Степан Кулик - Операция «Прикрытие»

• Название: Операция «Прикрытие»
• Автор: Степан Кулик
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-516-00015-7

Осень 44-го! Все отчетливее неизбежность поражения нацистской Германии, но фюрер не хочет смириться с этим! В его кабинете, подогреваемые фанатиками из «Аненербе», зреют замыслы один чудовищнее другого. Фашисты готовятся к тому, чтобы успеть утащить с собою в могилу весь мир.

Сведения о месте хранения сверхсекретного оружия попадают в руки советской разведке. Правда это или вымысел еще только предстоит узнать, но оставлять без внимания подобную информацию, особенно накануне большого наступления, нельзя. В ближний тыл немецких войск отправляется группа диверсантов «Призрак». Задача группы: «Найти и уничтожить!» Любой ценой!..

---

— Так точно…

— Сергей Фомич, ты среди них самый ответственный. Не дай глупостей наделать. И вообще — прислушивайся.

— Это… Конечно… — растерянно пробормотал Хохлов.

Если честно, то последние несколько часов, особенно после смерти Купченко, военврач пребывал в полной уверенности, что его участие в рейде — ошибка. Потому что пользы он приносил ноль, несмотря на знание языка и прочие умения. И командир даже не берет его в расчет, когда планирует очередную задачу. Но оказалось, что Корнеев ничего не забыл.

— Кроме того — наблюдайте за обстановкой и отслеживайте перемещение часового у ворот. Если произойдет нечто непредвиденное и требующее нашего срочного ухода с объекта — подадите сигнал тревоги петушиным криком… — Майор секунду подумал и кивнул сам себе. — Надеюсь, что их еще не во всех дворах перерезали… Когда мы управимся и сами решим возвращаться, крикнем пугачом. Дважды… Если часовой в это время будет находиться на углу — ответите одним «пугу», если путь свободен — ухнете трижды. Вопросы есть?

— Никак нет.

— Отлично. Гусев — старший. Что делать в случае нашей гибели, знаете. Повторяться не стану. Виктор, Олег — вы готовы?

— Так точно, товарищ майор.

— Тогда за мной…

Подождав, когда часовой развернется спиной и зашагает в направлении реки, на очередной перекур, диверсанты быстро перебежали отделяющее от ограды расстояние. Потом, используя Пивоваренко как подкидной мостик, Корнеев буквально взлетел наверх, а секунду спустя уже мягко приземлился по ту сторону забора.

Беззаботность немцев переходила любые разумные пределы. На всей территории заводика тускло светилось только окошко на втором этаже административного здания и блеклый фонарь у дверей в один из двух складских помещений. Похоже, тутошние фрицы все еще не осознавали, что война уже давно ведется не на далеком востоке, а стоит у самого порога их домов. Или это тоже входит в замысел хитромудрого абверовского выкормыша, что затеял всю эту многоходовую игру в поддавки?..

Додумать эту мысль Николай не успел, так как в следующее мгновение рядом с ним на землю шлепнулась сверху небольшая котомка, а следом — тяжеловесно обрушился сапер.

— Тихо ты, медведь… — шикнул на него майор. — Взорвать нас решил? — А секундой позже, с разворота, нанес сокрушительный удар ногой по взметнувшейся к паху тени.

От ранения острыми собачьими клыками Корнеева спасла только отличная реакция, отточенная многочасовыми тренировками. И — огромное, невероятное везение…

Прежде чем атаковать, овчарка присела и угрожающе взрыкнула. Видимо, была тренирована не на задержание, а как сторож. Большего пес не успел. Твердый носок сапога угодил ему точно в подвздошную кость, и, утробно екнув, четвероногий сторож грузно отлетел в сторону.

Внутренности у животных, в отличие от человека, не защищены мышечным корсетом, и грамотно нанесенный удар может убить пса вернее ножа или пули. А уж серьезно покалечит, вне всякого сомнения… В данном случае, для диверсантов, это было даже выгоднее. Когда утром немцы хватятся, то хоть и обнаружат овчарку издыхающей, но без каких-либо внешних повреждений, указывающих на произошедшую ночью схватку с врагом. И не станут поднимать тревогу. Мало ли что могло с псом приключиться?..

Поединок человека с животным произошел столь молниеносно, что потерявший равновесие при прыжке и размахивающий руками Петров даже ничего не заметил. И пока сапер обрел устойчивость, все уже закончилось.

— Глупо… — попенял самому себе майор в третьем лице. — Поразительная некомпетентность и разгильдяйство! Вам следовало заранее подумать о собаках, товарищ Корнеев. Ведь все могло окончиться гораздо хуже… Хорошо, что пес на вас бросился, а не на этого увальня…

— Что ты говоришь? — шепотом поинтересовался сапер.

— Неважно… Не обращай внимания. Дурная привычка. Словесный понос. Никак избавиться не могу. Как какое серьезное дело, так меня на многословие и пронимает…

— Человеческая психика — вещь загадочная. Вот, помню, у меня был случай…

— Надеюсь, моя болезнь не заразная, — покосился на сапера Корнеев, обрывая его на полуслове. — Отставить болтовню.

