Николаос Василиадис - ТАИНСТВО СМЕРТИ

• Название: ТАИНСТВО СМЕРТИ
• Автор: Николаос Василиадис
• Издательство: Свято-Троицкая Сергиева Лавра.
• Жанр: Религия
• Год: 1996

В монографии профессора Афинского университета Н. Василиадиса освещается важнейшая проблема человеческой жизни и православного богословия — проблема смерти. В книге показывается, с одной стороны, бессилие античной и светской философии дать удовлетворительный ответ на этот пугающий неверующего человека вопрос, а, с другой стороны, раскрывается учение Восточной Церкви о таинстве смерти и будущей вечной жизни. В монографии широко представлены мнения святых отцов на эту проблему.

Свято–Троицкая Сергиева Лавра. Лицензия № 030708 от 23.10.96 г. Формат 60x90/16. Печать офсетная. Тираж 11.000 экз. Заказ № 3126

Отпечатано с готового оригинал–макета в ПФ «Красный пролетарий» 103473, Москва, ул. Краснопролетарская, 16

---

Святитель Фотий Великий (820–891) весьма выразительно описывает лицо мертвеца такими словами: «Эти уста молчат глубоким и тягостным молчанием, а эти губы замкнулись и застыли, но уже не в присущем им выражении и изъявлении достоинства и скромности — они сложены, чтобы разложиться. А эти глаза? Увы, страданию подобает безмолвие, и нет никаких слов! Что {стр. 89} же сказать мне о глазах? Они излили до последней капли всю свою живую влагу, и мертвые веки прикрывают пустые глазницы. Ланиты, утратившие естественный румянец, темны и мертвенны, лишены свойственной им формы. Все лицо для тех, кто взирает на него, являет ужасающее и страшное зрелище» [[221]].

О, смерть! как горько воспоминание о тебе… О, смерть! отраден твой приговор… (Сир. 41, 1–3).

Разлучение души и тела

Телесная смерть кладет конец нашей земной жизни и отделяет душу от ее обиталища — тела. Существенно, однако, что Священное Писание, говоря о смерти, не употребляет выражения «разлучение души и тела». Оно обычно говорит о «разрешении», «отшествии» (Флп. 1, 23. 2 Тим. 4, 6) от этого мира и всегда подчеркивает, что после физической смерти жизнь человека продолжается в, его душе. Ибо биологическая смерть не является концом человеческой личности, это лишь временное разлучение души и тела. Поскольку после грехопадения смертным и тленным стало только тело, то именно оно подвергается смерти и разложению. Со смертью заканчивается лишь наша телесная, земная жизнь. Душа продолжает жить после смерти.

Богодухновенное Бытие говорит нам, что патриарх Авраам скончался в старости добрей, старец исполнен дний и приложися к людем своим (Быт. 25, 8). Исаак также умер, и приложился к народу своему (Быт. 35, 29). То же сказано и о Иакове (Быт. 49, 33), Аароне и Моисее (Чис. 20, 24; 27, 13; 31, 2). Один за другим они прилагаются к людем своим, то есть праотцам, и это означает, что эти праотцы живы. Поэтому Бог называет Себя Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова (Исх. 3, 6) и утвер{стр. 90}ждает, что Он не Бог мертвых, которые исчезли со смертью и отошли в небытие, но Бог живых (Мф. 22, 32. Мк. 12, 27). Он Бог [ветхозаветных] Патриархов, которые живут «духом» в жизни за гробом. Если бы с их телесной смертью приходил конец их жизни, то прервалась бы и их связь с Богом. Это относится не только к Аврааму, Исааку и Иакову, это относится и ко всем тем, кто умер для нас. Все ушедшие из этой жизни недавно или много веков назад — у Него все живы, утверждает Господь (Лк. 20, 38). Они живут не в состоянии летаргии и бесчувствия, но находясь в живой связи и общении с Богом, о чем подробнее говорится в другой главе.

Хотя Священное Писание для обозначения смерти не употребляет выражения «разлучение души и тела», богоносные отцы нашей Церкви, усвоившие и достоверно истолковавшие ту истину, которую нам открыл Бог, определенно говорят, что «смерть есть разлучение души от тела» [[222]]. Святитель Григорий, епископ Нисский, замечает: «Смерть есть не что иное, как разрешение души и тела» [[223]]. Тезоименитый ему [Григорий], названный Богословом, в одном из своих стихотворений противопоставляет жизнь и смерть следующим образом: «Подобно тому как жизнь есть соединение тела и души, так же и смерть есть отделение одного от другого» [[224]]. И третий, тезоименитый им светильник Фессалоникийский, пишет к почтеннейшей монахине Ксении: «Отделение души от тела есть смерть тела» [[225]].

Явление тления и телесной смерти мы наблюдаем не только в тот час, когда кто–либо из наших братьев покидает этот суетный мир. Мы переживаем его ежедневно и {стр. 91} постоянно. После грехопадения, как пишет святитель Григорий Нисский, наше тело пребывает «в разложении»; оно повседневно живет в смерти, его существование неизменно продвигается к угасанию «телесных чувств», «деятельности» и «движения» [[226]]. Иначе говоря, мы с каждым днем угасаем; наши силы постоянно уменьшаются и истощаются, пока не придет смерть! Это непрерывное тление и есть, можно сказать, «растянутая смерть», или, скорее, «мириады смертей», следующие друг за другом до того момента, пока мы не придем «к окончательной смерти, которая продлится на долгие времена и многие годы» [[227]].

