Томас Эсбридж - Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

• Название: Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю
• Автор: Томас Эсбридж
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04474-7

Британский историк Томас Эсбридж в своей книге ведет рассказ о Крестовых походах — войнах за господство над Святой землей, регионом, священным как для христиан, так и для приверженцев мусульманской веры, — которые велись на протяжении двух столетий. В них участвовали такие выдающиеся личности, как Ричард Львиное Сердце, Людовик IX, Филипп-Август, Занги, Бейбарс и многие другие. Рассматривая историю кровавой борьбы с точки зрения и христиан, и мусульман, автор тем самым избегает в повествовании предвзятости. Большое внимание он уделяет и урокам этих походов, предостерегая об опасности исторического параллелизма.

---

Франкам кризис 1113 года несомненно доказал необходимость совместного сопротивления мусульманской агрессии; он также подтвердил мудрость осторожной оборонительной стратегии. В целом события 1111 и 1113 годов сформировали модель латинской военной практики, которая просуществовала большую часть XII века: перед лицом сильного агрессора франки объединились, организовали оборону, стремились патрулировать находящиеся под угрозой районы и не давать противнику свободы маневра, одновременно упорно избегая открытых сражений.

Именно этот подход установил князь Роджер Антиохийский, в 1115 году впервые столкнувшись с реальной угрозой своему правлению. Единственная разница заключалась в том, что в этом случае он пользовался поддержкой не только своих соотечественников-латинян, но и мусульманских правителей Сирии. Учитывая беспорядки в Алеппо, султан Багдада увидел возможность взять под контроль город и восстановить свою власть на Ближнем Востоке. Для этого он спонсировал новую экспедицию за Евфрат, на этот раз ее возглавил персидский военачальник Бурсук, эмир Хамадана.

Перспектива прямой интервенции вызвала беспрецедентную реакцию у вечно враждующих мусульманских правителей Сирии. Тугтегин вступил в союз со своим зятем Иль-гази из Мардина, ведущим представителем туркменской династии, известной как Артукиды, который господствовал в регионе Дийяр-Бакр в верховьях Тигра. Вместе Тугтегин и Иль-гази взяли временный контроль над Алеппо и отправили посольство в Антиохию с предложением мирных переговоров. Сначала Роджер отнесся к мусульманам с подозрением, но вскоре пошел им навстречу, вероятно не без влияния своего ведущего вассала Роберта Фиц-Фулька Прокаженного, который имел владения на восточной границе княжества и установил хорошие отношения с Тугтегином. В начале лета был должным образом оформлен договор о военном сотрудничестве и началась подготовка к вторжению Бурсука.

Добравшись до Сирии и обнаружив, что Алеппо для него закрыт, Бурсук последовал примеру Маудуда Мосульского в 1111 году и стал искать поддержки Шайзара для нападения на южные границы Антиохии. Роджер ответил тем же, отправив двухтысячное войско, чтобы занять позиции в Апамее, возможно вместе с Бодуэном II Эдесским. Там собрался необычайный панлевантийский союз. Тугтегин, верный своему слову, присоединился к Роджеру — его людей было около 10 тысяч, в августе прибыли Бодуэн I и Понс Триполийский. Эти силы держались все лето, причем мусульмане и христиане не испытывали трудностей в общении.

Оказавшись перед лицом столь мощного противника, Бурсук делал все от него зависящее, чтобы спровоцировать открытое сражение, — устраивал засады, совершал набеги на плато Суммак. Поддерживать дисциплину в условиях постоянных провокаций было трудно, и Роджер пригрозил ослепить любого, кто нарушит порядок. Латиняне и их союзники из Дамаска упорно придерживались своей тактики. Крайне раздосадованный Роджер отступил от Шайзара. Опасность для Сирии миновала, и коалиция распалась.

Роджер вернулся в Антиохию, но в начале сентября стало ясно, что уход Бурсука — военная хитрость. Он отошел к Хаме, дождался роспуска армии противника и теперь, сделав круг, снова появился в северной части плато Суммак, сея смерть и разрушения. Княжество оказалось в реальной опасности, а Роджер — в чрезвычайно затруднительном положении, отрезанный от своих союзников. Остался только Бодуэн Эдесский, войска которого оставались в княжестве. Должен ли Роджер терпеливо дожидаться повторного сбора латино-мусульманской коалиции, предоставив Бурсуку право безнаказанно грабить сирийскую территорию, или следует рискнуть и действовать независимо? По сути, он оказался перед тем же выбором, что и Бодуэн I двумя годами раньше. Несмотря на вроде бы очевидный урок, 12 сентября князь Антиохии собрал свою армию в Ругии и двинулся на перехват врагу. В его распоряжении было от 500 до 700 рыцарей и, вероятно, 2–3 тысячи пехотинцев, иными словами, численное преимущество противника составляло примерно два к одному или больше. Латиняне свято верили в силу Истинного креста — эта реликвия всегда была с ними, и свою духовную чистоту — все необходимые очищающие душу ритуалы были выполнены. И тем не менее Роджер не мог не понимать, что ставит на карту будущее франкской Сирии.

