Виталий Рапопорт - Как и почему

• Название: Как и почему
• Автор: Виталий Рапопорт
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Федор Пахомович, он ведь был вашим начальником?

- Совершенно верно. Никаких разъяснений мы не получили. Герцовский исчез, через некоторое время был назначен другой начальник отдела. Кузьмичев, если помните, много лет прослужил в охране Сталина, был убран в Мордовию в 1952, в марте 53-го назначен начальником управления охраны. Бог весть, за что его взяли: то ли отказался выполнить какой-то приказ заговорщиков в день переворота, то ли что-то другое. Взяли также многих, кого Берия выпустил: Райхмана, Этингона, Свердлова, взяли Судоплатова... Этих людей второй волны судили отдельно от Лаврентия, дали длительные сроки. С Огольцовым было иначе. В конце июня Маленков позвонил его жене Раисе с хорошей новостью, дело вашего мужа пересматривается. Целый месяц семья ничего не знала, и Раиса отправила слезное письмо Маленкову. Вскоре после этого Сергей Иванович пришел домой. Не знаю точно, но возможно это напоминание сыграло роль. С Огольцова сняли все обвинения и направили в распоряжение Управления кадров МВД. Следствие по делу об убийстве Михоэлса остановили, но Цанава продолжал сидеть. Как грузина, его автоматически зачислили в банду Берии, прошел год, дугой, дело его не двигалось, в апреле 55 года он покончил самоубийством. Мы, однако, забежали далеко вперед. Летом 1953 года события развивались так. Через неделю после переворота 2 июля собрали Пленум ЦК для партийной расправы с Лаврентием. Он, кстати, как депутат Верховного Совета обладал неприкосновенностью, но сессию собирать не стали, просто Ворошилов подписал указ о снятии с должностей. Пленум ЦК провели в лучших традициях сталинских судилищ с важным и карикатурным отличием. Берию топтали ногами заочно. Бухарин, Рыков, Ягода присутствовали и выступали на февральско-мартовском Пленуме 1937 года, ставшим отправной точкой массового террора внутри партии.

- Так они его боялись?

- Думаете, мог взглядом испепелить? Кто их знает. Берия их бункера в штабе МВО бомбардировал соратником письмами. Писал с трудом, потому что при аресте генерал Батицкий отобрал у него пенсне. Эти три письма, на мой взгляд, представляют чрезвычайный интерес. Я их вам прочту. Первое адресовано Маленкову.

ЦК КПСС

Товарищу Маленкову

Дорогой Георгий. Я был уверен, что из той большой критики на Президиуме я сделаю все необходимые для себя выводы и буду полезен в коллективе. Но ЦК решил иначе. Считаю, что ЦК поступил правильно. Считаю необходимым сказать, что всегда был беспредельно предан партии Ленина-Сталина, своей Родине, был всегда активен в работе. Работал в Грузии, в Закавказье, в Москве в МВД, Совете Министров СССР и вновь в МВД, все отдавал работе, старался подбирать кадры по деловым качествам, принципиальных, преданных нашей партии товарищей. Это же относится к Специальному комитету. Первому и Второму главным управлениям, занимающимся атомными делами и управляемыми снарядами. Такое же положение Секретариата и помощников по Совмину. Прошу товарищей Маленкова Георгия, Молотова Вячеслава, Ворошилова Клементия, Хрущева Никиту, Кагановича Лазаря, Булганина Николая, Микояна Анастаса и других - пусть простят, если и что было за эти пятнадцать лет большой и напряженной совместной работы. Дорогие товарищи, желаю всем вам больших успехов в борьбе за дело Ленина-Сталина, за единство и монолитность нашей партии, за расцвет нашей славной Родины.

Георгий, прошу, если это сочтете возможным, семью (жена и старуха-мать) и сына Серго, которого ты знаешь, не оставить без внимания.

Лаврентий Берия

28. VI. - 1953 г.

- Совсем не похоже на письмо заговорщика, собиравшегося совершить государственный переворот.

- Зависит от того, как вы к Берии относитесь. Можно сказать, что писал матерый шпион и диверсант. Одно заметно: Лаврентий пытается играть по правилам партийной инквизиции. Оказался в меньшинстве - начинай истово каяться. Истина никого не волнует. Маленков не ответил, и через 3 дня Берия отправил через своих тюремщиков новый вопль.

В ЦК КПСС

Товарищу Маленкову

Дорогой Георгий!

В течение этих четырех тяжелых суток для меня я основательно продумал все, что имело с моей стороны за последние месяцы после пленума ЦК КПСС, как на работе, так и в отношении лично тебя и некоторых товарищей из Президиума ЦК, и подверг свои действия самой суровой критике, крепко осуждаю себя. Особенно тяжело и непростительно мое поведение в отношении тебя, где я виноват на все сто процентов...

