Анджей Сапковский - История и фантастика

• Название: История и фантастика
• Автор: Анджей Сапковский
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-041511-3

Все, что вы хотели узнать об Анджее Сапковском, но не знали, как спросить.

Откуда приходят к нему идеи для новых книг?

Какова роль истории в его произведениях?

Как зарождалась его сага о Ведьмаке?

Каковы его маленькие (и не очень) творческие секреты?

Что должен знать и уметь автор, желающий написать фэнтези?

Все это — и многое, многое другое — в потрясающем сборнике интервью Анджея Сапковского!

---

— На чем, интересно узнать, основывается ваш тезис о «киче»? Об «эстетических стандартах», в подтексте — низких? На каких очередных «исследованиях рынка»? Ежели даже таковые были, а я что-то о них не слышал, то они доказали то же, что и всегда: некомпетентность и неумение исследователей, достойных продолжателей Кошалка-Опалка[135] Марии Конопницкой, ищущего весну. Стыдно опираться на такое, не проверив лично. Положа руку на сердце, скажите: знаете ли вы канон литературы фэнтези, в который я, специалист и знаток, включаю примерно сто наименований? Ибо если не знаете, а беретесь оценивать, то оказываетесь на одном уровне с критиками-болванами, которые не читали, не знают, а высказываются. Следовало бы по методу Винни-Пуха хоть чуточку лизнуть меда, чтобы убедиться, что это не сыр. Но даже рассматривая только самые высшие позиции канона, Толкина и Урсулу Ле Гуин, которых вы наверняка знаете, разве вы откажете им в достоинствах, рядом с которыми бледнеют и прячутся от стыда в угол три четверти современных произведений мейнстрима? Кого вы считаете образцом и эталоном «стандартного эстетического метра»? Уортон[136]?

— Почему Уортон? Кафку, Булгакова, Пруста, Набокова, Эко!.. Я вообще не понимаю вашей язвительности. Я высказываю не свой взгляд касательно «потребителей» фэнтези, а лишь излагаю мнение, прочитанное либо услышанное у литературоведов. Я это обозначил ясно. Многие годы я неплохо разбирался в НФ, но из фэнтези знаю лишь узкий канон. Поэтому и не выношу собственных суждений, а цитирую чужие. И не для того, чтобы вас допечь, а чтобы сопоставить мнения. Впрочем, скорбная репутация досталась фэнтези — мне кажется — как наследнице научной фантастики. Поэтому я охотно установил бы, в какой степени фэнтези чувствует себя таковой наследницей. Ибо, насколько мне известно, люди из академической среды, читающие научную фантастику, с величайшим презрением отзываются о фэнтези, любители же фэнтези посмеиваются над фанатами НФ. Эта взаимная нелюбовь является признаком определенной среды и рода занятий или отражает какую-то общую закономерность? Если это явление повсеместное, то трудно не спросить, в чем его причина?

— НФ, которую так называемая «серьезная» критика вообще не изволит замечать или же относится к ней пренебрежительно, а в лучшем случае снисходительно, так страдает от этого, что ради улучшения самочувствия и успокоения нервов вынуждена, как заяц у Лафонтена, найти себе лягушку, которая от него убегает. Обычно воспринимаемая презрительно, как «всякий бред о НЛО и пришельцам, НФ нашла способ дооценить себя, найдя лягушку, то есть фэнтези. Есть на кого сморщить нос и глянуть свысока на «всякий бред о мечах и магии». Сама именуемая «главным течением» гетто, НФ нашла для себя субгетто. Выполняющее для гетто роль успокоительного плацебо.

Сказанное касается — поясняю — исключительно внутренней борьбы авторов и критиков, а в основе лежит самая что ни на есть банальнейшая зависть. Перенос этой войны на читателя и любителя фантастики — демагогия, высосанная из пальца, как всякая лживая демагогия. Ибо между читателями фантастики нет настоящего антагонизма. Отбрасывая крайние случаи, обычный фанат фантастики с равным удовольствием читает и НФ, и фэнтези и не делает между ними никакого различия. Важно лишь литературное качество. Понимаемое, впрочем, субъективно.

— В середине девяностых годов вы сказали, что фэнтези, хоть ее и читают, не перекрывает уровнем продаж обычной жесткой НФ и мейнстрима. Однако, видя в первой главе «Рукописи, найденной в Драконьей пещере»[137] ваш кропотливый и эффектный подсчет произведений, «похищенных» литературой у фэнтези, я задумываюсь, а не изменили ли вы свое мнение. Тем более что вы там пишете также о коммерческом успехе фэнтези. Или в конфликте жанров большинство читателей фантастики уже «переметнулись» на сторону фэнтези?

— Я об этом уже сказал. Никакой борьбы нет. Есть издательская политика. Независимая — и поэтому непредсказуемая.

— Хорошо, пусть это называется политикой, мне все едино. Меня больше интересует ваше отношение к жесткой фантастике, то есть той, которая упорно (по мнению одних, как пьяный за забор, по мнению других — как Совинский за окопы Воли[138]) держится научных методов. Что вас в ней отталкивает?

