Игорь Рябов - Дебют четырёх волшебников. Книга первая

• Название: Дебют четырёх волшебников. Книга первая
• Автор: Игорь Рябов
• Жанр: Фэнтези

Попасть в другое измерение для волшебника не так уж и сложно, да и с возвращением назад обычно проблем не возникает, если знаешь каким путем пришел в Иномирье. Ну а если тебя туда вышвырнуло по стечению случайных обстоятельств? Как найти дорогу домой? Да и позволит ли Судьба тебе вернуться под родную крышу, пока ты не выполнишь в новом для себя мире Предназначение, которое она для тебя наметила? Интересно так же, а есть ли Предназначение на самом деле, или все разговоры о предопределенности жизненных путей вымысел лентяев и глупцов? Ведь не менее распространено мнение, что человек сам плетет Паутину Судьбы. Вот и разберись тут во всех этих философских нюансах, особенно когда начинаешь понимать, что в Иномирьи от твоих решений и поступков зависит не только твоя личная судьба, но возможно и судьбы многих и многих других людей, тебя окружающих. А это уже не столько отвлеченная философия, сколько проверка тебя на нравственную зрелость. Ты уже готов отвечать за свои поступки хотя бы перед своей совестью?

---

Анкл не спешил сокращать дистанцию, приближаясь к площади прогулочным шагом. Теперь торопиться уже некуда: такой желанный отдых, пусть и в гадюшнике «Крысиной норы», накрылся сосновой крышкой. До голодного, не выспавшегося, чумазого, замерзшего после утреннего купания, а потому и крайне обозленного мага никому нет, да и не будет никакого дела, пока представление не закончится.

— Хрюн, мать твоя — волчица, отдай нам ведьму подобру-поздорову! — мужик, стоявший едва ли не в самом конце толпы и выкрикнувший эту фразу, даже на цыпочки привстал, чтобы его хриплый голос беспрепятственно долетел до адресата. Но потеряв равновесие, субъект, густо заросший колючей щетиной, покачнулся и возможно завалился бы на спину, не ухватись он за плечо стоявшего по соседству лесоруба с топором, деловито заткнутым за пояс, который тут же брезгливо сделал шаг в сторону. — А иначе всю твою корчму… ик… спалим к рокасам[10] собачьим.

Немногочисленный, но восторженный рев голосов подтвердил, что угроза для корчмаря вполне реальная. Несколько желающих запустить ему в дом красных зайцев-плясунов найдутся точно, а для древнего, основательно иссушенного годами здания и одного огненного попрыгунчика вполне достаточно, чтоб полыхнуть погребальным костром.

— А Хрюн то тебе чем не угодил, Квасий? — хриплым басом поинтересовался у крикуна лесоруб, презрительно скривившись. — Лишнюю чарку задарма на серебряном подавальнике не преподнёс?

— Какой ты проницательный, Лёх, аж страшно иногда становится, — угрюмо буркнул в ответ выпивоха и обиженно шмыгнул носом. — Я эту красномордую паскуду вчера как путного человека попросил дать полумерку «Жадинки» взаём. Так он в ответ кривулю свою разлыбил и пальцем на дверь указал. А вдогонку еще промычал, что, дескать, мне уже и так хватает, накачан, мол, по самые брови. Был бы накачан, так и не помнил бы такого прилюдного унижения пред всем честным народом… Сжечь ведьму! Громи корчму! — вновь громко проорал мужик, распалившись от неприятных воспоминаний, и штопором ввинтился в толпу, пробираясь поближе к крыльцу.

— Так он тебе правильно сказал, — констатировал рослый лесоруб и, грустно вздохнув, обреченно махнул рукой. — До сих пор не просох, а правёж учинять намылился.

— Не твоё лешачье дело! — мужичок, успевший немного протиснуться вперед, оглянулся и полыхнул злобным взглядом, недобро ощерившись. — Не нравится — иди дремучку косить, а то может быть у нас поленьев не хватит. Она ж ведьма! А они, знающие люди говорили, плохо горят, медленно. Особенно ежели их поджаривать с утра… Ну чего глазеете на бесовку как несмышлёные сосунки на вымя? Хватай её, да на костёр!

Со всех сторон вновь загомонили. Сперва нестройно. Но потом, входя в раж, всё более увереннее, настойчивей и фанатичней:

— Спалить…

— На кострище…

— К столбу ведьмачку!

— Тоже мне видунья гургулова выискалась…

— Ишь как зыркает!

— Хрюн, сам отдай, а не то!..

— Да я её вот этими своими собственными руками готова…

Анкл, остановившись шагах в пяти позади с каждым выкриком всё более обезумевающей толпы, посмотрел на крыльцо корчмы. Находящимся там сейчас не позавидуешь.

Сам корчмарь, невысокий мужчина лет сорока, затравленно озирался, скользя взглядом по продолжающим всё теснее смыкаться односельчанам. Его пальцы мертвой хваткой впились в худенькие плечи девчонки-подростка, лицо которой побелело словно горный снег. Вид у неё был крайне болезненный, если не сказать, изможденный. Казалось, еще чуть-чуть и девушка наверняка грохнется на землю в беспамятстве. А чуть в стороне от хозяина заведения и поближе к двери застыла манекеном, высокомерно уперев руки в бока, черноволосая женщина с хищными чертами лица. Оно могло бы показаться даже красивым, если б миловидность не портили гневно сверкающие глаза, презрительная ухмылка густо напомаженных губ, видимо привычных именно к такому положению, и чуть искривленный носик, скорее похожий на клюв ястреба. Да еще из приоткрытой двери корчмы торчала голова мальчонки, с испугом наблюдавшего за происходящим на улице глазами, из которых, того и гляди, хлынут бурные потоки слёз.