При всем этом наш всемилостивый Бог не пожелал лишить дара свободы Свое создание, которое злоупотребило этим даром, подчинившись необузданному желанию [[228]], но нашел способ позаботиться об этом создании со снисхождением и беспредельным человеколюбием. Бог изначально составил для человека благотворный план. Вместе с наказанием Он дал неблагоразумному человеку и надежду. Предавая проклятию змия (как проклял Он и землю, но не Свое создание, которое было наказано Им лишь для назидания) [[229]], Он заключил: «И вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем тоя: той твою блюсти будет главу…» — то есть оно будет противоборство{стр. 92}вать тебе и поразит тебя окончательно (Быт. 3, 14–15). Таким образом, когда Адам и Ева покинули всечестный Рай, это их богозданное жилище, они могли ясно различить на горизонте омраченной природы, скорбящей вместе с ними, луч надежды. Мрак человеческой души и природы был ознаменован радугой, которая несла надежду Божественного обещания, гласящего: после грехопадения человечество будет заблуждаться, страдать, падать, восставать, пока не встретится после невообразимых мучений, когда придет полнота времени (Гал. 4, 4), с распятым, воскресшим и вознесшимся Богочеловеком Иисусом, Который сокрушит голову змия!.. Кроме того, человеколюбец Бог предусмотрительно устроил так, что даже сама телесная смерть во всю дохристианскую эпоху и до Второго и славного Пришествия Спасителя Христа является знаком благоволения Божия к человеку!

С самого начала Святой Бог старался помочь Своему созданию исправить его грех и обрести «первозданную красоту». Таким образом, согрешивший по своей воле человек снова обретет то, что потерял, и даже немного больше, если только будет совершенствоваться по доброй воле, без принуждения. Тогда добро восторжествует в человеке, что и было изначальным планом Создателя. Временные омрачения и задержки не смогут разрушить Божественный план. До тех же пор смерть и разрушение человеческого тела не будут разрушением «богозданного животного» — человека, не будут «погибелью существа». Смерть будет только «истреблением смертности» и «уничтожением тления» [[230]].

{стр. 93}

НАКАЗАНИЕ СТАНОВИТСЯ БЛАГОДЕЯНИЕМ

Чтобы не согрешить нам вечно

Как возможно, чтобы смерть, этот горький плод преступления, была благодеянием для человека? Разве смерть не есть прекращение и потеря жизни — великого дара человеколюбца Бога Своему разумному созданию? Разве смерть не является тем последним «врагом», который будет побежден, по слову Апостола Павла (1 Кор. 15, 26)? Разумеется, все это так. И тем не менее это зло представляет для нашего грешного мира… некое добро! Ибо премудростию Божией, которая знает, как извлечь из горечи сладость, это было устроено с благосердием и беспредельным человеколюбием. И странный на первый взгляд парадокс стал реальностью: враг — смерть — преобразуется в благодеяние! Наложенное на нас наказание в конечном счете возвелось в пользу и благотворение для человеческого рода! Таким образом, разлучение души от тела, сколь бы ни было оно мучительно и тягостно, оказывается благопотребным, оно имеет важнейшее положительное значение [[231]].

Святитель Феофил Антиохийский (III в.), отвечая на критику христианства, пишет своему другу, язычнику {стр. 94} Автолику, что через физическую смерть Бог оказал человеку «великое благодеяние», ибо таким образом ограничивается время греховного состояния человека. Смерть служит гарантией тому, чтобы человек «не был вечно связан грехом» [[232]]. Святитель Григорий Нисский высказывает эту истину еще более ясно, с присущей ему философской рассудительностью и проницательностью: чтобы не увековечилось зло, которое развилось в душе человека, «сосуд», то есть тело, на время разрушается смертью; и это есть милость мудрой Благости и человеколюбивого Промысла Божия [[233]].

Брат святителя Григория Нисского, Василий Великий, подчеркивает, что виновны в смерти мы сами, а не Бог. Бог не воспрепятствовал нашему разрушению, то есть отделению души от тела, чтобы «самого недуга не сохранить в нас бессмертным» [[234]]. Так грешный человек не останется навеки живым трупом из–за отделения его от Источника Жизни — Бога. С этой точки зрения телесную смерть нужно рассматривать не как наказание или восстановление Божественной справедливости, но как выражение Божественной любви [[235]]. Смертью человеколюбец Бог более исцеляет, чем наказует человеческую природу, которая впала в грех [[236]].

{стр. 95}

Святитель Кирилл Александрийский идет еще дальше и пишет, что Божественный Законоположник телесной смертью прерывает путь греха и этим способом утверждает «человеколюбивое наказание». Поскольку Адам согрешил и понес наказание, которое ему предрек Создатель, Всеблагий устраивает дела так, чтобы наказание обернулось спасением! Поэтому смерть «разрушает эту тварь (человека), и прекращает действие пагубы», и в то же время освобождает человека от страданий; она освобождает его от трудов, изгоняет «горести и помыслы» и кладет «конец» различным страстям телесным. Завершая свои рассуждения, святитель восклицает в восхищении: «С таким человеколюбием соединил Судия наказание!» [[237]].