Марек Малятынский - В тени Канченджанги

• Название: В тени Канченджанги
• Автор: Марек Малятынский
• Издательство: Мысль
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1983

В 1974 году польские альпинисты совершили восхождение на одну из высочайших вершин Гималаев и мира ― Кангбахен.

Книга написана одним из участников восхождения о драматических событиях подъема.

---

Около десяти снег повалил вовсю. Следуя за головной двойкой в какой-нибудь четверти часа от нее, мы с трудов находили ее следы. Хорошо, что за спиной у нас оставались перила, а в существенных для ориентировки местах — алый флажок, в тумане единственный знак надежды. Часа через три мы добрались до ведущей двойки.

— Не приближайтесь, чёрт вас подери!

Крик Вальдека заставил нас остановиться.

Он только что одолел внушительных размеров трещину и теперь страховал осторожно передвигавшегося Юзека. Вдоль кромки в снегу виднелись ямы, несколько обрывов, следы многочисленных попыток переправиться, а на значительном расстоянии — провалы от зондирования. Ох, недурно же они здесь увязли!

Откуда-то снизу до нас донеслись отдаленные крики:

— Ва-альдек! Ю-юзек!

Неужели Войтек? Мы были поражены.

— Ну и ну! Я никак не думал, что они на следующий же день выйдут с базы! — Весек не скрывал своего восхищения.

— Во-о-й-тек! Пе-етр! Мы здесь! — рявкнули мы как по команде.

— По-о-ня-ли! — донеслось в ответ Мы двинулись дальше. За расщелиной проскользнули налево, через невысокую снежную стенку, и очутились у края впадины. Снег здесь оказался очень глубоким, царила тишина, и было очень тепло. В тумане, как конфетти, кружились влажные хлопья снега, мгновенно тая на руках и лицах. Видимости никакой! Тепло и отсутствие ветра обычно создают ощущение спокойствия и надежности. Но в горах это впечатление обманчиво. Высокая температура и массы снега всегда вызывают опасность лавины. С этим мы уже сталкивались в Татрах.

Четыре года назад мы с Весеком ночевали зимой в снежной впадине, напоминавшей эту, неподалеку от скального ребра, а склоны горы имели незначительную крутизну. Погода тоже напоминала нынешнюю: тепло и снегопад. Мы засыпали в палатке с блаженным чувством безопасности: почти плоско, совсем рядом ребро, нам ничто не угрожает. Рано утром, пожалуй, еще сквозь сон, я услышал стремительно нарастающий грохот. А уже через минуту меня вышвырнуло из спального мешка на мокрый пол палатки, придавило пологом и тяжелым слоем снега. Подо мной лежал полураздавленный Весек. Испуганные, мы моментально выскочили через разорванную стенку наружу, но вокруг все по-прежнему было спокойно, тепло, и только снег продолжал валить. Но наша палатка, собственно, то, что от нее осталось, была уже у самого края шестисотметрового отвесного ущелья. А накануне мы разбили ее в ста метрах от этого обрыва. Теперь же на старом месте высилась чуть ли не полукилометровая снежная гора. Нам еще крупно повезло: голова лавины передвинула палатку, и хорошо, что только на край впадины. Под снегом оказалась и большая часть нашего снаряжения, но, главное, мы уцелели!

Вот почему нынешняя впадина мне крайне не понравилась. В тумане нельзя даже было понять, какова крутизна окружающих склонов. С минуту поразмыслив, мы двинулись вперед. Несмотря на не прекращавшийся снегопад, на дне впадины можно было увидеть следы трещин, пересекающих ее по всей длине. Вальдек и Юзек уже по пояс погрузились в снег, пытаясь обогнуть справа первую из них.

— Весек, осторожнее! — Я зондировал снег палкой. — Попытаюсь пройти по мосту! чёрт его знает, мост ли это или свежевыпавший снег, — успел я еще проговорить и… по самую грудь ухнул вниз. Ноги натолкнулись на твердое основание, но облепивший меня мокрый снег ссыпался вниз, и под ногами грозно зазияла трещина.

Я осторожно выкарабкался наверх, цепляясь за натянувшуюся верёвку. Нет, лучше идти по следам Вальдека! Первая группа уже обогнула трещину и брела в снегу, следуя круто вверх, к краю впадины. Минут через пятнадцать мы все пятеро уже были там.

— Ничего не видать, но, может, это терраса? — с надеждой вздохнул Анджей.

Снег продолжал валить, стало сумрачно, хотя не было еще и двух часов.

— Спускаемся! Совершенно бессмысленно идти дальше! — заявил Вальдек.

Повернув, они медленно побрели вниз, увязая в снегу.

Спускаясь по крутому откосу ледопада, мы добавили еще несколько крючьев, укрепив опорные верёвки. Уже находясь на краю террасы, возле палаток «единицы», повстречались с быстро приближавшейся к нам тройкой: Петром, Войтеком и Рогалем. Ведущим был Войтек.

— Ребята, чего ради вы лезете наверх? — спросил Юзек. — Видимости никакой!

— Но ведь идти можно! — Войтек пожал плечами, словно бы его удивил наш спуск. — Мы захватили с собой палатку, заночуем выше, может, заложим лагерь два.

