Иво Андрич - Собрание сочинений. Т.3. Травницкая хроника. Мост на Дрине

• Название: Собрание сочинений. Т.3. Травницкая хроника. Мост на Дрине
• Автор: Иво Андрич
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1985

В третий том входят романы «Травницкая хроника» и «Мост на Дрине», написанные на материале боснийской истории XV–XIX вв.

---

Внизу, казалось, раздавалось пение. И там же, за его спиной, был разрушенный, варварски разъятый надвое мост. Ему не нужно оглядываться назад (этого он не сделал бы ни за какие блага в мире!), чтобы увидеть весь ужас того, что осталось внизу: гладко скошенный у самого основания исполинский ствол опорного быка, тысячью осколков разнесенный по округе, с грубо расторгнутыми сводами справа и слева. Между ними зияла пустота в пятнадцать метров. Искалеченные остатки сводов страдальчески тянулись друг к другу.

Нет, ни за что на свете не согласится оглянуться ходжа! Но и вперед, в гору, он не в силах идти, сердце подкатывает к горлу, ноги не слушаются. Он остановился, стараясь дышать размеренно, свободно и глубоко. Раньше это всегда помогало. Помогло и сейчас. В груди как будто полегчало. Между глубоким и ровным дыханием и работой сердца установилось некое согласие. Он двинулся дальше, подгоняемый вдохновляющей мыслью о доме и постели.

Медленно и трудно продвигался вперед Али-ходжа, а призрак разорванного надвое моста неотступно шел за ним. Невидимый въяве, он продолжал преследовать ходжу и мучить. И даже если он совсем сомкнет глаза, он все равно только его и будет видеть.

Вот теперь, — переводя дух и обретя способность рассуждать, стал думать Али-ходжа, — вот теперь окончательно выяснилось, к чему вели на самом деле все эти их усовершенствования и нововведения, вся эта их суета и рвение. (Он всегда оказывался прав, вопреки всем и во всем. Но сегодня даже эта мысль не доставляла ему истинного удовлетворения. Впервые в жизни ему не до того. Хотя он более чем прав!) Столько лет подряд он наблюдал, как они не давали мосту покоя, — чистили, скребли его, чинили, перекладывали, проводили по нему водопровод, освещали электричеством, а потом в один прекрасный день все это подняли взрывчаткой в воздух, как будто это простая скала в горах, а не священный дар, пожертвование и красота. Вот теперь и вышли наружу истинные их намерения и цели. Он-то это знал всегда, а теперь — теперь это ясно последнему глупцу. На нерушимое и вечное осмелились руку поднять, у бога отнимают! И чем же все это кончится! Уж если визиров мост разорвался, как монисто, теперь уж этого не остановишь, конца тому не будет.

Ходжа снова остановился. Дыхание прерывалось, подъем все круче вздымался перед ним. Он снова глубоко и размеренно дышал, пытаясь успокоить колотившееся сердце. И, укротив его, с новыми силами стал подниматься в гору.

Но, однако, — размышлял он дальше, — если рушат здесь, то ведь где-то, надо полагать, должны и возводить. Ведь есть же, надо думать, где-нибудь на свете края и люди с головой, которые помнят бога. И если отвернулся господь от горемычного города на Дрине, то, наверное, все же не от всей земной юдоли, что простерлась под небом? Да и этим тут хозяйничать не вечно. Впрочем, как знать? (Ах, хоть бы немного больше воздуха вдохнуть!) Как знать? Может быть, эта поганая вера, которая все переделывает, чистит, перестраивает и обновляет, чтоб потом все разом поглотить и разрушить, может быть, она захватит всю землю и превратит весь божий свет в пустыню для своего бессмысленного строительства и варварского разрушения, выпас для утоления своего ненасытного голода и непонятных притязаний? Все может быть. Одного только не может быть: не может быть, чтобы на свете перевелись и вымерли великие и мудрые, наделенные душевной щедростью мужи, возводящие во имя божье вечные постройки для украшении земли и облегчения жизни человеческой. Если бы не стало их, исчезла бы, угасла и божья милость в мире. А этого не может быть.

Погруженный в думы, ходжа шел все медленней и тяжелей.