— Ничего. Я очень люблю научную фантастику, с легкой руки англичан называемую жесткой, hard SF. Я воспитывался на Брэдбери и Хайнлайне. Зачитывался, когда пришла «новая волна», Желязны, Эллисоном, Спинрэдом, Делани. С неизменным удовольствием читаю классиков — Олдисса, Азимова, Дика, Шекли, Старджона, Балларда, Пола, Гаррисона, Ван Вогта, Бруннера, Воннегута, Типтри, Вонду Макинтайр. С радостью перечитываю Лема, Брэдбери и Стругацких. Повторяю: утверждение о «великом конфликте» и «боях за территорию» между НФ и фэнтези — воображаемо, если не сказать — лживо.

— Я думал, вы ее не любите, так как в интервью с М. Пиотровским и М. Тыминским сказали, что жесткая, техническая НФ перестала вас забавлять. Тогда почему же НФ еще держится на плаву? Логически рассуждая, она должна была устареть, страдать болезнью Альцгеймера, стать анахронизмом, ибо время великих иллюзий и технологических мечтаний уже вроде бы закончилось?.

— Когда-то жесткая НФ начала терять популярность на Западе, поскольку там хватало «бездушной технологизации». У нас было несколько иначе. Известный чешский писатель-фантаст Онджей Нефф как-то сказал, что бездушная технологизация его не может ужасать, поскольку, цитирую: «Clovek v Praze nenajde ani fungujici telefonni budku»[139]. Я добавлю, что меня тоже не ужасает бездушная технологизация, поскольку батареи бездушно не греют, поезда опаздывают, а маленький «фиат» не утомляет удобствами настолько, чтобы мечтать о конной прогулке по лесу Броселианд. Однако ситуация начала изменяться, причем весьма быстро. Приходилось даже менять шутки. Сегодня я уже не шучу, что, пока мы донесем до дома только что купленный самый наиновейший компьютер, он уже успевает устареть. И что, если мы, писатели, включив самое величайшее воображение, придумаем что-то абсолютно фантастическое, какой — то жутко фантастический gadget[140], то можно не сомневаться, что японцы это уже выпускают серийно. Впрочем, все это шутки. Практика доказывает, что по-прежнему существуют авторы жесткой НФ, ухитряющиеся приятно удивлять идеями. И писательским талантом. Причем их становится все больше.

— Заслуги Станислава Лема перед научной фантастикой неоценимы. Однако ее поклонники сегодня читают фэнтези, а место Лема заняли вы. Это может отбрасывать тень на ваши взаимоотношения. Я знаю, что Станислав Лем решительно отнекивался от ваших книг. Первый ваш роман, который он прочитал, была «Башня Шутов», хотя он прекрасно знал, в чем суть Ведьмачьей саги. В такой позиции содержится, пожалуй, какой-то магический элемент: коли не прочел, значит, соперник не существует. Ведь, в конце концов, он должен считать вас соперником. С пятидесятых до семидесятых годов в фантастике безраздельно властвовал он, с восьмидесятых трон фантастики заняли вы. Вероятно, ему нелегко признать новую ситуацию?..

— Хоть СМИ пытались утверждать нечто подобное, не думаю — даже отбросив не присущую мне скромность, — что я могу быть для Станислава Лема соперником и конкурентом. И вряд ли он считает меня таковым. Для этого нет никак их оснований.

— Я думаю иначе, но коль скоро вам неловко об этом говорить, оставим. Зато трудно не спросить, прошли ли вы, как и все наше поколение, через Лема? Я знаю, вы его читали, об этом мы уже говорили, но как сегодня вы смотрите на такое «воспитание»? Что, по-вашему, следует считать устойчивым вкладом Лема в польскую культуру? Какую из его книг вы сохранили в сердце?

— Разумеется, я «прошел» через Лема. Начал с «Пшекруя», который публиковал рассказы, иллюстрированные Даниэлем Мрозом. Тогда мне было девять лет. С Лема началась моя affaire amoureuse[141] с фантастикой — с Лема и Брэдбери в «Пшекруе» и «Вокруг света», публиковавшего в конце пятидесятых множество интересной НФ. Любовь не угасла и не заржавела: сегодня, когда. Weltschmertz начинает меня доставать, я берусь за «Кибериаду» или «Звездные дневники» и хохочу взахлеб, представляя себе, как Ийон Тихий охотится на курдля.

— Пока я не прочел ваше предисловие к «В воронке от бомбы» в томике «Что-то кончается, что-то начинается», я был убежден, что вы никогда не занимались научной фантастикой. А тут извольте: «Единственный мой рассказ в жанре НФ». Но если так широко понимать этот жанр, то «Польско-русскую войну под красно-белым флагом» Дороты Масловской тоже надо считать НФ. А уж в полный ступор меня ввел Анджей Земянский, заявивший, что «Ахейя» — тоже научная фантастика.