У меня всегда была потребность с тобой посоветоваться и всегда для дела получалось лучше. Я видел в лице тебя старшего, опытного партийного деятеля большого масштаба, талантливого, энергичного и неутомимого, прекрасного друга и товарища, я никогда не забуду твою роль в отношении меня в ряде случаев, и особенно когда хотели связать меня с событиями в Грузии. И когда не стало товарища Сталина, я, не задумываясь, назвал тебя, также, как и другие товарищи. Председателем правительства...

Вячеслав Михайлович! У меня всегда было прекрасное, ровное отношение к Вам. Работая в Закавказье, мы все высоко ценили, считали Вас верным учеником Ленина и верным соратником Сталина, вторым лицом после товарища Сталина. Если спросить мою семью, Вам могут рассказать очень много хорошего о Вас с моих слов...

Клемент Ефремович! Тоже начну с Закавказья, мы Вас крепко любили, я по поручению руководящих органов Грузии ездил специально в Москву в ЦК и к т. Сталину и настоял прислать Вас в связи с пятнадцатилетием Советской Грузии.

В начале войны товарищ Сталин сильно обругал меня и назвал политическим трусом, когда я предложил назначить в тяжелые времена, переживаемые нашей Родиной, известных всей стране т-щей Вас и Буденного командующими фронтами. Обругать обругал, а чуть позже т-щ Сталин назначение провел. Это, я думаю, товарищи подтвердят. С т. Маленковым Г. М. очень часто говорили между собой и с другими товарищами о предложении т-щу Сталину назначить Вас председателем Президиума Верх. Совета, и только теперь это было проведено. Всего не скажешь.

Никита Сергеевич! Если не считать последнего случая на Президиуме ЦК, где ты меня крепко и гневно ругал, с чем я целиком согласен, мы всегда были большими друзьями. Я всегда гордился тем, что ты прекрасный большевик и прекрасный товарищ, и я не раз тебе об этом говорил, когда удавалось об этом говорить, говорил и т-щу Сталину. Твоим отношением я всегда дорожил.

Николай Александрович! Никогда и нигде я тебе плохо не делал. Помогал честно и как мог. Т. Маленков Г. М, и я не раз о тебе говорили т-щу Сталину, как о прекрасном товарище и большевике. Когда т-щ Сталин предложил нам вновь установить очередность председательствования, то я с т. Маленковым Г. М, убеждали, что этого не надо, что ты справляешься с работой, а помочь мы и так поможем.

Лазарь Моисеевич и Анастас Иванович. Вы оба знаете меня давно. Анастас меня направил еще в 1920 году из Баку для нелегальной работы в Грузию. Тогда еще меньшевистскую. От имени Кавбюро РКП и Реввоенсовета XI армии. Лазарь знает меня с 1927 года, не забуду никогда помощи, оказанной мне по партийной работе в Закавказье, когда вы были секретарем ЦК. За время работы в Москве можно было многое сказать. Но одно скажу: всегда видел с Вашей стороны принципиальное отношение, помощь в работе и дружбу...

Товарищи Первухин и Сабуров говорили, что у меня было привилегированное положение при жизни т-ща Сталина. Это же неверно. Георгий, ты это лучше других знаешь, знают это и другие члены Президиума... Что же касается моего отношения к т. Сабурову, то т. Маленков Г. М, и я отстояли его на посту председателя Госплана, а т. Первухина, конечно, по заслугам, я представил к Герою Социалист. Труда и провел это решение...

Лаврентий Берия

Т-щи, прошу извинения, что пишу не совсем связно и плохо в силу своего состояния, а также из-за слабости света и отсутствия пенсне (очков).

1 июля 1953 г.

Лаврентий продолжает в духе первого письма, но пытается взывать индивидуально к каждому из соратников. Не помогло.

- Что он имеет в виду, когда говорит Маленкову, что виноват на все сто процентов?

- Точно сказать не берусь, возможно речь идет про письмо Мдивани. Драматург Мдивани, лично знакомый с Берией, обвинил Маленкова в плагиате. Дескать, фраза о том, что нам нужны новые Гоголи и Щедрины, взята из речи царского министра внутренних дел Булыгина в Государственной Думе. Начальник секретариата Людвигов получил от Берии приказ всякие контакты с этой сволочью Мдивани прекратить, а письмо, сняв копию, переслать в секретариат Маленкова. Говорят, после этого дружбе Егора с Лаврентием пришел конец.

- Я, по совести, не вижу, где здесь вина на сто процентов.

- У вас беспартийная оценка ситуации. По-большевистски полагалось Мдивани схватить, а письмо уничтожить. Такие дела. Прошло еще немного времени и Лаврентий, не получая ответы на свои слезные призывы, написал, что-то вроде заявления. На документе не проставлена дата, но из текста следует, он написан того же 1 июля.