Василий Викторов - Банк

• Название: Банк
• Автор: Василий Викторов
• Издательство: Азбука, Teppa
• Жанр: Детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7684-0476-7

Все в жизни героя романа В. Викторова «Банк» складывается весьма благополучно. Но неожиданно судьба наносит удар в спину. И олицетворением этой жестокой, непредсказуемой и неумолимой силы становится банк, в котором герой работает. Остросюжетное повествование, остроумное и яркое описание нравов и образа жизни служащих современного коммерческого банка, внутренняя «кухня» финансовых сделок делают книгу В. Викторова по-настоящему увлекательной.

Как немного надо, чтобы налаженная, устоявшаяся жизнь превратилась в кошмар, Это в полной мере осознает Владислав Дубский, сотрудник коммерческого банка, когда становится жертвой ловко и хитро организованной «подставы». Начальство подозревает его в сговоре с аферистами. У Дубского есть всего две недели, чтобы вернуть крупную сумму денег или найти преступников.

---

— В вашем вопросе содержится и ответ. Сравните «Стену» с «Рожденным в США» — все становится ясно. Это то же самое, что несколько лет ходить обедать в «Метрополь», а потом вдруг решить питаться в армейской столовой. Да и попробуйте меня убедить, что «Good bye a blue sky» Уотерс написал, чтобы порадовать своих слушателей, а не потому, что ему хотелось создать такую песню. Широкая популярность достойных произведений — загадка, но это явление гораздо более редкое, чем общее поклонение пошлости, грязи и примитивности. То, что художник выносит все-таки свое создание на суд, означает, что он ждет оценки тех, чье мнение ему дорого, — для меня важно, например, что скажут о моей картине наиболее близкие мне люди, мои друзья, чем, простите, то, что подумаете о ней вы.

— Я ничего не думаю, ибо не вижу перед собой предмета, который может вызвать мысль.

— Правильно! — ничуть не расстроился Василий. — Потому что вы дилетант и профан. Для вас моя картина — нагромождение, причем бессмысленное, пятен, я же в ней вижу и вазу — можете называть ее кувшином или горшком, — и цветы, чувствую, как в полураскрытое окно врывается свежий ветер и тихонько шевелит лепестки ромашек и фиалок…

— Если уж касаться живописи, то для меня более привлекателен реализм, — сказал Влад.

— Хе, — вздохнул его оппонент, — понабрались слов… Ну что такое реализм? И что такое искусство?

— Искусство, — вставил Константин Сергеевич, — по Гессе, например, — «всего лишь замена, хлопотная, оплачиваемая в десять раз дороже замена упущенной жизни, упущенной любви».

— Правильно, — не стал спорить Василий. — Искусство — это фантазия. Элемент творчества есть во многом — в рассказе учителя на уроке истории он может присутствовать так же, как в движении кисти художника и как в работе сварщика, ибо варить можно тоже с вдохновением. Вот первое и последнее — и есть реализм, служащий конкретным целям. Искусство же никому не служит, оно само по себе.

Да и жареный цыпленок на столе выглядит все же несколько аппетитнее, чем на картине, согласитесь.

— Теперь уже утрируете вы.

— Нисколько. Я делаю то, что мне нравится, и нахожу в этом удовольствие. Если уж я захотел бы прославиться и заработать денег, то избрал бы другое поприще — живопись бы забросил вовсе, ибо нынче она не в особой моде, а вместо «Колотуна» начал бы писать тексты типа «кровь-любовь-морковь» Салтыковой, Сташевскому и Киркорову.

— Значит, ни денег, ни славы вы не желаете? — спросил Влад.

— А на что они мне? — поднял брови Василий. — На хлеб насущный всегда найду, когда понадобится, наготу прикрыть есть чем, крыша над головой имеется, что до славы — так это прах, «что мне судилище человеков, если надо мною есть Высший Судия». Как говорил Святой апостол Иаков: «Что такое жизнь ваша? Пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий». Дар Божий за деньги не получить, а желание славы есть тщеславие и самолюбие, то есть грех. Ладно, уважаемые, засиделся я с вами — до новых встреч! Вы, Владислав, у нас Жанну похищаете?

— Да, — только и ответил другой гость.

— Правильный выбор. А меня на свадьбу пригласите?

— Что? — опешил Влад и представил себе Василия, шествующего во главе свадебной процессии, впереди жениха и невесты, с недельной щетиной, косматого, в грязных спортивных штанах с отвисшими коленками и в стоптанных тапочках. Во рту у него — «Беломор», а в руках — картина, натюрморт или пейзаж. — Ну, — сказал он после некоторой паузы, — если побреетесь, причешетесь, то…

— Ха! — воскликнул тот. — Да я специально посещу парикмахерскую, а еще обещаю дня за три до торжества выйти из запоя, а еще — надеть свой костюм, хоть он мне, пожалуй, и будет сейчас велик — если его моль до сих пор не съела, — а еще специально к этому дню написать огромную картину и сочинить поздравление в стихах.

— Тогда, — сказал Влад, — милости просим.

— Спасибо! — И Василий, театрально приложив руку к сердцу, кивнул, развернулся и ушел.

— Пропащая душа, — сказал отставной генерал. — Зря ты его, Костя, привечаешь.

