Владимир Мавродин - Рождение новой России

• Название: Рождение новой России
• Автор: Владимир Мавродин
• Издательство: Издательство Ленинградского университета
• Жанр: История
• Год: 1988
• ISBN: 5-288-00114-6

Книга видного советского историка является переизданием трех его трудов «Петр Первый» (1948 г.), «Классовая борьба и общественно-политическая мысль в России в XVIII в. (1725–1773 гг.). Курс лекций» (1964 г.), «Под знаменем Крестьянской войны» (1974 г.). В ней прослеживается история Русского государства на протяжении трех четвертей XVIII в.; раскрывается значимость петровских реформ в деле преобразования всех сторон жизни государства; рассматривается вся совокупность проблем, связанных с анализом развития общественно-политической мысли; рассказывается о грозных событиях крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачева.

Для историков, а также всех интересующихся историей нашей страны.

---

Хотя правительство и не могло уделять много внимания собственно строительству города, Петербург разрастался. Возводила свои палаты знать, строили дома офицеры и служащие разных канцелярий, иностранцы, мастеровые. Рыли землянки и разбивали шалаши работные люди — подкопщики. Образовывались слободы, давшие впоследствии названия улицам Пушкарской, Ружейной, Посадской, Монетной, Зелейной (позднее — улица Зеленина). Знать селилась вдоль берегов Невы и Большой Невки. Возникли Большая и Малая Дворянские слободы.

Город в целом представлял собой несколько слобод с кривыми немощеными улочками и переулками, пустырями, маленькими домиками. Мостов почти не было. Берега рек и каналов еще не укреплялись, не стали набережными. В первые годы город целиком был деревянным. Среди его зданий выделялся дворец петербургского губернатора А. Д. Меншикова, вначале построенный из дерева, а потом из камня.

На левом берегу Невы, там, где позднее был поставлен памятник Петру I — Медный всадник, стояла деревянная церковь Исаака Далматского. За ней тянулись болота и заболоченные луга.

Расположенный на малонаселенных низких берегах и островах Невы, город нуждался в хороших подъездных путях. Еще в 1703 г. началось строительство гужевых дорог и водных путей. Расширялась старая дорога, которая вела из Новгорода к Невскому Устью, к Канцам. В пределах современного Ленинграда она шла примерно по Лиговскому проспекту к площади Восстания, к Кирпичной улице. Здесь она разделялась на три дороги: одна шла к Спасскому селу (оно стояло на месте Смольного), другая — к деревне Севрино, а третья, вдоль Невы по берегу — к деревне Первушкиной, стоявшей в устье Невы.

Но сухопутные дороги не могли удовлетворить потребности города-порта, города-крепости. Надо было использовать водные пути, многочисленные реки и озера северо-запада России. В 1703 г. приступили к прокладке Вышневолоцкого канала, который должен был соединить Неву с Волгой. В 1709 г. этот канал был достроен, а через девять лет начались работы по прокладке Ладожского канала, значение которого в истории Петербурга трудно переоценить.

Петр убедился в необходимости прокладки канала еще в 1704 г., когда в октябре шел с флотилией с Сяси в Петербург и попал в страшный шторм на Ладожском озере, продолжавшийся шесть дней. В Шлиссельбурге на своем корабле он долго поджидал остальные суда, разметанные бурей. Тогда и возникла идея прорыть канал вдоль берега бурного, особенно в осенние штормы, Ладожского озера с его крутой, сильной волной. Ладожский канал (ныне Старо-Ладожский канал) десятки лет обеспечивал прохождение потока грузов по воде в Петербург и из Петербурга.

И все же Петербург в первые годы своего основания был невелик. В районе Адмиралтейства он занимал площадь от Невы до Мойки, а на Петербургской стороне — у Смольного, на Выборгской стороне — у Литейного проспекта стояли отдельные поселения. Всюду еще шумели леса, зеленели болотные топи, расстилались луга. Петербург рос, но особенно быстро он стал развиваться после Полтавской победы.

Строили Петербург тысячи простых русских людей. Первыми, кто вбивал сваи, наспех рубил первые дома, возводил укрепления весной 1703 г., были солдаты и «работные люди», направленные из разных мест в Шлиссельбург. Оттуда уже в конце июля они были переведены в дельту Невы. Как сообщал А. Д. Ментиков в своем письме Петру, «работные люди из городов уже многие пришли и непрестанно прибавляются».

К осени 1703 г. на строительстве Петербурга было занято около 20 тысяч подкопщиков (т. е. землекопов). Уже через год по указам царя на строительство Петербурга ежегодно в принудительном порядке их должно было являться со всех концов России 40 тысяч. Подкопщиков брали среди крестьян и посадских людей по одному человеку от девяти — шестнадцати дворов.