Из торговых рядов теперь вполне отчетливо доносилось пение. Ах, только бы вдохнуть побольше воздуха, только бы преодолеть эту крутизну, только бы дотянуть до дому, повалиться на свою постель и увидеть, услышать кого-нибудь из близких! Это было все, о чем он мечтал. Но и этого ему не суждено было дождаться. Он был уже не в силах справиться с дыханием и сердцем; сердце замирало, дыхание прерывалось, как бывает иногда во сне. Однако спасительного пробуждения не было. Он широко открыл рот, чувствуя, как глаза вылезают из орбит. Вздыбившееся взгорье бросилось ему в лицо. Своей кремнистой утоптанной твердью оно загородило от него весь мир, погрузив во тьму.

На дороге, круто поднимавшейся к Мейдану, в смертельной агонии расставался с жизнью Али-ходжа.

Кабинет Иво Андрича

Пояснительный словарь

Ага — господин, уважительное обращение к состоятельным людям.

Айян — старейшина, предводитель, чиновник городской управы.

Актам — вечерняя, четвертая из пяти предписанных мусульманских молитв.

Антерия — род верхней национальной одежды, мужской и женской.

Байрам — мусульманский праздник по окончании рамазана, продолжающийся три дня.

Баклава — слоеный пирог с орехами, пропитанный сахарным сиропом.

Бег — турецкий землевладелец, господин.

Берат — грамота султана.

Бинекташ — специальный камень, с которого садится на коня.

Бостанджи-баша — один из чинов гвардии султана или визиря.

Вакуф — земли или имущество, завещанные на религиозные или на благотворительные цели.

Вила — мифическое существо, лесная или горная фея.

Газда — уважительное обращение к людям торгового или ремесленного сословия, букв.: хозяин.

Девлет-мусафир — гость государства.

Демирлия — противень-поднос.

Джезва — медный сосуд для варки кофе по-турецки.

Джемадан — мужская одежда без рукавов, расшитая тесьмой.

Джубе — верхняя зимняя одежда.

Ифтар — вечерняя трапеза во время поста, совершаемая после захода солнца.

Ичоглан — придворный визиря.

Кабаница — верхняя одежда типа плаща.

Кадия — судья.

Каймакам — наместник визиря или валии в уезде.

Капиджи-баша — управляющий дворцом визиря.

Капудан-паша — адмирал в турецкой армии.

Кмет — подневольный крестьянин, работающий на землях бега.

Коло — южнославянский танец.

Кулук — трудовая повинность.

Конак — резиденция визиря, административное здание.

Маджария — венгерская золотая монета, употреблявшаяся и как женское украшение.

Мерхаба — мусульманское приветствие.

Минтан — род верхней одежды с длинными узкими рукавами.

Мубашир — посланец, чиновник.

Мудериз — учитель в медресе, мусульманском духовном училище.

Муктар — староста городского квартала.

Мулазим — начальник полиции.

Мулла — мусульманин, получивший духовное образование.

Мутевелий — управляющий вакуфом.

Мутеселим — чиновник визиря.

Муфтий — мусульманский священник высокого ранга.

Мухурдар — хранитель государственной печати.

Окка — мера веса, равная 1283 г.

Опанки — крестьянская обувь из сыромятной кожи.

Пашалык — область, находящаяся в подчинении паши.

Плета — мелкая австрийская монета.

Райя — христианские подданные Оттоманской империи, букв.: стадо.

Ракия — сливовая водка.

Рамазан — девятый месяц по мусульманскому календарю, месяц поста, обязывающего воздерживаться от пищи с восхода до захода солнца.

Реис — высший сан в мусульманской религии.

Салеп — сладкий горячий напиток, настоянный на ятрышнике.

Сердар — военачальник.

Серджада — коврик, на котором мусульмане совершают моление.

Силахдар — хранитель оружия.

Слава — праздник святого покровителя семьи.

Софта — ученик медресе.

Спахия — турецкий землевладелец.

Сибаша — помощник паши.

Табут — открытый гроб, в котором хоронят мусульман.

Тарих — дата, число, хроника.

Тефтедар — министр финансов.

Тефтер-чехайя — хранитель архивов.

Улемы — мусульманские вероучители, знатоки и толкователи Корана.

Урмашица — сладкий пирог с финиками.

Филджан — чашечка для черного кофе.

Хаджи — мусульманин, совершивший паломничество в Мекку.

Хазнадар — казначеи, эконом.