Пьер Сиприо - Бальзак без маски

• Название: Бальзак без маски
• Автор: Пьер Сиприо
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02516-4

Книга Пьера Сиприо — подробное исследование жизни и творчества классика французской литературы Оноре Бальзака, со всеми взлетами и падениями этого трезвомыслящего романтика и возвышенно влюбленного ветреника. Особенно подробно автор повествует о последней, роковой страсти Бальзака и ее предмете — надменной полячке, практичной и рассудительной Еве Ганской, не сумевшей оценить обращенного к ней чувства столь неординарного человека, каким был Оноре Бальзак.

---

Под напором требований Локена, который хотел немедленно получить заказанную книгу, Бальзак отказался от своих планов. Он не мог написать «Депутата от Арси» на одном дыхании, как когда-то за одну ночь он написал «Онорину».

В «Депутате от Арси» речь должна была идти о приезде в Париж молодых именитых провинциалов, которые рвутся к власти, чтобы затем в новом качестве вернуться в родные края.

В еще одном произведении, обещанном Локену в 1842 году, «Хижина и дворец», показан раздел деревни изнутри, глазами крестьян. И эту книгу невозможно было бы написать за один присест. Тьерри Боден полагает, что Бальзак задумал этот роман еще в 1817 году. В те времена земельный вопрос будоражил общество. Будет ли земля принадлежать дворянству, возвращавшемуся из ссылки, духовенству, вновь открыто занимавшему свое место в обществе? Останется ли она собственностью тех, кто скупил государственное имущество? В принципе Хартия 1814 года гарантировала необратимость сделок, имевших место во время Революции. Но дворянство во всеуслышание выражало недовольство, а духовенство могло отказать «покупателям» в Святом причастии. Людовик XVIII не уступал. Он хотел быть «королем двух народов», неважно, из «бывших» они или якобинцы.

Карл X и Палата депутатов, избранная в 1824 году, намеревались возместить ущерб крупным землевладельцам из дворян, чьи земли были распроданы. Они должны были получить компенсацию в размере одного миллиарда франков. Но кто заплатит? Правительство решило снизить государственную ренту с 5 до 2 %. «Эта реституция станет последней язвой Революции», — заявил Карл X. Финансовый Париж наотрез отказался оплачивать урон, нанесенный землевладельцам, из средств парижских буржуа. В конце концов деньги изъяли из амортизационного фонда, то есть из Государственного казначейства.

Но ультраправые не были удовлетворены. Монархисты считали, что следовало бы поступить наоборот: выплатить компенсацию покупателям и вернуть земли эмигрантам.

Эта юридическая баталия предоставила крестьянам повод для выступлений и развязывания войны с соседями — в полном соответствии с поговоркой «Кто с землей, тот с войной».

В 1817 году Бальзак стал свидетелем этих беспорядков. Он гостил тогда у Луи де Вилле Ла-Фе. Этот придворный аббат, превратившийся в крупного землевладельца, навел в своем поместье порядок, что пришлось не по вкусу соседям-крестьянам.

В 1818 году Бальзак, узнав о смерти Поля-Луи Курье, убитого объездчиком его охотничьих угодий, окончательно убедился в крестьянском вероломстве. Страсть, которую питал объездчик к жене Курье, придавала трагедии любовный аспект, но было известно, что ненависть к Курье соседей вызвал высокий забор, возведенный им для того, чтобы никто не мог проникнуть в его поместье. Необходимость идти на нарушения делает людей злыми. Крестьянин стремится собирать хворост, заниматься браконьерством, удить рыбу, промышлять в лесу по своему усмотрению.

Еще в ранней молодости Бальзак понял, что Французская революция совершалась не столько в Париже, сколько в деревнях. «Великий страх» 1789 года оказал более сильное воздействие, нежели взятие Бастилии. Бабеф, встав во главе заговора Равных, подвел итог Революции. Суд над Бабефом и его казнь 26 мая 1797 года сделали из него мученика. Его программа всеобщего счастья благодаря равенству пользования, достигаемому фактическим равенством, относилась не только к социальной жизни, но и к жизни чувств. Это предвещало конец буржуазии, ставшей земельным собственником в 1793 году. При этом, как должен был показать «Депутат от Арси», буржуазия продолжала занимать твердые позиции в обществе.

В июне или июле 1842 года Бальзак ездил в Арси-сюр-Об. Он исходил местность вдоль и поперек и сделал множество записей для создания «портрета политического деятеля-буржуа». Он хотел воссоздать историю «этой отвратительной буржуазии, которая ворочает делами».

