Ассия Джебар - Нетерпеливые

• Название: Нетерпеливые
• Автор: Ассия Джебар
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1990

В предлагаемый советскому читателю сборник включены романы «Жажда», «Нетерпеливые», «Любовь и фантазия», принадлежащие перу крупнейшего алжирского прозаика Ассии Джебар, одной из первых женщин-писательниц Северной Африки, автора прозаических, драматургических и публицистических произведений.

Романы Ассии Джебар объединены одной темой — положение женщины в мусульманском обществе, — которая для большинства писателей — арабов традиционно считалась «закрытой».

---

Не умея лгать тем, кто мне нравится, я попыталась сменить тему. И хотя в действительности я была тронута ее благородством, ее великодушием, с каким она предложила мне свою помощь, она посчитала, что я ей не доверяю. До сих пор все вокруг прочили ее в жены кузену, и она решила, что эти слухи возбуждают мою ревность. Поэтому, когда я с напускной легкостью заговорила о чем-то безобидном, на лицо ее набежала тень грусти.

Ощущение неловкости между нами нарастало. Чтобы рассеять его, мы старались превзойти друг дружку в любезности, но разговор по-прежнему не клеился. Зато когда она наконец ушла, моему разочарованию не было предела. Никогда еще я так не корила себя за то, что разминулась еще с одним человеком.

Глава XIX

Так вот оно как все повернулось. Вот какое они вместе состряпали решение, соткали из своих запасов лицемерия; грязная работенка… Фарид все забыл. Он прощает, добавила Лелла тем монотонным голосом, который избрала для разговора со мной. Ей, дескать, удалось убедить его в невинности моего поведения. Ведь Салим просил моей руки разве это не свидетельствует о серьезности наших отношений? Ему можно доверять; это вполне зрелый мужчина…

— И что же из этого следует?

Из этого следует, что единственное средство положить конец сплетням, которые разносит Тамани, — это возвращение Салима и ваша немедленная свадьба. Мы вынуждены поторопить события, поскольку вы допустили неосторожность… Так что напиши Салиму и объясни ему все.

Вот-вот, написать Салиму, убедить его срочно вернуться, жениться на мне раньше, чем выйдет на свет опасная правда. И пусть поторопится, чтобы задушить скандал в зародыше, чтобы сохранить за нашей семьей то устойчивое положение, которое она заняла благодаря признанной, на протяжении многих лет подтвержденной добродетели одной женщины…

— А ты? Ты-то согласна увидеть его после…

Она покраснела; по ее мимолетному взгляду я поняла, что она злится на меня за этот вопрос, явно свидетельствующий о моей бестактности…

Она неохотно ответила:

— Я доверяю его честности. Он ничего не скажет. Я согласна.

— Зато я не согласна!

Я почти выкрикнула это. Когда она обернулась ко мне — ведь она уже уходила, — я с еще большей твердостью повторила:

— Я отвергаю ваше решение… Впрочем, сейчас я пойду домой и сама скажу это Фариду.

Она снова испугалась; она окончательно, еще раньше меня самой, уверилась, что я пойду до конца.

* * *

В этот час сиесты дом был погружен в дрему. Пересекая дворик, я слышала размеренный храп Си Абдерахмана, голос Тамани, которая в последние дни не покидала этих стен. Я поднялась наверх. Узнав меня по походке, прибежала Зинеб. Она никогда не спала днем; в эти часы она чувствовала себя особенно беспокойно, больше всего нуждалась в обществе.

— Вот и ты наконец! Как мне не хватало тебя все эти дни…

— Где Фарид?

— Фарид? — переспросила она, испуганно вытаращив глаза. После минутного колебания, видя, что я настроена решительно, она ответила:- Он отдыхает. Не беспокой его…

Не слушая ее, я вошла в комнату.

— Лелла только что сообщила мне о так называемом вашем предложении и о решении, как вы изволили выразиться, задушить скандал в зародыше…

— Что ты хочешь? — спросил он, не скрывая раздражения.

Он успел вновь, как подушками, с удобством обложиться своими привычками и был счастлив обрести, наряду со своими необременительными обязанностями, спокойную совесть, которую я на миг потревожила. Понятно, какие чувства я могла вызвать у него, придя подвергнуть все это пересмотру.

— Я хочу обсудить это с тобой. Так будет, я думаю, лучше. Я уже сказала Лелле, что никогда не соглашусь с вашим решением. Я согласна выйти замуж за Салима, но таким вот образом ни за что…

— Так чего же ты хочешь?

Он повысил тон. Он был уже на пути к гневу, но, увы, к той его разновидности, которая свойственна слабым людям и вызывает лишь досаду.

— Чего я хочу? Полного доверия. Чтобы ты верил мне, вместо того чтобы принимать позу великодушного прощения, как если бы я совершила Бог весть какой поступок… Говорю же тебе: я не сожалею ни о чем из того, что сделала.

