Амир Дехлеви - Газели

• Название: Газели
• Автор: Амир Дехлеви
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1982

Амир Xосров Дехлеви (1253–1305) — персоязычный поэт Индии, автор «Хамсе» («пять поэм»), многих других поэм и нескольких диванов (сборников) лирических газелей. Поэмы Амира Хосрова отличаются интересной сюжетной формой и занимательностью.

---

Амир Хосров Дехлеви Газели

Амир Xосров Дехлеви (1253–1305) — персоязычный поэт Индии, автор «Хамсе», многих других поэм и нескольких диванов лирических газелей. Поэмы Амира Хосрова отличаются интересной сюжетной формой и занимательностью.

«Я рассказать печаль моих ночей…»

Я рассказать печаль моих ночей не в силах,
Любя, рыдать и петь, как соловей, не в силах.

Вглядись в мое лицо, и ты поймешь, как таю,
Но, вижу, ты понять тоски моей не в силах.

Взгляни на грудь мою в кровоточащих ранах,
Терпение хранить я больше в пей не в силах.

Все же радуюсь тому, что ты проникла в душу,
Хоть я к твоей душе найти ключей не в силах.

Быть может, мне вернешь похищенное сердце,
Но слезно умолять: «О, пожалей!» — не в силах.

Его в твоих кудрях навеки я оставлю. Вернуть
Хосров того, что взял злодей, не в силах.

«Свой лунный лик…»

Свой лунный лик яви молящему о встрече
И услади мой слух чарующею речью.

О скатный жемчуг слов, жемчужницей хранимый!
Жемчужницу открой, да будут перлы зримы.

По створки где ее? Ты их рисунок зыбкий,
Коль все же есть они, яви своей улыбкой.

Яви свой аромат, и я из мертвых встану,
Узнаю по нему рисунок тонкий стана.

О локоны твои! Они чернее ночи.
Явись, и станет ночь светлее и короче.

Сказала: «Жду тебя у своего порога».
Не убивай мечту и укажи дорогу.

Мой идол, мой кумир, не будь со мной сурова!
Среди влюбленных нет влюбленнее Хосрова.

«Я в этот мир пришел…»

Я в этот мир пришел, в тебя уже влюбленным,
Заранее судьбой на муки обреченным.

Ищу с тобою встреч, ищу, как озаренья,
Но гордость не могу забыть ни на мгновенье.

О смилуйся и скинь густое покрывало,
Чтоб сердце пало ниц и бога потеряло!

Отбрось надменность прочь, лицо приоткрывая,
Чтоб гордость вознесла меня в обитель рая.

А если ты меня не удостоишь взглядом,
Покину этот мир, что стал при жизни адом.

Нет, сердца никому не дам пленить отныне,
Чтоб жить в его плену отшельником в пустыне.

И что же услыхал Хосров в ответ на стоны:
«Придет и твой черед, надейся, о влюбленный!»

«Скитаться на путях любви…»

Скитаться на путях любви, о сердце, не устань!
Бессильно тело без тебя. Бессильней, тело, стань!

О ты, что взорами сердца кровавишь вновь и вновь,
Пролей соперников моих еще обильней кровь!

О камень сердца твоего разбиться буду рад.
Да будет каменней оно и тверже во сто крат!

Винят влюбленные тебя в жестокости.
Пускай! Еще сильнее мучь меня, еще больней терзай!

Сгорает сердце от любви. Взгляни, на нем зола.
 Коль ты довольна, пусть его сожжет любовь дотла!

Благочестивый, жаждешь мне молитвою помочь?
Молись: «Пускай безумцем он блуждает день и ночь!»

Слезами скорбными Хосров оплакал каждый стих.
Да будет счастлив он от слез соперников своих!

«Тюрчанка, пусть аллах тобой не почитаем…»

Тюрчанка[1], пусть аллах тобой не почитаем,
Перед тобой ничто вся Индия с Китаем.

Хоть раз прими меня, чтоб я забыться мог,
Забыл, как обивал напрасно твой порог.

Сказала: «Не блуждай, о странник, сделай милость!»
Могу ли не блуждать, коль сердце заблудилось?

Я стражу по ночам у стен твоих несу
И поверяю боль в твоих воротах псу.

К чему ходить в мечеть сраженному любовью?
Я к Мекке обращен, молюсь, а вижу брови.

Пою о соловьях, о розах я пою,
Чтоб только воспевать жестокую мою.

Бывало, шел в цветник, блаженствуя заране,
Теперь влечет меня твое благоуханье.

