Юлия Нестеренко - «Волкодавы» Берии в Чечне. Против Абвера и абреков

• Название: «Волкодавы» Берии в Чечне. Против Абвера и абреков
• Автор: Юлия Нестеренко
• Издательство: Яуза: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56629-7

Кровавое лето 1942 года. В то время как Вермахт рвется на Кавказ, к грозненской нефти, в тылу Красной Армии готовится антисоветское восстание и свирепствуют банды абреков, во главе которых зачастую стоят бывшие партийные работники и даже «оборотни в погонах». Для связи с националистическим подпольем и ведения подрывной деятельности Абвер забрасывает в Чечню диверсионные спецподразделения, которым противостоит 141-й горнострелковый полк НКВД Лучшие «волкодавы» Берии решают создать ложный отряд, выдав себя за немецких парашютистов, и начать масштабную радиоигру с целью дезинформации Абвера и ликвидации бандподполья…

Советская контрразведка против вражеских агентов и «пятой колонны»! Истребительные батальоны НКВД против гитлеровского Sonderverband Bergmann (отряда особого назначения «Горец»), Чекисты против немецких диверсантов и местных бандитов. Первый роман об оперативниках НКВД в Чечне, основанный на реальных событиях.

---

Задают нам общие вопросы о родителях, о друзьях, о нашей жизни в Германии. Расспрашивают, кто из нас как попал в отряд «Бергман». Особого секрета тут нет: я пришел в поисках кавказских приключений, Ростоцкий стремился на Родину, Гюнтер не смог уклониться от призыва. История Кристиана Димпера чуть длиннее: он был гражданином СССР, но в первые же дни войны попал в окружение и был взят в плен как боец Красной Армии. Узнав, что он фольксдойч, немецкие офицеры стали вербовать его в вермахт, а потом как нефтяник и бывший грозненец он привлек внимание абвера.

Просят и нас произнести какой-нибудь тост. Слово берет Гюнтер, он среди нас самый старший по званию — фельдфебель.

— Выпьем за то, чтобы скорее кончилась эта ужасная война!

— Чьей победой? — обостряет ситуацию Асланбек.

Вновь появляется исчезнувшая было напряженность.

Нам стало еще больше не по себе, после странного тоста, произнесенного Львом Давидовичем: «Старшина Нестеренко спас друга от расстрела, так как не хотел причинить горе его матери. Выпьем за то, чтобы вашим матерям не пришлось плакать!»

Гюнтер попросил объясниться.

— Для своих родных в Германии вы умрете. Командование сообщит, что вы все убиты, ведь по рации перестали поступать донесения из отряда. Абвер пришлет сюда другой десант, их очень заинтересуют причины вашей гибели, и может всплыть правда. Тогда гестапо займется вашими семьями.

Но если рация не замолкнет, если вы не сообщите ни о смерти Шмеккера, ни об уничтожении банды… Ваше начальство будет регулярно получать от вас жизнерадостные донесения об успехах, а ваши родные — причитающиеся вам деньги и радоваться, что вы живы и здоровы.

— Но вы же обещали нам свободу…

— Не перебивать старшего по званию! Вы могли бы жить в горах свободно, как я и обещал. Однако лето кончается, а выжить там зимой непросто. Вас ждут жуткие морозы и снежные ураганы. Надеяться на хорошую охоту смешно — напуганная войной дичь ушла за перевалы. Вас ждет смерть от голода и холода. Но если абвер будет уверен, что вы работаете, вам регулярно будут сбрасывать помощь с самолетов.

— Вы опять стремитесь обмануть нас. Но я не так глуп, как эти наивные мальчики. Думаете, я не знал, что ваши из НКВД, отпустив Пауля, шли за ним по пятам? Я понял это еще у чабанского костра, собака учуяла чужаков! Именно поэтому я позволил мальчишкам напиться в ту ночь. Я знал, что, пока мы вам нужны, ваши солдаты нас не тронут.

— А как вам такой вариант — мы вас не обманывали, а страховали! Например, убрали нежелательного свидетеля чабана. И согласитесь, эта подстраховка здорово помогла, когда бандиты чуть не убили вас.

Так вот, оказывается, как действовал полковник. Беспроигрышная лотерея для него: я вывожу НКВД на парашютистов, а далее либо мы выполняем свою часть соглашения, либо нас расстреливают на поляне как кроликов. Слушайте, получается, что он Серегу тоже подставил?! Не доверял, думал, он в самом деле завербован?! Или Серый знал о «подстраховке»?! Черт их поймет. У меня полное впечатление, будто я сел играть в карты с профессиональными шулерами.

А Лагодинский упорно гнет свою линию: «И я лично в дальнейшем не оставлю вас своими заботами. Красноармейский паек, теплые вещи и безопасность гарантирую».

— Как вы добры! — перебил его Гюнтер. — Но если вы пришли к башням за нами по пятам, то почему сами сразу не перестреляли банду?

— Вашу песню хотели дослушать, — пытается скрыть истину за шуткой Лагодинский. — Уж больно душевно вы пели!

Но упрямый фельдфебель не сдается:

— А можно поподробнее о жизнерадостных донесениях?! Я полагаю, вы имеете в виду дезинформацию? Я не стану сотрудничать с врагом!

И он призывно оглядел остальных. Ростоцкий задумчиво курил, Крис растерянно водил глазами. Конечно, в словах русского полковника есть доля истины, но передавать дезу — это уже слишком!

