Тейлор Колдуэлл - Монгол

• Название: Монгол
• Автор: Тейлор Колдуэлл
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-047547-6, 978-5-271-18398-0

Исторический роман известного американского писателя Тейлора Колдуэлла рассказывает о юности основателя и великого хана Монгольской империи Чингисхана (ок. 1155–1227).

---

— Но мне жаль не тебя, — заметил Субодай.

Джамуха закрыл глаза, Субодай не смог бы точно сказать, он задремал или потерял сознание.

Кто-то откинул полог юрты. Это был Шепе Нойон, быстрый и резкий. Увидев Джамуху, он ничего не сказал, лишь глаза его странно заблестели.

Наконец он шепнул Субодаю:

— Мне его очень жаль. Тебе следовало его из жалости убить…

— Я должен повиноваться приказам, — с трудом ответил ему Субодай.

Шепе Нойон усмехнулся.

— Ты — глупец, не так ли? Иногда я в этом уверен, а временами сомневаюсь…

Субодай промолчал, он смотрел на Джамуху.

В этот момент кто-то еще пытался войти в юрту. Это был неуклюжий и торжествующий Касар.

— Ха! — фыркнул он, увидев Джамуху. — Субодай, тебе удалось благополучно привезти предателя на судилище! Надеюсь, что ему воздадут по заслугам! — Он с гневом уставился на Джамуху, и на его простом широком лице ясно читалась старая зависть и ненависть к несчастному. Касар просто кипел от желчи в ожидании будущей казни Джамухи.

Шепе Нойон собирался, как обычно, пошутить над Касаром, но в этот момент он обратил внимание на то, как резко изменился Субодай. От изумления он открыл рот. Лицо Субодая, всегда спокойного и сдержанного человека, пылало праведным гневом, синие глаза метали молнии, а зубы оскалились и блестели. Субодай ринулся навстречу Касару и схватил крепкого, плотного монгола за глотку и стал его сильно трясти. Большие пальцы Субодая упирались Касару в шею, и он что-то невнятно рычал, как дикий обезумевший зверь.

Касар пытался освободиться. Глаза его выпучились, и в них застыл ужас, губы сразу опухли, а руками он тщетно пытался разжать ухватившие и душившие его пальцы Субодая. Он пошатнулся и упал на колени, а Субодай еще сильнее сжимал ему горло.

Касар мотал головой из стороны в сторону, лицо его побагровело, изо рта вывалился язык. Что-то невнятно проскулив, Касар закатил глаза, грудь его выгнулась в беспомощной попытке вдохнуть хотя бы глоток воздуха.

Шепе Нойон наблюдал за борьбой и хищно усмехался, раздувая ноздри. Он даже наклонился вперед, чтобы лучше видеть все в полумраке юрты, а потом спокойно заметил:

— Хотя мне очень не хочется давать тебе совет, но, Субодай, я бы на твоем месте не стал его убивать. Темуджину это может не понравиться!

Казалось, Субодай его не слышал, и его прекрасное лицо потемнело от ярости. Шепе Нойон решил, что им движет какая-то сила. Субодай издавал животные низкие звуки, наклонился над Касаром, и его большие пальцы глубже вонзились в шею Касару, он раскачивал Касара из стороны в сторону, пытаясь сломать ему позвоночник. На почерневших губах Касара показалась кровавая пена.

Шепе Нойон схватил Субодая за руки.

— Я тебя люблю и не желаю присутствовать на твоей казни, — спокойно заметил он, и в свою очередь сжал глотку Субодая — это было стальное объятие, однако Субодай в тот момент ничего не чувствовал. Он хохотал, как сумасшедший или околдованный духами человек.

Шепе Нойон впился зубами в руку Субодая, кусал его до крови, продолжал сжимать зубы до тех пор, пока Субодай не отпустил горло Касара. В юрте раздался страшный стук — это упало на пол тело брата Темуджина. Шепе Нойон улыбнулся, выпрямившись, он вытер с губ кровь Субодая.

Касар корчился на полу, тер пораненное горло, рыдал, жутко кашлял и с трудом переводил дыхание. Каждый его вдох сопровождался ужасным свистом и хрипом.

Субодай свалился на ложе у ног лежавшего без сознания Джамухи, прикрыл лицо окровавленными руками, но не издал ни единого звука.

Шепе Нойон грубо подхватил Касара под мышки и выволок его из юрты.

— Ты — грязная собака, — проговорил он, с удовольствием разглядывая багровое лицо Касара. — Тебе повезло — ты пока избежал собачьей смерти.

Шепе Нойон пинком столкнул его с платформы, хихикнул тихо:

— Мне он никогда не нравился.

Глава 23

В полдень Субодай разбудил Джамуху. Это была нелегкая задача, потому что несчастный находился в глубоком забытьи. Субодай тер ему руки, пытался напоить вином, наконец Джамуха с трудом пришел в себя. Это был длительный и трудный процесс, как воскрешение из мертвых.