На этот раз удача оказалась на стороне христиан, да и разведка у них была организована лучше. Следуя через долину Рудж, Роджер разбил лагерь в Хабе, постоянно разыскивая признаки присутствия армии Бурсука. Утром 14 сентября разведчики принесли сведения: враг стоит лагерем неподалеку в долине Сармин и не знает о приближении христиан. Роджер организовал внезапную атаку, обратившую мусульман в паническое бегство на склоны близлежащего холма Телль-Данит, где они вскоре были настигнуты. Бурсук бежал, и Роджер получил возможность в полной мере насладиться победой. Захваченная в мусульманском лагере добыча оказалась столь богатой, что на ее распределение между людьми ушло три дня. Роджер рискнул и выиграл, но, сделав это, он создал ненужный прецедент для горячих голов в будущем.[95]

Последние годы короля Бодуэна

Король Бодуэн I вновь подтвердил свою склонность к неосторожным, пожалуй, даже невыполнимым деяниям той же осенью. На востоке за рекой Иордан, между Мертвым морем и Красным морем располагался сухой, негостеприимный и по большей части незаселенный регион. Сегодня он примерно соответствует границам Иордании. В XII веке этот район назывался Трансиорданией. Несмотря на его малонаселенность, он являлся жизненно важным, поскольку по нему проходили торговые пути между Сирией и городами Египта и Аравии. Бодуэн уже вторгался в этот район в 1107 и 1113 годах, но это были ограниченные, так сказать, пробные кампании. Теперь в конце 1115 года он решил предпринять попытку франкской колонизации района, которая стала бы первым шагом к установлению контроля над транслевантийской торговлей. Отправившись с 200 рыцарями и 400 пехотинцами к похожему на курган обнажению пород, которое местное население называло Шобак, он наскоро соорудил крепость Монреаль — Королевская Гора. Потом он вернулся в этот район в следующем году и создал небольшой аванпост на побережье Красного моря в Акабе. Этими шагами Бодуэн начал процесс территориальной экспансии, который принес большую пользу королевству в будущем.

После жестокого недомогания зимой 1116/1117 года Бодуэн несколько месяцев выздоравливал, но к началу 1118 года был готов к новым военным подвигам. В марте он организовал рейд в Египет, достигнув восточных рукавов Нила. Он находился на гребне успеха, когда неожиданно ему стало совсем плохо. Дала о себе знать старая рана, полученная еще в 1103 году, от которой он так до конца и не оправился. Находясь на территории врага, король испытывал такие боли, что не мог сидеть верхом. Для него соорудили носилки, на которых он начал обратный путь в Палестину. 2 апреля 1118 года процессия достигла маленького приграничного поселения Аль-Ариш. Там король исповедовался, получил последнее причастие и умер.

Король не хотел, чтобы его тело оставалось на египетской земле, и поэтому после его смерти повар Аддо выполнил его подробные, хотя и ужасные инструкции, направленные на то, чтобы тело не сгнило на жаре.

В точности так, как он потребовал, его живот был разрезан, внутренности извлечены и похоронены, тело посолено внутри и снаружи, а глаза, рот, ноздри и уши тоже покрыты специями и бальзамом. Затем тело зашили в шкуры, завернули в ковры, поместили на лошадь и крепко привязали.

Похоронная процессия достигла Иерусалима в Пальмовое воскресенье[96], и, в соответствии с пожеланиями короля, Бодуэн I был похоронен в церкви Гроба Господня рядом со своим братом Годфруа Буйонским.[97]

Хотя первые крестоносцы вторглись в Левант, задача по завоеванию Ближнего Востока и созданию государств крестоносцев была выполнена первым поколением поселенцев в Утремере. Из них величайший личный вклад, безусловно, внесли король Бодуэн I и его извечный соперник Танкред Антиохийский. Вместе эти два правителя провели латинский Восток через период непрочности и нестабильности, когда миф о непобедимости франков был развеян и появились первые признаки контрнаступления мусульман. В 1100–1118 годах, возможно даже больше чем во время самого Первого крестового похода, стало ясно действительное значение раздробленности приверженцев ислама. Основание западноевропейских поселений в Сирии и Палестине в те годы вполне могло быть остановлено, будь мусульмане объединены и организованы.

Успехи Бодуэна и Танкреда были основаны на гибкости подхода, смешении безжалостности и прагматизма. Так, работа по укреплению государств и покорению мусульманских селений велась не только с помощью военных кампаний, но и при посредстве дипломатии, финансовой эксплуатации и вплетения коренного нелатинского населения в причудливую ткань франкских государств. Выживание латинян также зависело от готовности и умения Бодуэна, Танкреда и их современников сочетать соперничество между собой и борьбу с сотрудничеством перед лицом общей внешней угрозы. Существовало эхо «крестоносной» идеологии в борьбе за защиту Святой земли, особенно в использовании ритуальных очищений перед сражениями и развитии культа Истинного креста. Но в то же самое время первые латинские поселенцы демонстрировали отчетливо выраженную готовность интегрировать в мир Ближнего Востока, ведя торговлю, заключая перемирия и даже военные союзы со своими мусульманскими соседями. Конечно, это разнообразие подходов просто отражало и расширяло реальность священной войны, увиденную во время Первого крестового похода. Франки могли персонифицировать мусульман и даже греков как своих врагов, в то время как на более широком уровне общались с коренным населением Леванта согласно обычным законам франкского общества.