Подкопщики являлись в Петербург на одну смену, продолжавшуюся два месяца. В году было три смены. Работы начинались с 25 марта и продолжались до 25 сентября. Затем перешли на две трехмесячные смены. В первую смену, с 25 марта, приходили подкопщики из-под Старой Руссы, Торопца, Ржева, Великих Лук, Холма, Ростова Великого, Переславля-Залесского, Суздаля, Шуи. После прекращения работ в Нарве в Петербург в первую смену стали направлять также из Вологды, Романова, Рузы, Звенигорода, Углича, Кинешмы. Во вторую смену, с 25 мая, приходили подкопщики из-под Смоленска, Дорогобужа, Рославля, Вязьмы, Можайска, Брянска, Курска, Орла, Рыльска, Трубчевска, Мценска, Кром. И наконец, третью смену, с 25 июля по 25 сентября, составляли направляемые из поволжских и прикамских земель, из Алатыря, Казани, Керенска, Касимова, Нижнего Новгорода, Арзамаса, Свияжска, Симбирска, Самары, Сызрани, Саратова, Уфы.

Петербург строила «миром» чуть ли не вся Россия. Только поморский Север, Сибирь и самые южные области не участвовали в строительстве. Шли на берега Невы пешком издалека, шли долго. Путь был нелегким. Дорога от дома до Петербурга в расчет не принималась. В пути подкопщики питались «своим хлебом».

Только в Петербурге рабочие начинали получать хлебное и денежное жалованье из расчета по полтине в месяц.

Деньги на эти два вида жалованья — примерно сто двадцать тысяч рублей в год — должны были давать те дворы, которые не поставляли подкопщиков. Либо работай в Петербурге, либо плати за содержание работающего. Другого выхода не было.

Требуя ежегодно 40 тысяч подкопщиков, Петербург фактически никогда их не получал, и на строительных работах обычно работало лишь 12–18 тысяч человек и лишь изредка до 35 тысяч. Повинность подкопщиков справедливо считалась очень тяжелой. От нее всячески стремились уклониться. Нередко для того, чтобы сохранить взрослых — кормильцев семьи, жертвовали «детьми и братьями своими малыми».

Что делать с этими малолетками — в Петербурге не знали. Одних отправляли обратно, других кое-как пристраивали «к делу». Огромное количество крестьян и посадских людей, назначенных на работу в Петербург, скрывалось, пропадало в пути. Часто в бегах числилась чуть не пятая часть отправленных. Поэтому «работных людей» вели в Петербург закованными в кандалы, под наблюдением многочисленных проводников, выполнявших обязанности стражи.

На постройке города использовали солдат-дезертиров и пленных шведов. Позднее, после Полтавской битвы, когда нужда в рекрутах перестала быть острой, часть из них посылали на строительство Петербурга, вместо того чтобы направлять в полки. Этот труд был очень тяжелым. Не случайно и беглых солдат били кнутами и ссылали «на каторгу в новопостроенный город Санкт-Петербург». Но «каторжных невольников» и пленных шведов на строительстве Петербурга было немного. Основную массу строителей Петербурга составляли подкопщики.

Жилось подкопщикам тяжело. Хлебное жалованье иногда выдавали с перебоями, а прокормиться на денежное жалованье в Петербурге было очень трудно: цены на съестные припасы были очень высокие. Поэтому нередко подкопщики не видели хлеба и перебивались капустой и репой. Современник немец Гюйсен писал: «Бедным людям очень трудно пропитаться, так что они употребляют в пищу больше коренья и капусту, хлеба же почти в глаза не видят».

Вначале Петербург снабжался из Новгорода, где находилось провиантское управление, а также из «магазейнов» — складов в Шлиссельбурге и Новгороде. Покрыть потребность Петербурга в хлебе они не могли. О жилищах для работных людей никто не заботился. Подкопщики жили в вырытых своими руками землянках, шалашах или просто под навесами. Рабочий день продолжался от восхода до заката солнца. Петербургские белые ночи делали рабочий день мучительно долгим. За провинности штрафовали, вычитая однодневное жалованье или жалованье за неделю. Среди подкопщиков свирепствовали болезни, особенно дизентерия («маялись животом») и цинга. В качестве лекарства от них по высокой цене продавалась водка, настоенная на еловых шишках.

Недоедание, голод, непривычный климат, сырость, болезни делали свое страшное дело: смерть среди подкопщиков была частым явлением. На строительстве Петербурга гибли тысячи людей.

Бегство из Петербурга приняло массовый характер. Правительство жестоко преследовало беглых. Их били кнутом, батогами, вырывали ноздри, клеймили, бросали в тюрьмы их семьи. Прекратить уход людей из гиблого места было невозможно.

Но кроме подкопщиков Петербургу нужны были и мастера строительного дела. По указу Петра на вечное житье в Петербург в принудительном порядке стали направлять из разных мест России мастеровых людей. Это были так называемые переведенцы с семьями — кузнецы, кирпичники, каменщики, гончары, столяры, плотники. Переведенные в Петербург мастеровые получали от казны по двенадцать рублей и по десять рублей в год на хлеб, а также муку, крупу и соль для себя и членов семьи. Деньги на содержание мастеровых собирались по стране и направлялись в Петербург.