Дмитрий Табачник - Петр Столыпин. Крестный путь реформатора

• Название: Петр Столыпин. Крестный путь реформатора
• Автор: Дмитрий Табачник
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03570-6

Серьезное исследование известных историков Д. В. Табачника и В. Н. Воронина посвящено одной из наиболее знаковых фигур отечественной истории — великому государственнику и реформатору Петру Аркадьевичу Столыпину (1862–1911), сумевшему после жесткого подавления революции начать масштабное преобразование Российской империи. Авторы на основе большого количества архивных документов и воспоминаний современников воссоздают облик председателя Совета министров, уроки жизни и деятельности которого чрезвычайно актуальны для современной России. Особое внимание уделяется перипетиям бескомпромиссной борьбы главы правительства и министра внутренних дел с революционным террором, реализации программы системных реформ, направленных одновременно на укрепление государства и развития общественного самоуправления, попыткам достичь соглашения с либеральной оппозицией, политическим интригам и раскладу сил в правящей верхушке. Также подробно исследуется история загадочного убийства П. А. Столыпина агентом охранного отделения, являющегося до настоящего времени одним из наиболее таинственных политических покушений минувшего века.

Наряду с государственной деятельностью П. А. Столыпина авторы показывают и его сложный внутренний мир, а также рассказывают историю романтической любви к жене Ольге Борисовне Столыпиной (урожденной Нейдгардт).

---

И еще одна черта, характеризующая Петра Аркадьевича и как человека, и как государственного деятеля. Перед отъездом из Гродненской губернии он посчитал своим долгом лично написать генерал-губернатору о работавших в его подчинении чиновниках, в чьей порядочности и чьем профессионализме он был уверен: «Покидая Гродненскую губернию, считаю нравственным долгом своим доложить Вашему Сиятельству о том, какие я имел предположения относительно дальнейшего служебного движения некоторых должностных лиц и замещения некоторых вакансий земских начальников при введении этого института в Гродненской губернии.

Прежде всего, не могу не обратить внимание Вашего Сиятельства на правителя моей канцелярии кн[язя] А. В. Оболенского. Близко ознакомившись с его нравственными и служебными качествами за время управления мною губернией, я могу смело аттестовать его за честного, добросовестного и способного труженика, с интересом относящегося к работе, получившего прекрасное воспитание в патриархальной, чисто русской, дворянской семье и вполне подготовленного к занятию самодеятельной и ответственной должности. Имея вместе с тем в виду, что кн[язь] Оболенский получил высшее образование и что в здешнем крае крайне важно вводить в непосредственное соприкосновение с местным землевладельческим элементом представителей администрации, воспитанных в традиции порядочности, я уже позволил себе ходатайствовать лично перед Вашим Сиятельством, вследствие чего смею надеяться, что служба кн[язя] Оболенского будет поощрена осуществлением тех надежд, которые были мною поданы ему при назначении на должность правителя.

В канцелярию мою младшим помощником правителя был мною приглашен молодой человек, также кончивший курс университета, с тем, чтобы подготовить его к занятию должности земского начальника. Это губернский секретарь Писарев, лично мне известный с очень хорошей стороны, почему я считал бы его вполне подходящим кандидатом на указанную должность.

Мною лично было также доложено Вашему Сиятельству, что состоящие при мне чиновниками особых поручений гг. Петерсон и Алябьев приняли эти должности при кн[язе] Урусове ввиду предполагавшегося в то время введения в скором времени в губернии института земских начальников и кн[язь] Урусов, передавая мне должность, сообщил мне, что им были обоим названным лицам обещаны места земских начальников. Вследствие сего, я был бы крайне признателен, если бы Ваше Сиятельство сочли возможным устроить их на указанную или другую соответствующую должность».

Забывая постоянно о себе, о благе окружающих он помнил всегда…

Глава четвертая ВО ГЛАВЕ «ТРУДНОЙ ГУБЕРНИИ»

…время смуты — время решении, не раздумья.

П. А. Столыпин

Министр не случайно назвал Саратовскую губернию «трудной» (и то, что он поставил во главе ее Столыпина, было знаком особого доверия Петру Аркадьевичу и высокой оценки его работы в Гродно) — в ней не было болезненных польского и еврейского национальных вопросов, но и без этого она имела давнюю и прочную репутацию наиболее неспокойной во всей империи. Кроме традиционно сильного революционного движения губерния была особо известна частыми крестьянскими выступлениями, доставлявшими власти много хлопот. К началу XX века почти столько же хлопот начал доставлять рабочий вопрос, учитывая то, что Саратов был крупным индустриальным центром — в городе работали около 150 фабрик и заводов.

В связи с этим чрезвычайно интересно мнение одного из наиболее осведомленных в этом вопросе современников Столыпина — полковника Отдельного корпуса жандармов (ОКЖ) Александра Павловича Мартынова, занимавшего в течение шести лет пост начальника Саратовского охранного отделения: «В управлении (имеется в виду столичное жандармское управление. — Авт.) в то время дослуживал свой срок службы старый генерал А. И. Иванов, несколько лет до того отчисленный за какие-то упущения по службе от должности начальника Саратовского губернского жандармского управления. Он вынес от своей службы в Саратове довольно верное, как я потом убедился, убеждение, что Саратов — это закоренелое революционное гнездо, и уже впоследствии, в Петербурге на допросах, выяснив, что арестованный — уроженец Саратова, генерал бегал по нашим кабинетам и самодовольно вскрикивал: "Ну что, конечно, саратовец! Я так и знал!" В его устах слово "саратовец" звучало как "подлец"!

