вход в нее, оставив только небольшое отверстие сбоку для передачи пищи и воды[112].

Мой гуру объяснил мне методы медитации, и я усердствовал в их применении. Однако, несмотря на старания гуру и усердие с моей стороны, я не обнаружил никакого сдвига, так как не имел на то благословения Марпы.

Однажды мой гуру пришел и спросил меня, испытывал ли я то-то и то-то. Я ответил, что не испытывал ничего (подобного этому). «Как так? — спросил он. — На этом пути развития психических сил не должно быть и никогда не было такого случая, чтобы не произошло сдвига за очень короткий период, при условии, что нет преграды на пути. Что же тебе мешает? Не может быть, чтобы наш главный гуру не дал согласия на твое посвящение, так как в противном случае он бы не прислал дары и письмо. Продолжай медитировать!» Я был несколько встревожен этим посещением и даже на мгновение помыслил признаться в обмане, но мне недоставало смелости это сделать. Теперь больше, чем когда-либо, я сознавал, что должен подчиниться моему главному гуру ламе Марпе. Но в то же время я не прекращал усердно медитировать.