— А вы уже начали сотрудничать с нами! — заявил тип в папахе. — Вы сыграли решающую роль в операции «Капкан». Если мы вас отпустим в горы, а хоть кто-то из чеченцев узнает о том, кто на самом деле покрошил банду Абдуллы, пожелания кавказского долголетия в ваш адрес будут выглядеть очень смешно! Вы знаете, что такое кавказская кровная месть?

— И вы собираетесь шантажировать, вы нарочно повязали нас кровью! — горько воскликнул Крис.

— Кажется, я не давал повода считать нас подлецами, — веско сказал Лев Давидович.

— Оставьте, на войне все средства хороши, — буркнул Гюнтер.

— Мы вас, наоборот, жалеем, идем навстречу. Рядовой Димпер бывший красноармеец и может быть расстрелян как перебежчик, а Ростоцкий сын врага народа и предатель, — начал давить Владимир.

— А мы с рядовым Гроне фашисты и диверсанты! Давайте, расстреливайте! — взбеленился наш фельдфебель и грохнул свой стакан на стол. — Не буду я с вами пить!

В общем, разговора не получилось. Начали за здравие, а кончили за упокой, как говаривала тетя Тося.

Рассказывает старшина Нестеренко:

— Пленных увели, и мы остались за столом вчетвером: полковник, майор Петров, капитан Чермоев и я, как курирующий немецкую группу.

— Получи, фашист, гранату! — грохнул кулаком по столу Петров. — Не вышла у тебя перевербовочка, Давидыч.

— Еще не вечер, — спокойно ответил Лагодинский. — Они у меня еще будут по струночке ходить. К тому же никакие они не фашисты. Обычные задуренные Гитлером немецкие мальчишки.

— Ага! Особенно этот здоровенный фельдфебель! Его сразу надо было от остальных изолировать. Расстрелять для острастки! Тогда сопляки сразу сломаются. А еще думаю, надо отыскать семейку Димперов в Караганде, посмотреть, что там за фашистские прихвостни.

— Не горячитесь, товарищ Чермоев! Вон Джапаридзе попробовал бить пленного, а Гроне чуть не начал на допросе нацистские лозунги орать. Зато со мной беседовал, как с родным папашей. Заметь, я своего добился, банда разгромлена!

Кстати, Аслан, спецоперация НКВД не место для сведения личных счетов. Я понимаю, что чабан Бельтоев был твоим кровником, так как его сын убил твоего брата. Сегодня ты попал в тему, но не злоупотребляй. А семейку Димперов найди мне на всякий случай, и по Ростоцким сведения уточни.

Откозыряв, Петров с Чермоевым удалились. А меня полковник попросил остаться.

— Ваше мнение, товарищ Нестеренко?

— Насчет Гюнтера не уверен. А Ростоцкий любит Россию. И Крис больше наш, и Пауля можно перевоспитать. Тем более с вашим-то педагогическим талантом.

— То есть ты веришь в лучшее в людях? — в голосе Льва Давидовича мне чудится скрытая ирония.

— А без такой веры сложно жить, — улыбнулся я.

Рассказывает рядовой Гроне:

— После допроса нас с камерадами разделили. Меня поселили в одной комнате с Серегой, на третьем этаже какой-то старой тюрьмы. Я так решил, увидев железные решетки на небольших окошках-бойницах. Сел на узкую койку, смотрю через квадраты решетки на вершины гор, где еще недавно гулял свободным, и на парящего в закатном небе орла.

— Сижу за решеткой в темнице сырой… — насмешливо декламирует пушкинского «Узника» Нестеренко.

Еще и издевается, вероломный! Прошу: «Замолчи! И так настроение паршивое! Halt die Fresse!»

Сам попался в ловушку как Grünschnabel (неопытный новичок), да еще и товарищей за собой потянул. Wo sind meine Kumpeies? (где мои друзья?). Was haben die Russen mit ihnen gemacht? (что русские сделали с ними?).

Особенно тревожусь за Гюнтера. Как поступят с ним русские после такого резкого отказа от сотрудничества?! Вполне могут выполнить свою угрозу и расстрелять!

Да, мы для русского полковника не более чем козырные карты: «шестерка», «девятка», «валет». А я тогда раскис, доверился ему. И Димпер тоже. Кто его за язык тянул рассказывать, что он был красноармейцем и попал в плен? Думал, русские расчувствуются, своим посчитают? А коварные комиссары напоили нас, притупили бдительность. Прямо какое-то Weiche Birne (вата в голове, размягчение мозгов) с нами случилось от их крепкой русской водки.

Рассказывает старшина Нестеренко:

— По приказу Лагодинского немцев держат в отдельных помещениях, чтобы исключить их общение и влияние друг на друга.

Полковник поручил мне почаще вести беседы с Паулем, постепенно перетягивая его на нашу сторону. Что можно рассказать о наших разговорах: пока беседуем на общие темы, мой немецкий друг общайся с нами, как абсолютно нормальный парень, он весел, мил и остроумен. Но все наши политбеседы переходят в бурные споры, на любое мое слово он находит десять своих; вообще поведение Пауля уже начинает меня бесить. Я даже не предполагал, насколько этот парень оказался заражен нацистской идеологией. А ведь когда я только что его в плен взял и мы сидели у родника, врал мне, что не фашист!

Но как оказалось, в гитлерюгенде ему основательно запудрили мозги. Вот, например, попытался было я с ним побеседовать после допроса у Чермоева. Смотрю, он пришел с допроса такой растерянный, сел на койку, сжался весь, грустный-прегрустный, и глаза как у побитой собаки.