Как только генерал Иванов узнал о моем назначении в Саратов, он ворвался в мой кабинет и завопил: "В Саратов? Ну, батенька, не поздравляю! Да вас там убьют! Я саратовцев знаю!" Впрочем, этот припев "вас там убьют" неизменно повторялся и другими, когда они узнавали о моем новом назначении».

Вероятно, примерно так же знакомые Столыпина восприняли и его назначение саратовским губернатором.

На новом месте Петр Аркадьевич сразу же произвел большое впечатление — во всех слоях общества почувствовали, что в губернии, наконец, появилась твердая власть. Даже его внешний вид поразил саратовцев, один из которых так описал губернатора: «Высокий рост, косая сажень в плечах, что не мешало стройности его фигуры, соколиный взгляд, властный тон — придавали ему вид достойного представителя власти, начальника и хозяина губернии».

Особенно людей впечатлило, что новый губернатор немедленно начал наводить порядок, что свидетельствовало о том, что он печется о нуждах народных не только на словах. Практически сразу последовал ряд увольнений коррумпированных и бездеятельных чиновников на местах, что было воспринято в губернии с восторгом. Вот как сам Столыпин описывал посещение одного из уездов: «Мне пришлось в одной волости раскрыть такие злоупотребления, что я тут же, расследовав весь ужас, перенесенный крестьянами (последний губернатор, бывший в этой волости, Галкин-Врасский), тут же уволил вол[остного] писаря и земскому начальнику приказал до Нового года подать в отставку. Я выдержал хладнокровие до конца, но, уезжая из участка, понял, что такое globe hystéries[6]. Крестьяне говорили: "Совесть пропита, правда запродана"; "ждали тебя, как царя". Ждали ведь они 25 лет, и я решил тут же на месте распорядиться, чтобы они знали, что могут доискаться правды. Конечно, такие ревизии задерживают в волостном правлении до S дня, но тут, чтобы водворить порядок, надо бы год не выходить из волостей. Дайто мне Бог хоть немного очистить эти авгиевы конюшни. Впрочем, такие злоупотребления, как найденные мною, к счастью, яркое исключение.

А в Царицыне меня ждали беспорядки в тюрьме. Начальство потеряло голову, и боялись меня пускать в тюрьму: революционные песни раздавались по всей тюрьме, и виновных начальство боялось наказать. Оказалось, что начальство просто струсило. Я два дня подряд просидел там по несколько часов, политические подолгу со мною разговаривали, обещались не петь и вести себя разумно — посадил в карцер всего только двух уголовных, и всё, кажется, успокоилось. А из Саратова уже прискакал прокурор Микулин, и хотел прискакать и тюремный инспектор. У страха глаза велики». Нетрудно представить, что измученный равнодушием власти народ действительно встречал Столыпина «как царя».

Как и раньше, особое внимание Петр Аркадьевич уделял улучшению жизни жителей губернии, и достигнутые им положительные результаты были очевидны. Особым его вниманием пользовалась сфера образования. Так, благодаря инициативе губернатора было получено царское разрешение на открытие в Саратове университета (начавшего свою деятельность в 1909 году), что сделать было очень непросто: в Петербурге настороженно относились к созданию новых высших учебных заведений, не без оснований считая, что те сразу же становятся центрами оппозиционного и непосредственно революционного движения.

Существенно увеличилось при новом главе губернии количество начальных и средних учебных заведений, а на их содержание стало выделяться значительно больше средств из казны. Еще раз отметим, что «реакционер» Столыпин, какие бы посты он ни занимал, считал необходимым развивать образование женщин и не случайно способствовал основанию в Саратове новой женской гимназии. Сам город при Столыпине начал бурно развиваться — губернатор сумел получить почти миллион рублей на устройство водопровода и мостовых (ни того ни другого раньше не было вообще), появилось газовое освещение, в несколько раз увеличилась протяженность телефонной сети.

Однако спокойно заниматься развитием губернии Петру Аркадьевичу не удалось — атмосфера в империи постоянно накалялась. После начала Русско-японской войны ситуация становилась всё более неуправляемой, что, разумеется, затронуло и Саратовскую губернию. Кстати, вскоре после начала военных действий, в марте 1904 года, Николай II посетил губернию и остался чрезвычайно доволен работой своего, пожалуй, самого энергичного губернатора. О состоявшейся встрече Столыпин написал, что император «был крайне ласков и разговорчив: говорил про губернию, про пробудившийся патриотизм». Также, по словам Петра Аркадьевича, Николай II «закончил уверенностью, что всё в губернии пойдет хорошо». Увы, подобный, не слишком обоснованный, оптимизм «хозяина земли Русской» не оправдался — дела в государстве в целом и в каждой ее губернии шли всё хуже и хуже.