Потом присел и приказал Петрову жестом сделать то же самое.

— Гляди, Виктор, — обвел рукой территорию. — Выбор не такой уж и большой. Вряд ли то, что нас интересует, хранится в административном здании, гараже или цехе.

— Согласен, — кивнул тот. — Нужен склад готовой продукции…

— Почему именно готовой?

— Это ж немцы, командир. Порядок прежде всего! Пусть хоть конец света близится, а все должно находиться в специально предназначенном для этого месте, с соответствующей маркировкой на упаковке и обязательно пронумерованное.

— Уверен?

— Вполне… В химии открытия происходят либо в результате хорошо продуманного эксперимента, либо — случайно. Так вот, несмотря на то что немецким ученым принадлежит большая часть всех научных изысканий и достижений в этой науке, революционных свершений они не достигали. Потому что почти все их открытия были получены исключительно благодаря точности, методичности и скрупулезности в проведении поставленных опытов. Так сказать — эволюционным путем. Потому что немецкие ученые никогда, нигде и ни в чем не оставляют места для случая. Это неискоренимо для образа мыслей, как… я бы сказал: любая другая, естественная потребность. Думаю, что никакая война или секретность не заставит фрицев отступить от своих правил. И обычные товары, и секретные — все будет обозначено. Максимум сверху напишут «Acht! Nicht zu abdeckt!», что значит «Не вскрывать!», и все.

— Интересное наблюдение, — хмыкнул Корнеев. — И какой текст, по-твоему, будет написан на нужных нам ящиках? «Внимание! Спецгруз! Только для русских диверсантов!» Так, что ли? Или еще что похлеще?

— Да все тот же: «Achtung!» и, возможно, для пущей острастки, прибавят: «Todesgefahr!», — убежденно произнес Петров, не обратив внимания на подначку командира.

— Ну что ж, капитан, пошли проверим твою догадку… — Корнеев кивнул в сторону правого склада. — Если я не ошибаюсь, нам туда.

— Почему?

— Ну мы хоть университетов и не заканчивали, но любой диверсант должен знать, что склад готовой продукции всегда больше склада сырья. Чтобы не пришлось останавливать производство, если упали темпы реализации. Давай, давай, сапер, шевелись. Научный диспут продолжим в более подходящем для него месте. И лучше всего — дома.

* * *

После полуночи тучи расползлись ближе к краям неба, и луна, зависшая почти в зените, поливала землю призрачным, отраженным светом, искажая все, словно в колдовском зеркале. Живое казалось окаменевшим и незыблемым, а неподвижное — оживало. Жуткий мир кошмаров и наваждения…

Странные и непонятные существа, именующие себя человеками. Год за годом, исколесив мир по служебным и личным надобностям, общаясь с тысячами людей, Макс Отто Штейнглиц не переставал удивляться противоречивости их поступков. То, что одни строили, другие непременно разрушали. Лачуги, дома или храмы — без разницы. За редким исключением следующее поколение продолжало дело своего предка.

Сын токаря, из-за тяжелого материального положения в охваченной кризисом Германии, не закончив полного курса среднего образования и воодушевленный военной романтикой, в одна тысяча девятьсот тридцать первом году он в возрасте девятнадцати лет вступил в рейхсвер.

Чудесное было время, в сравнении с полуголодной, нищей юностью. Пятьдесят марок в месяц, на всем готовом и при бесплатном жилище. Это были большие деньги. Кружка пива стоила пятнадцать, а стакан шнапса — двадцать пфеннигов. Пособие, которое получал безработный на себя и на семью, не составляло и половины этого жалованья. А кроме того, если безработного снимали с пособия, то он получал по социальному обеспечению сумму, которой не хватало даже на стрижку волос.

Так и запомнилось молодому Штейнглицу это время — большие деньги и ожидание светлого будущего. Которое, кстати, наступило всего лишь после двухгодичной службы, вместе со сроком призыва в армию и первым присвоением нового звания.

Макс Штейнглиц был произведен в старшие стрелки, получил нарукавную нашивку и прибавку к жалованью. Его личная дорога к серебряным погонам и шнуру на фуражке была открыта. Вернее — приоткрыта. Вот когда сказалось отсутствие полного среднего образования, которым могли похвастаться все без исключения фоны, или хотя бы сыновья из зажиточных семейств.

Полученному ими образованию, которое позволяло этим парням сразу учиться на офицеров, минуя унтеров, Штейнглиц завидовал больше всего. Этому и — наличию родового имения. Особенно если последнее имело вид не двухэтажного особняка посреди парка, а настоящего замка. Пусть совсем небольшого, вроде этого монастыря, но все же — не домом, а — крепостью. С высокими стенами, башнями, бойницами. И лучше каменных, а не кирпичных. Чтоб от кладки веяло древностью, веками, эпохой рыцарства и боевой славы.