Валентин Черных - Свои

• Название: Свои
• Автор: Валентин Черных
• Издательство: Ред Фиш; Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-901582-49-7

Все начинается с литературы. И кино тоже. Валентин Черных — писатель и сценарист, но произведениям которого снято более тридцати кинофильмов, многие из них уже давно любимы зрителями — «Москва слезам не верит», «Выйти замуж за капитана», «Любить по-русски» и др.

В этот том вошли все новые произведения Валентина Константиновича, одно из которых тем не менее уже экранизировано. В ноябре зрители увидят новый фильм «Свои» по сценарию Валентина Черных.

---

— Когда у меня будут идиотские требования, ты мне скажи.

— Никогда. Это все равно что сказать, что у мужчины член маленький. Он это запомнит на всю жизнь и никогда не простит. Вот у тебя член замечательных кондиций, и вообще, ты замечательный любовник.

Подруга посматривала на часы.

— Тебе пора? — спросил я.

— Извини, я тебя предупреждала.

Она вышла из ванной свежей, села перед зеркалом и начала наносить макияж.

— В это время у подъезда сидят старухи. Я бы не хотела, чтобы они видели нас вдвоем. Ты иди первым. Или посиди минут десять, после того как я уйду, а двери захлопнешь. Можешь даже поспать.

— Я пойду первым.

Подруга поцеловала меня.

— Не дуйся. Ты можешь прийти завтра.

Не знаю, почему я задержался у ее дома. Потом шел за нею. На станции метро ее ждал сухопарый старик в синем блейзере и серых брюках. Он поцеловал ее, и они вошли в вагон. Лицо старика показалось мне знакомым. Я тогда уже знал довольно много известных мужчин, да и женщин тоже. И вспомнил. Очень известный театральный драматург. Следовательно, ему около семидесяти. Органайзер говорила, что Подруга пытается устроиться в один из московских театров. Все нормально. Старики для того и существуют, чтобы через них молодые женщины устраивали свою жизнь. Я тогда не думал, что сам стану стариком.

А впереди был еще целый вечер, как минимум, шесть часов, прежде чем лягу спать.

Я шел по Москве, думая сразу обо всем. Надо снимать квартиру с телефоном, не набегаешься вниз к вахтеру, да и в общежитие дозвониться невозможно. Я договорился с кинооператором, с которым знаком с первого курса Киноинститута, своим когда-то спарринг-партнером. Он снял одну картину, пейзажи замечательные, но у меня главное — лица, как он снимет портреты, я не знал. Запечатленное на пленке только частично можно исправить монтажом. Конечно, мне нужен не начинающий, а оператор экстра-класса, таких не больше пяти — семи, все они снимают или расписаны, как минимум, на год вперед. Оператор, с которым я договорился, не москвич. Он мог снять Москву замечательно, но для этого надо любить этот город лучше всего с детства, но и у провинциала видение может быть острее, неожиданнее. Съемки начнутся осенью, а закончатся накануне зимы. Но какая будет осень — долго желтеть листвой или дождливой и хмурой осенью средней полосы, о такой прошлой осени я не мог вспомнить без тоски. Конечно, у меня будет группа, сорок человек с осветителями, ассистентами, помощниками, администраторами, вторым режиссером, но все решения должен принять я и настаивать на них, добиваться этих решений. А если я ошибаюсь? Из ничего я должен создать новую жизнь, которой не было до меня и никогда не будет после меня.

Я спустился в метро и увидел своего сокурсника по актерскому факультету. Сокурсник происходил из знаменитой актерской семьи. Высокий, загорелый, светлоглазый, фотографии таких мужских лиц печатают в рекламах горных курортов и новых моделей автомобилей. Они хорошо смотрятся, но не запоминаются. После института он стал работать во МХАТе, еще студентом его сняли в популярной комедии, используя поразительную схожесть с отцом.

Рядом с ним стояла худенькая, высокая и красивая девушка лет восемнадцати. У меня таких не было и, наверное, не скоро будут.

— Как ты? — спросил он.

— Так себе.

— Служишь на театре?

— Не служу.

— В кино?

— Очень относительно.

Я надеялся, что он скажет, какая же относительность, если на фестивале получил приз за главную мужскую роль. Но сокурсник, вероятно, газет не читал и за внутренними кинофестивалями не следил.

— А может быть, тебе надо было поехать в провинциальный театр, наработать мастерства и предпринять новый штурм Москвы? Иногда надо и отступать.

У платформы уже собрались несколько молодых парней и девушек, вероятно, компания куда-то ехала. На меня не обращали внимания.

Тогда я подумал, что для московской элиты я всегда буду провинциалом. Меня могут даже и принять, но всегда будут помнить о моем деревенском происхождении, как сегодня Подруга со стаканом сливок, и мой сокурсник, который сразу попал в прославленный театр и считал это нормой, а если я приехал из провинции, должен был туда и вернуться. Это тоже норма.