Сожги меня, сожги неправедным огнем
И пепел мой рассыпь на зеркале твоем!

Рад голову Хосров подставить под удары,
Коль для тебя в игре она подобна шару.

«Все, кто в этот мир приходят…»

Все, кто в этот мир приходят, не останутся, уйдут.
Да помянут тех достойно, кто достойно прожил тут!

Всех живущих на прицеле держит меткая стрела.
Нет числа пронзенным ею, и не будет им числа.

У всевышнего в колчане та стрела всего одна,
 Настигает в одиночку, но настигнет всех она.

Жить до светопреставленья не надейся. Только тот
Так наивен, кто не знает, что у смерти свой расчет.

Все уйдем, не в этом дело. Как уйдем — куда важней:
Будут помнить ли могилу, позабудут ли о ней.

Не моли о милосердьи кровожадную судьбу:
Дождь находит неизбежно водосточную трубу.

Много тысяч караванов шло по нашему пути,
Многим тысячам таких же предстоит еще пройти.

Всяк живущий, коль не знал бы, что во прах вернется плоть,
Возгордился бы безмерно. Мудро создал нас господь!

Так ликуй, встречая весны, не печалясь, не скорбя,
Будь доволен тем, что весен есть немало у тебя!

О Хосров, как рак-отшельник не живи, пока не стар,
Не торгуйся в лавке жизни, не скупясь бери товар!

«О, налей сегодня чашу…»

О, налей сегодня чашу, виночерпий, дополна,
Ибо смерть — пустая чаша опьяненным без вина!

Можешь душу взять, по телу дай испить блаженство рая,
О, яви же благосклонность, чашу мне налив до края!

Не молись, благочестивый, о спасении моем!
Одержимость не покинет мой обжитый ею дом.

Еженощно на безумье я настаиваю строки,
Вероломству луноликих бесконечно шлю упреки,

На листах моей тетради стонет каждая газель,
И пустует до рассвета одинокая постель.

Что ж, свече не мнится пламя адской огненной геенной,
И сгорает, как в экстазе, мотылек самозабвенно.

Коль тебя корит соперник, принимай укор за лесть,
Коль твое склоняют имя из-за пери, это — честь.

Нет, не подвиг пасть в сраженье, защищая правоверье.
Подвиг — сжечь себя любовью, умереть во славу пери!

Не проси, Хосров, пощады, коль любовь заносит меч,
Перед ней бессилен разум, головы не уберечь.

«Нищета намного сладостнее царства…»

Нищета намного сладостнее царства.
Праведности лучше гордое бунтарство.

У царей по горло всяческих забот,
Нищий подаяньем без тревог живет.

За тремя замками сердце властелина,
Нараспашку сердце у простолюдина.

Дружбой не умеет властный дорожить.
Чем с высокомерным, лучше с псом дружить.

Пусть любовь красавиц — не но силам ноша,
Все ж она приятней ханжества святоши.

Коль разбито сердце гурией твое,
Для него лекарство только мумиё.

Хоть влюбленным встреча райских благ дороже,
Верь, для них разлука — наслажденье тоже.

О Хосров, любовью к небесам живи!
Нет на этом свете сладостней любви.

«Сто сердец пылают…»

Сто сердец пылают, как во мраке свечи,
В черных косах, павших струями на плечи.

И в огне сочится и чадит алоэ
Распаленных страстью, взятых в плен тобою.

Ты мечом жестоко рассекаешь тело
И неотразимо мечешь взором стрелы.

Извела Хосрова так твоя немилость,
Что глазницы кровью сердца обагрились.

Но оковы рабства надеваешь снова,
Хоть давно печали предала Хосрова.

«В этом мире всех наездниц…»

В этом мире всех наездниц превзошла искусством ты,
В этом мире нет красавиц столь же дивной красоты!

Стан — стройнее кипариса. Если есть еще такой,
То достоин поцелуев и объятий только твой!

Нет душе моей покоя, сердце мечется, стеня,
А терпенья не осталось и крупицы у меня.

Многих в горе я утешил, от любви полуживых.
Средь утешенных, однако, нет утешившего их.

Ты сулишь блаженство встречи. Так не медли, поспеши!
Опоздаешь — у Хосрова не останется души.

Лучше вместо обещаний навсегда со мной порви.
Не испытывай, не мучай сердце пленника любви!

Верь, оно твое! Не веришь? Оттого меня не жаль?
Что ж, не веришь ты Хосрову, так спроси его печаль!

«О черный мрак разлуки…»