Ирина Эренбург - Я видела детство и юность XX века

• Название: Я видела детство и юность XX века
• Автор: Ирина Эренбург
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-075554-7

Ирина Эренбург, дочь знаменитого писателя Ильи Эренбурга, вела свой дневник в условиях сталинского террора и даже не надеялась на то, что ее рукопись когда-нибудь увидит свет. Смелость женщины, которая решилась хранить у себя подобные записи, несмотря на угрозы обысков и ареста, позволила через годы донести пронзительную и честную историю первой половины XX века. Изюминка книги — воспоминания об удивительных годах обучения в парижской школе.

В книгу вошли уникальные материалы: откровенные рассказы о революции, Первой мировой и Великой Отечественной войнах, которые в России не публиковались никогда, а также воспоминания о жизни русских эмигрантов во Франции.

---

Они еще ничего не сделали, от связных нет сведений, поэтому решили пока к нам людей не посылать.

1-го августа с группой ходили на засаду на Варшавское шоссе. Подбили легковую машину, но трофеи не взяли, так как сзади шла колонна. Обстреляли колонну. Сожгли 7 автомашин и ушли. 2-го августа с группой и бригадой Кашуры взорвали полотно жел. дор. Слуцк — Осиповичи на расстоянии 10 км.

Если не удастся пустить под откос эшелон, то решили парализовать дорогу.

Начали работать в 10 часов и работали до 5 часов утра. Вывинтили почти все шпалы, полотно взорвали через метр. После работы пошли в отряд.

Ребята думали, что мы попались, так как мы сообщили, что нарвались на засаду.

Приятно чувствовать, что о тебе волнуются.

Когда подходили к лагерю, то все вскочили с криком: „Девки идут!“ Сашка даже расцеловал нас.

А иногда даже путно и не назовут. Иногда называют такими незаслуженными именами!

31 августа.

Вот я ранена вновь и опять в ту же ногу. 28-го разгромили полустанок Деревцы. Трофеи большие. Нагрузили 13 подвод.

30-го в поле нас заметил самолет и обстрелял. Улетел, но вскоре появилось 5 самолетов. Мы ехали лесом. Начали бомбить, и осколками бомб я ранена в ногу. Ранено трое: я, Новиков и Михайлов. Новиков в живот, Петька в плечо — осколком вырвало правую лопатку.

Нас будут отправлять в Москву.

Скоро я увижу своих родных и, может быть, Леву. Но мне почему-то страшно встречаться с ним.

Жалко Катюшу. Трудно ей будет без меня. Райка такая лентяйка, ведь она ни разу не готовила и не стирала.

Катя просит, чтобы я быстрее возвращалась в отряд.

Такое состояние, что хочется домой, но и из отряда уезжать неохота. Ведь так все свыклись, как братья и сестры стали. Все как-то мило обращаются со мной, просят писать и прилетать опять в их отряд.

1 сентября.

Сейчас идет приготовление к прощальному завтраку. Сегодня уедем. Быть может, я никогда не увижу этих дорогих ребят. Даже Райка и та трет картошку, мне не дала ничего делать. Писем у меня уже уйма. Все просят сообщить их родным. Память о всех вас я сохраню навсегда. Ведь многим из вас я обязана жизнью.

7 сентября.

Прибыли на площадку. Ехали шесть суток. Прощание было трогательным. Катя рыдала как ребенок. Мне не верится, что, может, сегодня ночью я буду в Москве.

Странно как-то…

Что-то меня пугает.

По дороге на аэродром проезжали много отрядов. Сколько друзей! С некоторыми увижусь после войны, а некоторые погибнут.

10 сентября.

С 10 часов вечера выезжаем на аэродром и сидим там до 3-х часов ночи.

Отправляющихся в Москву много. Рассчитано на три машины. Мы летим с первой посадкой. Всею нас 10 человек из нашего отряда. И мы и наши сопровождающие каждый вечер бываем пьяные. Все прощаемся, но самолета пока нет.

16 сентября.

Вот уже сутки, как я на родной земле. Сколько радости, слез при встрече.

В ночь на 15-е самолет сделал посадку. В 0 час 23 мин покинули Белоруссию. Летели через Новгород-Северский, Орел. Новгород-Северский весь горел. За 30 км до линии фронта нас стали обстреливать. Фронт перелетели на высоте 3700 м. Посадку сделали в Монино. Из нашего отряда летели трое: майор Новиков, я и Михайлов Петр. Я и Новиков в госпиталь не поехали, а вызвали из Москвы машину. Нас отвезли в Москву, в Генштаб. Новиков куда-то уехал, а я в 17 час 00 мин получила разрешение идти на ночь домой.

Подходя к дому, так волновалась. Квартира была заперта. Вышла тетя Маня, сказала, что папа и мама уехали в Серпухов. Настя на работе, Коленька спит, а ключ в окне. Открыв квартиру, вошла. Все так, как было, кажется, я только вчера была дома. Разбудила Коленьку. Несколько минут он протирал глаза, думал, что еще спит. Согрела воды. Я стала мыться. Вошла Настя, бросилась ко мне, и я долго не могла ее от себя оторвать, так рыдала, думала, что не успокоится.