— Нам нужно сейчас явиться к нему, — сказал Субодай, прикрывая плечи Джамухи плащом. Джамуха с трудом понимал, в чем дело. Субодай даже подумал, что он его не слышал, но через некоторое время Джамуха с трудом произнес:

— Он мог бы все решить и без меня.

Субодай промолчал и только нежно улыбнулся другу. Он обнял Джамуху и помог ему преодолеть пространство до выхода из юрты.

Солнце ослепительно светило, и желто-красноватый ландшафт купался в струях яркого света.

Субодай тихо сказал:

— Прости меня.

Джамуха старательно сдвинул брови. Он изо всех сил пытался собраться с силами и удивленно посмотрел на Субодая, а потом грустно заметил:

— Человек не может изменить свой нрав. — И попытался сжать руку Субодаю.

Джамуха оглянулся, моргая от яркого слепящего света, и в первый раз понял, что вокруг происходит. В лагерь прибыли тысячи солдат, готовясь к походу против Тогрул-хана. В узких проходах между юртами толпились незнакомые с темными свирепыми лицами люди, обвешенные с ног до головы оружием. Субодай этому был рад, потому что благодаря царившей вокруг суматохе Джамуха мог добраться до юрты Темуджина незамеченным. Однако Джамуха еле передвигал слабые ноги, и Субодаю пришлось опустить ему на лицо капюшон, чтобы его не узнали монголы, участвовавшие в нападении на несчастных найменов и теперь готовившиеся к новому сражению.

Джамуха остановился, откинул капюшон и жалобно попросил:

— Субодай, позволь мне попрощаться с женщинами моего племени.

Субодай ответил ему таким же грустным голосом:

— Тебе не позволено это сделать.

Джамуха вздохнул, опустил голову, и капюшон снова упал ему на лицо. Как во сне, он следовал за своим другом, погруженный в пучину отчаяния и раскаяния.

Внезапно Субодай остановился и посмотрел на Джамуху покрасневшими глазами — друзья подошли к огромной юрте Темуджина. По обе стороны от ее входа стояли два стражника, напоминавшие каменные изваяния.

— Джамуха, дальше я не могу тебя сопровождать, — в этот момент Субодай сделал жалкую попытку улыбнуться. — Ты всегда отличался храбростью.

— Даже самые низкие животные могут проявить смелость. У людей должно быть нечто иное, — прошептал Джамуха, которому удалось превозмочь страдания и насмешливо улыбнуться.

Субодай откинул полог. Джамуха наклонился и вошел внутрь. У него откуда-то появились сила и достоинство.

Темуджин сидел в самом центре юрты на белой конской шкуре. Он сложил руки на груди и опустил голову. Казалось, что он находится под действием наркотика, потому что он не двигался и не взглянул на Джамуху когда тот вошел в юрту. Джамуха попытался выпрямиться, и его истощенное лицо сияло каким-то благородным светом. Время шло, но никто из них не двигался, и никто ничего не говорил. Черты лица Джамухи становились все более светлыми, и от него словно исходило необыкновенное сияние. Наконец Темуджин очень медленно поднял глаза, казалось, они были затуманены серыми облаками. Он уставился на Джамуху, словно впервые его видел, и отстраненно начал разглядывать. Джамуха в свою очередь смотрел на человека, предавшего и уничтожившего его, своего анду, и жизнь возвращалась в его израненное и сломанное тело, и росли его возмущение и грусть. Шло время, но двое мужчин продолжали молчать. Раньше они были друзьями, спали под одним покрывалом и дали клятву священной братской дружбы. Они прекрасно понимали друг друга, их дух связывала общая нить, не порвавшаяся даже теперь.

Темуджин с трудом заговорил, и голос у него звучал глухо:

— Джамуха Сечен, ты обвиняешься в предательстве.

Джамуха пошевелился и голосом полным страдания ответил:

— Если это действительно было предательство, я повторил бы его снова и снова до скончания света!

Его сердце больно и шумно билось в груди, и он испытывал страшные ни с чем не сравнимые страдания.

В юрте снова надолго воцарилось молчание.

Неожиданно Джамуха заметил, как изменился его анда. Темуджин ссутулился и стал более суровым. Печаль сделала его лицо напряженным и мрачным. Его что-то так сильно мучило, что эта боль была выше человеческих страданий. Губы у него стали серыми и несли следы лихорадки. Темуджин посмотрел в лицо Джамухи и увидел там печать нечеловеческих страданий и понял, что в глазах Джамухи видит его смерть.

Затем Джамуха услышал странные слова из уст страшного человека, который сидел перед ним и когда-то считался его другом.

— Мне следовало тебя пожалеть ради нашей старой клятвы.

Джамуха глубоко и судорожно вздохнул, сердце его заболело сильнее, но он не смог ничего сказать.