— Если что, звони, — сказал сокурсник. — Телефон тот же.

Значит, он по-прежнему живет со своими родителями. Я был в этой огромной четырехкомнатной квартире. Даже если он женится и приведет жену и родит ребенка, ему выделят две комнаты, а когда-нибудь он эту квартиру получит в наследство.

— Как другие получают московскую прописку? — как-то спросил я у Органайзера.

— Есть три пути, — ответила она. — Первый — обмен. Например, трехкомнатную, скажем, в Саратове ты меняешь на однокомнатную в Подмосковье, потом эту квартиру меняешь на комнату в коммунальной квартире в Москве, если, конечно, у тебя есть работа в Москве, тебе такой обмен разрешат. А потом покупаешь кооперативную квартиру в Москве, вернее, вносишь первый взнос и ждешь, когда построят дом на пустыре, где-то возле окружной дороги.

— А второй путь? — спросил я.

— Женишься на москвичке, получаешь прописку, зарабатываешь деньги и строишь кооперативную квартиру.

— А третий путь?

— Женишься фиктивно, за деньги. Снимаешь квартиру, копишь деньги и строишь кооперативную квартиру.

— Путь, в общем-то, один. Квартиру все равно надо покупать?

— В общем, да, — согласилась органайзер. — Конечно, если ты станешь известным и знаменитым, то в порядке исключения у тебя возьмут твою малогабаритную в Свиблово и дадут хорошую в центре. Но для этого нужно быть очень известным.

Я вернулся в общежитие и увидел на двери своей комнаты записку: «Зайди в 301». Я спустился к Каратистке и увидел сервированный стол. Шпроты, селедочка с луком, на подоконнике завернутая в газету кастрюля, по-видимому с отварной картошкой, бутылка водки и две пива. Изысканный студенческий обед.

Каратистка в кофточке и мини-юбке, с уложенной прической. Я отметил ее крепкие мускулистые ноги.

— Замечательный сценарий, — сказала она. — Я это могу сделать очень хорошо. Я тебя не разочарую.

— Я рад, но я тебя буду пробовать.

— Хоть сейчас… Есть хочешь?

— Хочу.

Я хотел есть и пить. Водка у нас закончилась быстро.

— Я сбегаю, — сказала Каратистка.

Я дал деньги.

— Я сегодня возьму, — сказала Каратистка. — Через неделю я тебе отдам. У меня через неделю зарплата в институте.

— А у кого одолжила? — спросил я.

— У сценаристов. Они баржи с арбузами разгружают.

Я протянул Каратистке еще пятьдесят рублей. Больше пятидесяти в общежитии никогда не занимали.

— Отдай сценаристам. Отработаешь.

— Отслужу, — пообещала Каратистка.

Мы выпили еще, и я поднялся.

— Можешь остаться, — сказала Каратистка. Ее переполняла благодарность.

— Нет, — ответил я. — С актрисами, которых я собираюсь снимать, я не сплю.

— Почему? — удивилась Каратистка. — Все режиссеры спят.

— Потому что, если спишь с актрисой во время съемок, не сможешь от нее потребовать полной отдачи на площадке. Уже не ты ей диктуешь, а она тебе.

Такие рассуждения я слышал от режиссеров, но сам никакой концепции по этой проблеме не имел. Когда я был режиссером в Ташкенте, после съемочной площадки я еще сидел в монтажной, чтобы понять, складывается ли фильм, хотя бы монтажно, и каких планов не хватает для монтажа. На романы с артистками у меня не было ни времени, ни сил. К тому же узбечки-актрисы в романы не вступали.

Я вернулся в свою комнату и уснул. Утром я принял холодный душ, выпил чашку кофе и поехал на киностудию «Мосфильм».

Я окончательно поверил, что фильм все-таки будет сниматься, когда на двери одного из кабинетов появилась табличка с моей фамилией и указанием титула — режиссер-постановщик.

В КИНО КАК В КИНОЛОГИИ…

Я не нарушил главный и основополагающий принцип Афанасия. Он много раз повторял: «В кино как в кинологии: надо спариваться только с породистыми. Если спариться с непородистым, обязательно родится ублюдок».

Пока у меня в группе был один породистый актер. Вечный Князь, прочитав сценарий, дал согласие сниматься. Я предчувствовал, что и Каратистка будет породистой и, может быть, я открою замечательную и даже великую актрису. Я зашел к Органайзеру и сказал:

— Я не набрал группу, а устроил на работу нескольких безработных.

Хотя большинство из группы приглашены по рекомендациям Органайзера, упрекать ее было бессмысленно. Она рекомендовала, но принимал решения я. В кино за фильм отвечает один человек — режиссер. Если он выигрывает, вся слава его, если проигрывает, все удары принимает тоже он.

— Еще не поздно произвести замены, — сказала Органайзер.