Решили сразу не показываться папе и маме. В 21 час они постучались. Я спряталась. Когда они вошли, то Настя сказала, что от меня есть известие. Мама заплакала. Коленька не вытерпел и велел мне выйти. Так все плакали, даже папа. А у меня хоть бы слезинка. Неужели я потеряла все чувства? Даже эта радость встречи и то не вызвала слез.

Папа и мама разрешили курить и все, что я хочу делать, лишь бы была теперь с ними и не уезжала больше. Всю ночь мама подходила ко мне, не веря, что это я.

Сегодня ездила в Генштаб армии. Получила все гражданское и отпуск до завтра.

Мама плачет и говорит, чтобы я не ездила больше никуда.

Они никак не поймут, что я только в первый день службы числилась добровольцем, а теперь военнообязанная.

Разослала все письма, которые дали ребята.

Послала письмо в Баку.

18 сентября.

Сегодня ночью прибыла в Мало-Ярославец. На вокзале встретил меня командир Р.О.[193] штаба Западного фронта. Отвезли на частную квартиру. Утром был врач, вынул осколок и велел полежать несколько дней. Новиков где-то в деревне. Но узнал, что я приехала, и просится, чтобы его перевезли в город. Был у меня старшина, привез продукты.

22 сентября.

Новиков перешел ко мне на квартиру. Нам дали работу. 20-го майор заполнил наградной лист. Представил меня к награде орденом Красной Звезды.

Вот уже третий день пишем отчет. Сейчас он ушел в штаб. Как только кончим работу, то, вероятно, дадут отпуск.

Думаю, что, когда приеду домой, будет уже письмо от Левиных родных.

Я знаю, что между ним и мной ничего не может быть больше товарищеских отношений. Но думаю о нем все больше и больше. Убедилась в том, что первую любовь никогда не забудешь. Скоро буду в Москве, быть может, получу от него письмо. Так хочется прочесть слово привета от любимою, но с другой стороны, я чего-то боюсь.

28 сентября.

Завтра едем с майором в Москву. Уже получили документы и отпуск на месяц.

Что-то тянет в Москву, может быть, есть что-нибудь от Льва.

30 сентября.

Увы, мои надежды не оправдались. Писем много, но того нет. Майор пока будет у меня дома. Все рады возвращению, а я нет. Лучше бы мне погибнуть там. Здесь, я знаю, буду переносить больше мучений.

1 октября.

Ездила в Главное управление разведки. Встретила много старых знакомых. Как-то радостно встречать старых боевых друзей. Вспомнили все свои проказы в части, наряды вне очереди, занятия „строевой подготовкой“ в „Колизее“.

Обещали заезжать домой.

2 октября.

Сегодня были из редакции „Правда“. Написала очерк. Надо бы съездить в Генштаб, но какая-то лень.

Вчера ездили смотреть „Чио-Чио-сан“, но я после первого действия ушла. Новиков и Настя тоже со мной поехали, хотя и разозлились.

Такое настроение, что никуда не хочется идти, никого не хочется видеть, быть одной-одной.

4 октября.

С Аэропорта проводили Репина. Полетел в отряд. Отправила с ним письма нашим.

Завтра Новиков ложится в госпиталь на операцию.

11 октября.

Совсем закружилась.

Журналисты замучили. Часто вызывают в Генштаб армии.

Целыми днями пишу очерки. Новикову сделали операцию. Состояние паршивое. Каждый день езжу к нему в госпиталь. Даже к Нинке некогда сходить. А она, наверное, знает что-либо о Леве. Завтра с утра уйду из дома. Все так надоело.

13 октября.

11-го вечером ко мне приехали Серова Люба, Рябова Ира. Просидели часов до 11-ти.

Рассказали, что приехал Миша и 12-го в 12 часов дня будет в институте. 12-го в 9 часов уехала в Генштаб. Зашла в институт, встретила Надю и Мишу. Они шли из ЗАГСа, затащили на свадьбу и не отпустили домой.

Сегодня все трое писали письмо Леве.

Пока не знала его адреса, думала, что напишу много-много. Но когда села писать, даже не знала, с чего начать.

От них поехала в госпиталь. С майором просидела до 18 часов. Приехала домой. А тут целый переполох. Уехала в Генштаб и вторые сутки нет дома.

Уже думали, что я уехала куда-нибудь. Коленька уехал в госпиталь узнать у майора, была ли я у него и где меня искать. Как они за меня боятся. А я бы сейчас уехала с удовольствием.

Домой пришло письмо от Левиных родителей. Сообщают его адрес.

Теперь буду ждать его письма.

17 октября.

Я не знаю, что мне делать. Майор, кажется, сходит с ума. Сегодня приехала в госпиталь, а мне сестра говорит, что он настоял, чтобы его выписали. Пришлось ехать в Генштаб и брать машину. Привезла домой. Вечером приезжали Миша, Варя, Старосельский Виктор. Очень весело провели время.

Когда они уехали, долго разговаривали с майором.

Рассказал, что он давно меня любит, что не может без меня жить. Просит, чтобы я согласилась выйти за него замуж. Рассказала, что я люблю Леву. Рассказала, что никого не смогу полюбить, хотя и не жду ответной любви от Льва. Майор пока не требует любви. Он говорит, если только я к нему привыкну, впоследствии смогу полюбить.