— Это кто тут такой безнадежно смелый и непроходимо тупой, что собрался мою корчму подпалить? — голос у женщины оказался басовитым, но не глухим, а надтреснуто-раскатистым, подобно первому весеннему грому. — А ну ходи сюда поближе, смельчак недоделанный родителями! Я тебе живо мозги вправлю, если они вообще в твоем кочане капусты имеются…

Черноволосая сделала шажок вперед, и толпа ровно на такое же расстояние отшатнулась от крыльца.

— То-то же, поджигальщики тупоголовые! — удовлетворенная одержанной малюсенькой победой, жена корчмаря самым наглым образом оскалилась в кривой ухмылке.

Анкл, по неведомой причине с первого взгляда проникшийся стойкой антипатией к черноволосой колдовке, едва успел подумать о том, что рано она обрадовалась. Толпа — одно из самых страшных животных: подлое, жестокое и совершенно неуправляемое. И словами его трудно напугать и отогнать, когда оно уже выбрало себе цель, уставившись на жертву, чаще всего беззащитную, налитыми кровью и злобой глазами. Оно может отказаться от своих намерений, лишь только получив хлесткий и чрезвычайно болезненный удар по оскаленной пасти.

Наспех кем-то подожженный факел, коротко прошипев чередой падающих капелек горящей смолы в недолгом полете из задних рядов, только подтвердил правильность мыслей волшебника. И хотя до цели он не долетел, плюхнувшись на утоптанную землю в паре шагов от крыльца, но, как говорится, лиха беда начало. Наверняка за первым почти сразу же последует второй, а потом еще, и еще…

Черноволосая тоже быстро сообразила, что к чему. И она тут же перенаправила остриё своей атаки на более податливую цель, выхлестнув всю накопившуюся злость на муженька:

— Да отдай ты им её! Тебе жить что ли надоело? Или ты хочешь, чтобы нас всех из-за этой, — слово прозвучало не столько презрительно, сколько брезгливо, — спалили? А о нас ты подумал, хомяк бестолковый?! Обо мне? О Гжехе, сыночке нашем? О себе, наконец… Всем гореть из-за одной ненормальной?…

Не дожидаясь ответа от растерянно хлопающего ресницами мужа, женщина ухватила стоявшую рядом с ним девушку за нечесаные рыжие лохмы и с силой рванула за них, а затем и выпихнула её с крыльца, отдавая на растерзание толпе.

Дальше события развивались стремительно, замелькав, как стекляшки калейдоскопа.

Канапатую тут же с радостным визгом и похабным улюлюканьем окружила толпа односельчан, добившихся желаемого. Без лишних разговоров они поволокли её на заранее приготовленное место расправы. Свежесрубленное вчера дерево послужило столбом, к которому споро привязали несчастную. На заре хвоину ободрали от коры, и гладкая поверхность дерева еще сочилась смолянистой влагой. Но большая поленница дров, аккуратно, со знанием дела, уложенная в основании, была отборной, сухой, и моментально занялась веселыми язычками пламени от поднесенных к ней факелов.

Когда буйно конопатую девушку вытолкнули с крыльца на потеху толпе, Анкл на краткий миг застыл в ступоре мыслей и чувств. Такого поворота событий маг не ожидал. Сказать по правде, он думал, что в колдовстве обвиняют жену корчмаря. Жалко, конечно, женщину, ну да ничего не попишешь. Лично он вмешиваться в происходящее вряд ли стал бы. Хотя и знал наверняка, что обвинения в так называемом колдовстве, то бишь в несанкционированном использовании магии не обучавшимися специально этому ремеслу людьми, безосновательны и вздорны. И причин так полагать у мага, знакомого не понаслышке с положением дел в Лоскутном мире, имелось даже больше, чем требовалось бы для оправдания почти всех когда-либо обвиненных и по большей части давным-давно сожженных. Да только при самосудах противоположное толпе мнение обычно никого из линчевателей не интересует…

Но спалить ни за что, ни про что несмышленую девчонку-подростка — это уже перебор!

— Никто никого не сожжет! — громко и четко рявкнул Анкл, но жители посёлка, деловито привязывающие девушку к столбу, похоже, даже не услышали наполненный гневом выкрик.

Тогда дэр решил не жадничать в расходовании имевшихся в его распоряжении магических прибамбасов. Быстро прикинув в уме, какой артефакт уместнее использовать, он остановил выбор на массивном платиновом перстне с желтым бриллиантом, украшавшем средний палец на правой руке. Сильно надавив на драгоценность, волшебник скорее почувствовал, а не услышал негромкий щелчок, с которым камень опустился вниз в своем ложе, раздавливая капсулу с загодя приготовленным заклинанием. Дождавшись появления из-под камушка тонкой иссиня-черной струйки дымка, Анкл вскинул сжатый кулак вверх к безоблачному лазоревому небу, тихо прошептав полагающееся для активации заклинание. Струйка дыма стремительно унеслась ввысь, утолщаясь, уплотняясь и матерея на глазах. И уже через минуту погода резко испортилась.