У Бальзака сформировался образ буржуазного генеалогического леса, богатого на побочные ответвления, как это видно из «Готского альманаха». Эти ответвления, то есть потомство, никому не известное и буржуазное до мозга костей, являлось для Франции Луи-Филиппа тем же, чем были семьи Конде или Монморанси при Старом Режиме. Генеалогические ветви, которыми эти семьи охватили страну, напоминали Бальзаку «удава, столь искусно обвившего дерево, что путешественник наивно усматривает в нем естественный феномен азиатской растительности». Эти люди сжимали, душили жизнь в провинции, как в Париже «добропорядочное» общество подминало под себя все прочие социальные слои.

Эти семейные династии действовали по простой схеме. Если семья владела банком или солидным предприятием, если она породнилась через брак с крупными землевладельцами или высокопоставленными чиновниками, если среди ее членов были дядюшки аббаты, кузены-администраторы, сборщики налогов, судебные исполнители и если у них были дети, которые становились нотариусами, прокурорами, супрефектами или префектами, в таком случае неоспоримо и величественно, как восходящее солнце, одна семья занимала небосклон «кантона, городка или супрефектуры».

Для того чтобы завоевать власть и упрочить ее, эти семьи делали вид, что проявляют заботу о народе. Чопорные в приватной жизни, они вовсю балагурили с крестьянами, а их жены занимались благотворительностью. В предвыборный период эти люди проповедовали идеи, имевшие отношение к эмоциям, но никак не к истинным убеждениям.

Так родился самый большой бальзаковский миф — медиократия (власть посредственности). Это слово, придуманное Бальзаком, будет всплывать во всех антиреспубликанских полемиках в течение последующих ста лет.

Медиократия — это партия буржуазии, «золотая середина» посредственности, вклинившаяся между уничтоженной в 1789 году аристократией и народом, на котором непременно следовало нажиться. Медиократия — «это (также) гений препятствий». Братья Гонкур создадут даже «правительство медиократов».

По Бальзаку, в 1842 году богачи были разобщены, однако накал борьбы между богатыми и бедными по-прежнему не утихал.

До 1789 года у бедняка был враг в лице аристократа, его замка и владений. В городе особняку аристократа, его лошадям, любовницам, карете завидовали. В 1843 году врагами бедняка по-прежнему оставались отдельные оставшиеся в живых аристократы. Однако в равной мере бедняки ненавидели буржуа, который с 1793 по 1796 год подменял собой Церковь и дворянство, скупив по сходной цене национальное достояние.

Против кого крестьянину выгодно бороться? Против аристократа? Но с него немного возьмешь! Уж лучше охотиться на буржуа, но осторожно! Буржуа очень осмотрителен. Он прячет свое имущество и держит в руках рычаги власти: налоги, кодексы, законы.

Миновали счастливые дни больших распродаж. Канули в Лету времена, когда треть земли во Франции принадлежала духовенству. Огромные владения оказались раздробленными. Земля поднялась в цене, а у тех, кто хотел обладать ею, не было ни гроша. Итак, речь больше не шла о том, чтобы купить, ибо это было уже невозможно. Возникла необходимость взять.

Уже в 1840 году Бальзак предчувствовал, что грядущая революция будет жестокой и решительной. Она обрушится на государственный порядок, установленный буржуазной революцией. На смену правительству представителей, в действительности бутафорскому, возглавляемому парламентом, кабинетом министров, избранным королем-гражданином, придет коллективная диктатура.

Целью этой диктатуры будет полное уничтожение принуждений, довлеющих над народом.

Принуждение к труду рассматривалось как рабство.

Другое принуждение заключалось в том, что тираническое, грабительское, несправедливое и деморализующее государство попустительствовало тем, кто обладал властью, заставляя всех прочих терпеть лишения.

Еще одним принуждением считалась собственность. Стены, решетки, сейфы должны были пасть, чтобы уступить место новой земле, новым небесам.

«Крестьяне», которых Бальзак так и не успел закончить — он остановился на четвертой главе II части, — должны были показать буржуазию, вынужденную обороняться от крестьянства.

В Бургундии хозяин поместья Эги, генерал де Монкорне отхлестал кнутом и прогнал прочь своего управляющего Гобертена. Гобертен, став лесоторговцем и мэром Виль-о-Фе, заключил союз с нотариусом Люпеном и бывшим жандармом Судри, также мэром. Подчас эти народные мэры не умеют ни читать, ни писать. Они вступают друг с другом в сговор, чтобы создать обширную сеть, в которой Бальзак усматривал мистическую и грандиозную тождественность демократическому обществу, откуда в очередной раз вылупляется пресловутая медиократия.

Очень быстро Гобертен одерживает верх над Монкорне. Гобертен стоит во главе службы по обеспечению Парижа дровами. Он управляет лесным хозяйством и наделен всеми вытекающими отсюда полномочиями. В его ведении находятся рубка деревьев, охрана, лесосплав… После того как объездчик Монкорне был убит, генерал узнал, что за его голову была назначена высокая цена. Он вынужден продать Эги. Гобертен осуществил свою мечту.