— Ничего не зря, — ответил хозяин, — у него кроме художников-собутыльников никого больше нет. Если еще мы его оставим, совсем сгорит. Пусть ходит, если нравится. Мне он, кстати, не надоедает — если, конечно, не совсем пьяный.

— Вот именно — если не совсем, — пытался съязвить Игорь Николаевич, но у него не вышло — было заметно, что говорит он не зло, просто ворчит себе по-стариковски. Видимо, ему больше хотелось пообщаться с будущим зятем, но вмешательство Василия этот план нарушило. — Ты вот, Владислав, его на свадьбу пригласил, а знаешь, какой он противный, когда пьяный?

— Ничего, — ответил гость, — в конец стола посадим, пусть пьет себе потихоньку.

— Та-ак, — Константин Сергеевич потер руки, — а на чем мы в прошлый раз остановились, а?

— Не помню, — сказал Влад, — да и неважно это уж теперь.

— Почему? — удивился отставной генерал.

— Не знаю, я себя что-то усталым чувствую, да и Жанна, наверное, уже пришла — пойду-ка я домой. Запала у меня никакого, и сейчас я плохой спорщик — вон как Василий меня растряс.

— А пиво? — Игорь Николаевич показал на канистру, пустую только наполовину.

— А что, пропадет? — спросил Влад.

— Да нет… Ну, как скажешь… заходи тогда еще!

— А куда же я от вас денусь? — улыбнулся он.

Хозяин поднялся с места, подошел к Владу, взял его руку в свою:

— Жанне я уже сказал, а теперь и вам скажу. Буду краток. Очень рад за вас двоих. Поздравляю.

— Спасибо, Константин Сергеевич! Ну, а теперь я пойду, до свидания. До скорого, Игорь Николаевич!

— Давай, Влад, давай.

После обмена рукопожатиями Влад вышел на лестничную площадку, дверь за ним захлопнулась. Сегодня этот дом он покидал с тяжелым сердцем — шел по дороге, держа картину под мышкой и повторяя про себя: «Жизнь — сообщающиеся сосуды, не может быть всегда хорошо». Ему сейчас хорошо? Замечательно! Так что, скоро должно быть плохо? Бред какой-то… Бедный Василий. Художник, поэт, музыкант — и никто. Алкоголик. Внешний эпатаж и глубокое внутреннее горе. Жаль парня…

Часть вторая

I

Прошедшие несколько дней после посещения Владом дома Константина Сергеевича ничего примечательного в себе не несли, разве что они с Жанной перетащили ее вещи к нему в квартиру и сходили в гости к Николаю. Думали, что важным событием явится подача заявления в загс, но это оказалось делом скучным, долгим и утомительным. Пришлось отстоять очередь, чего Влад никак не ожидал, — Гименей конвейером соединял сердца. Ужин у Коли прошел нормально, мужчины договорились пить виски, а дамам по поводу помолвки взяли шампанского. Виски, «Jonny Walker — Red Label», пили «по-нашему», то есть без всяких там «хайболлов» и безо льда, стопками по пятьдесят граммов, посему мужчины напились быстро и с удовольствием предались воспоминаниям — кто, когда, где и как. Дамы же свой напиток тянули по маленькому глоточку и общего языка между собой так и не нашли — видно, сказалась разница в возрасте — девочка была молодая — двадцать один год, и как-то так выяснилось, что особенно с ней разговаривать было не о чем. Она действительно была красивой — движения ее отлетались плавностью и грациозностью, когда она уходила на кухню и возвращалась обратно, то шла легко и изящно, все в ней влекло к себе и звало. Смотря на нее, Влад сразу поверил Колиным рассказам о сексе по трое суток без перерыва. Большей частью она молчала, на все вопросы отвечала односложно — «да» и «нет», хлопала своими длиннющими ресницами и улыбалась. Коля же глаз с нее не сводил, то плечо погладит, то в щечку чмокнет, то ручку в свою лапищу возьмет — в общем, рай, тишь да благодать. Наверное, такая женщина ему и нужна была, а так как тип редкий — красива, все время молчит, с особенной страстью занимается любовью и прекрасно готовит, — то долго не мог отыскать. Наконец нашел и счастлив. От Влада поступило предложение продолжить вечер где-нибудь на выезде, но хозяева моментально отказались — причем по тому, как они смотрели друг на друга, он понял, что стоит ему с Жанной захлопнуть за собой дверь, как они мгновенно набросятся друг на друга, и одному Богу известно, что будет происходить дальше. Когда же они с Жанной вышли, то она предложила погулять. Влад с радостью согласился, они в обнимку ходили по тихим пустынным улицам, он читал ей стихи, она говорила ему комплименты, так, потихоньку, пешком домой и добрались, но потратили на это столько времени, что по приходе Влад, едва раздевшись, ничком упал на кровать и заснул.

Разбудил их владелец «митсубиси-паджеро», сотрудник банка, которого он попросил помочь в переезде. Быстро, минут за десять, собрались и отправились к Жанне. Напротив ожидания, «приданого», как шутил Игорь Николаевич, оказалось немного, все коробки-сумки отвезли за один раз и последующее время провели их разгребая, так что баню Влад пропустил второй раз подряд, чего раньше с ним никогда не случалось. Правда, причина была уважительной, но все равно.