— Так чего же ты хочешь? — растерянно повторил Фарид.

Должно быть, он никогда не подозревал во мне столько отваги. И то, что я предстала перед ним в новом свете, казалось ему очередным предательством по отношению к нему.

Видя его враждебность, я продолжала упорствовать.

— Я буду ждать Салима; я выйду замуж только тогда, когда он этого захочет. Но вот чего я прошу: свободы. Свободы, чтобы ходить на занятия.

— Свободы, — повторил он, едва ли не шокированный, как если бы в моих устах это слово становилось непристойностью.

— Ну да! — воскликнула я, наслаждаясь собственным нахальством, — Свободы. Или это слово тебя пугает?

— А зачем тебе эта свобода? — только и ответил он, стиснув зубы, что в иных обстоятельствах заставило бы меня улыбнуться. Но чересчур велико было мое желание его убедить.

— Мне нужно лишь доказательство твоего доверия. Хватит с меня всех ваших расчетов, — ответила я. Потом меня осенило, что, в конце концов, этот человек — мой брат и он один может поверить мне и рассеять этот туман, и я продолжала уже тише, слегка волнуясь: Фарид, я знаю, Тамани будет сеять повсюду то, что захочет: полуправду, полуложь. И все же я выбираю для своей просьбы именно этот момент.

— Слишком велик риск, — отрубил он.

— Откуда эта боязнь риска? — спросила я с вызовом неприязнь и жажда бунта начинали брать во мне верх. — Ты что, не чувствуешь себя в силах противостоять другим?

— Ты забываешь, — с горечью произнес он, — что людское злословие, искусно поддерживаемое Тамани, может повредить не только твоей репутации, а значит, и твоему будущему, но и репутации всей нашей семьи…

— О да, — усмехнулась я, — всему, созданному Леллой!

— Вот именно! — воскликнул он. — Тебе бы следовало уважать свою мать! Она должна была бы служить тебе примером… она дала нам все.

— Она не даст мне Салима, — возразила я. — А от тебя я жду сейчас лишь ответа на просьбу, которую я только что высказала.

— Нет, я могу предложить тебе одно-единственное: свадьбу с человеком, которого ты выбрала сама, и немедленно.

— Я не желаю этого. Если я и выбрала Салима, то потому, что он — самая чистая часть меня. Я не хочу, чтобы он вошел в этот дом, где свила гнездо ложь.

— Какая ложь? — вскричал Фарид.

Но еще до того, как я нанесла удар, он знал, куда он придется.

— Лелла вот ложь! Лелла, которой вы все восхищаетесь и которую ты мне ставишь в пример, тогда как она боится меня, боится Гамани!

— Тамани?

— Да, с тех пор как отец возложил на нее миссию сделать все, чтобы Лелла не вышла вторично замуж. При необходимости она должна открыть ее прошлое, то, чем была наша драгоценная Лелла: почти что проституткой…

Последние слова напугали меня самое. Разрыдавшись, я убежала.

* * *

— Ты зашла слишком далеко, — сказала Тамани. — Ты и в самом деле зашла слишком далеко. Не следует так играть с огнем…

— С правдой!

Я уже пыталась оправдываться. Мой крик становился похожим на защитительную речь. Я с ненавистью вымаливала у нее одобрение.

— Ты довольна, что я отказалась от этой свадьбы? Что я отложила ее на такой срок… за год, как ты говорила, много чего может произойти…

Тамани покачала головой — привычным, тысячекратно повторяемым движением нищих, у которых летними вечерами не остается ничего, кроме безмятежного спокойствия. Она изменилась: в скорбном взгляде ее водянистых глаз читалась необычная серьезность. Ничего похожего на злорадное торжество, которое я ожидала увидеть.

— Нет, теперь я не хочу для своего брата такой жены. Ты опасна…

Она приблизилась. В сумраке спускавшегося вечера она завораживала меня. В ее голосе зазвучала какая-то вековая властность, словно она была лишь посланницей темных сил, передававших мне свое проклятие.

— Ты должна была либо смолчать, либо согласиться на то, что они предложили. Я бы признала себя побежденной; я бы даже не пикнула… Ты должна была набраться терпения… А так ты идешь к своей гибели. То несчастье, что ты сеешь позади себя, однажды встанет между гобой и Салимом… Да-да, даже он отвергнет тебя, когда узнает, на какое зло ты способна… потому что — запомни это хорошенько, Далила, — Господь не любит скандала.

— Не трогай Господа! — отозвалась я, начиная ощущать слабость и даже отчаяние, потому что впервые слышала, чтобы она говорила искренне.

Однако в пустом доме, перед тем как уйти, я воспряла духом. Я не дам себя сокрушить. Я одна, сказала я себе, значит, я сильнее, чем когда бы то ни было.

Часть третья

Глава XX