— Ты что, уже почти три! Скоро стемнеет! А кроме того, где ты станешь закладывать лагерь, если в этом проклятом тумане не различишь собственную ногу! Как же сориентируешься, что вокруг?

— Посмотрим. — Он уже направлялся вверх. — Может, погода поправится?

Мы двинулись вниз.

— Ну, держитесь! — и мы разошлись. Наша тройка направилась к «единице», они, как духи, медленно растаяли во мгле. Из находящихся неподалеку палаток доносились голоса Доктора и Шамана. Доктор, вероятно, рассказывал что-то смешное, потому что Шаман хохотал до упаду. Да, Анджей Петрашек обладает своеобразным чувством юмора. В его шутках немало сарказма, но они, как правило, ни для кого не обидны.

Мы добрались до палаток, и Анджей Гардас после минутного раздумья спросил:

— Вальдек, могу я остаться в лагере?

— Если хочешь… оставайся, — Вальдек несколько заколебался.

Сегодня до лагеря I дошли Рубинек, Большой и трое шерпов. Они доставили немного снаряжения и большой запас продуктов. На глаз продуктов теперь было свыше ста килограммов. Ночевка Гардаса не создавала никаких проблем.

После кратковременного отдыха мы заторопились в базовый лагерь. Вальдек молчал, но по его мине заметно было: он не в восторге, что очередную палатку раскинет группа Петра. Памятуя о вчерашнем опыте, он не протестовал, ограничившись тем, что изложил Петру подробности конфигурации района и снеговых условий наверху.

Позже Рогаль рассказывал о попытках заложить лагерь II:

«Да. Условия действительно оказались тяжелыми. Глубокий снег, мгла. Но мы упорно карабкались вверх. Ваши следы едва просматривались, хотя вы прошли два часа назад. Петр, однако, мечтал до 1 мая заложить лагерь II. Важна была дата: Первое мая! Это сообщение он намеревался тотчас передать на родину. И эта сила, вероятно, гнала нас наверх — при отвратительной погоде, по колено в снегу. Уже смеркалось, а мы по-прежнему петляли, пытаясь обогнуть расщелины. Наконец ваши следы оборвались у оставленной вешки. Уже в сплошных сумерках мы выкарабкались на плоское снежное пространство. На террасу это не было похоже.

До этого момента мы все время шли в тумане, но теперь, когда похолодало, туман мгновенно исчез, опустился вниз. Мы увидели, что перед нами дыбится снежная, а может, ледовая стена. Но следовало позаботиться о ночлеге.

Заход солнца был великолепен, Рамтанг, сераки и снег — все в пурпурных тонах. Небо без единого облачка — предвестник хорошей погоды на завтра.

Утром, а это было 1 мая, нас разбудило солнце. После завтрака мы двинулись вверх. Но куда идти? Справа снежные поля становились все круче, соединяясь далее с ледовыми склонами Белой Волны, прямо перед нами нависла снежная стена. Поэтому мы направились влево, пожалуй, как раз туда, где стояла «турня» Вальдека. Здесь путь нам перегородила трещина. Ох, старик, мы порядком повозились, пытаясь ее обойти, но не получилось…

Следовало изменить цель. Мы направились к стенке. Вёл Войтек, которого я страховал. Петр готовил снаряжение для спорных перил. И тут мы услышали! голос Соболя. Он стоял рядом с Гардасом возле нашей палатки. Ветер доносил отдаленные слова:

— Берите… больше… лево… Там… «турня»…

Долгое время продолжалась эта комическая беседа на расстоянии. Соболь надрывался и крыл нас последними словами, не стану их повторять, но наконец, видя, что мы не реагируем, начал спускаться.

А погода явно портилась. Через несколько часов мы были наверху, за нами осталась восьмидесятиметровая линия перил, но тут, как и вчера, повалил снег. Потемнело. Мы стояли на краю террасы (да, видно было, что на этот раз перед нами терраса), а круто вверх уходило снежное поле, иссеченное тут и там темными полосами трещин. Идти или возвращаться, размышляли мы, так как время приближалось к пяти. В конечном счете мы еще около часа карабкались вверх, петляя, ища проходы через трещины, карабкались, собственно, непонятно зачем. Когда вернулись к нашей палатке, названной, кажется, промежуточным лагерем 5600, рядом уже стояла вторая, в которой как раз готовили ужин Шаман и Доктор. Они принесли с собой палатку и солидный запас продуктов. Ясное дело, к утру этот запас растаял, ты же знаешь аппетит Шамана».

— А вы весь день провели на базе? — минуту спустя спросил Рогаль.

— Да, — ответил я. — Вся наша группа, а также Мацек, Рубинек, Большой, офицер связи и сардар. Только Соболь отправился с шерпами, с ними вы и увиделись после полудня. Мы же занялись сушкой, устроили баню, стирку, а вечером Юзек извлек экспедиционный магнитофон, и мы, сидя на кухне, слушали Вивальди, а потом эстрадные песни. Одну из них — «Горько, горько» Терезы Тутинас я счел самой своевременной песней: нам действительно было совсем не сладко. Мы сидели, греясь у огня, снаружи шел снег, а наша операция — мы это прекрасно чувствовали — оставляла желать лучшего!