Рэйчел Кейн - Горькая кровь

• Название: Горькая кровь
• Автор: Рэйчел Кейн
• Жанр: Ужасы и Мистика

Благодаря ликвидации драугов, вампиры Морганвилля были освобождены от своих будничных ограничений. Вампиры заставляют потакать их прихотям, поэтому людям ничего не остается, как выживать с оружием в руках. Но студентка колледжа, Клэр Дэнверс, не принимает ничью сторону: она считает, что связана как с людьми, так и с вампирами. Но беда не приходит одна — в Морганвилль приезжают телевизионщики с новым шоу о призраках, о столкновении вампиров и людей. И теперь Клэр и ее друзья должны попытаться уберечь мир от правды города… или того хуже.

---

Ева открыла окно гостиной и подозрительно посмотрела.

— Эй! Вы, сумасшедшие дети, что вы делаете?

— Ты забыла сказать "Убирайтесь с моего газона!" — отозвался Шейн.

— О нет, ты не поставишь эту штуку там!

— Расслабься. Я использовал твою любимую фотку, — Шейн сказал Клэр, когда она застегнула свой рюкзак, — Мы должны сделать движущуюся мишень.

Вывеска первых трех плакатов прошла без инцидентов. Четвертый они собирались расположить на телефонном столбе в очень редком для Морганвилля торговом районе; Клэр как раз прикрепляла знак, когда услышала визг тормозов на улице, а потом рев автомобильного гудка. Она обернулась и увидела ярко-красный кабриолет и размытое пятно из-за того, что водитель пулей выпрыгнул. Действительно впечатляющим казался тот факт, что Моника могла сохранить равновесие на таких каблуках, да еще и двигаясь так быстро.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — спросила она, оттолкнув Клэр в сторону, чтобы подойти к ярким неоновым вывескам, которые немного развевались на ветру. Ее лицо потемнело. Оно не было злым, просто…пустым. — Что это?

— А на что это похоже? — спросил Шейн. Он взял у Клэр степлер и закончил прикреплять постер к столбу, затем неуклюже покрутил его в руках как шестизарядный револьвер и отошел на несколько шагов, чтобы восхититься эффектом. — Похоже, что ты выдвинута на пост мэра.

Блестящие губы Моники разомкнулись, и она просто… смотрела. Как будто не могла придумать, что сказать. Подожди, подумала Клэр и приготовила себя к неизбежной атаке. Моника собиралась достичь критически термоядерного предела, и она намеревалась отойти на минимально безопасное расстояние прежде, чем та взорвется.

Но вместо этого мягкая, радостная улыбка появилась на губах Моники, и она сказала:

— Подожди минутку. Это ты сделал?

— Клэр сделала, — сказал Шейн. — Я просто невероятно удивительный графический дизайнер. Кроме того глава комитета развлечений. Каждой кампании нужен один из них.

— Это… невероятно, — сказала Моника. — Я не знаю… ладно, хорошо, никто, наверное, не проголосует за меня. Я имею ввиду, я не Ричард. Я не старалась изо всех сил быть ответственной или что-то в этом роде.

— Ты Моррелл, — сказал Шейн. — Большинство людей думают, что это у тебя в крови. Три поколения мэров в семье, верно?

— Ну, они не правы.

— Мы это знаем, — весело сказал Шейн. — Но, эй, ты станешь классным наполнителем для кресла, и ты любишь хорошие фотосессии с журналистами, будучи фанаткой самой себя, — у него исчезла всякая улыбка и легкомыслие, которые были прежде. — Всё это будет с одним условием, — сказал он. — Ты будешь делать то, что хорошо для людей. А не то, что прикажут вампы.

Моника выгнула одну хорошо выщипанную бровь.

— Ты тормозишь, Коллинз. Я не буду делать то, что ты скажешь. Это ты будешь делать то, что скажу я. В конце концов я буду единственной, у кого на двери предположительно будет табличка.

— Пока ты не танцуешь как марионетка в руках вампов, мне на самом деле плевать, — сказал Шейн. — Но насчет того, чтобы делать то, что ты говоришь… Угу. Удачи с этим.

Внимание Моники вернулось к плакату, и ее глаза сузились.

— Погоди секунду. Это одно из моих фото на Фейсбуке?

— Возможно.

— Хмм, — она склонила голову на бок и поджала губы. — Мог бы выбрать лучше.

— Ты всегда говорила, что у тебя нет плохих фотографий, — сказал он с непроницаемым лицом.

— Верно, — на ее лице медленно расцвела злая улыбка. — Тогда ладно. Только пока мне не придется за что-то платить или показываться на большом количестве встреч. О, и убедись, что люди знают, что меня можно подкупить.

— По рукам.

Она секунду смотрела на него, затем на Клэр.

— Что именно вы делаете? И даже не делайте вид, будто просто участвуете в этом, потому что в основном вы думаете обо мне не так.

— Мы нет, — сказала Клэр. — Не волнуйся об этом. Тебя это не касается. Всё, что тебя касается — это действовать на благо людей. Притворись, что это конкурс на популярность, потому что отчасти так и есть.

— Ты не выиграешь в конкурсе популярности будучи хорошей, — сказала Моника. — Ты выиграешь, если заставишь людей бояться голосовать против тебя. Учтите это.

Она подошла к своему незаконно припаркованному автомобилю, забралась внутрь и уехала. Клэр покачала головой, наблюдая, как красный кабриолет, взвизгнув шинами, скрылся за углом, и сказала:

— Только Моника может думать, что "Голосуйте за меня, или я переломаю вам ноги" — достойный лозунг для кампании.

— В Морганвилле это возможно.

Они обклеили еще десять остановок, прежде чем перекусить. Реакция изменялась от места к месту, где они просили разместить плакаты, от смеха к испугу, а на последней остановке к настоящей ярости.

Клэр никогда не видела никого, кто с таким энтузиазмом разрывал бы плотный картон, но в химчистке в четвертом квартале явно не было фанатов Моррелл.

— Что это за парень был там в химчистке, убежавший таким обозленным? — спросила она Шейна, пока они поедали свой завтрак, состоящий из буррито, за качающимся металлическим столиком. Снаружи было еще достаточно прохладно, чтобы чувствовать себя комфортно, хотя мухи и комары (новые нежелательные посетители, оставшиеся после водянистых драугов) уже на лету атаковали их закуски. Они мудро держали свои безалкогольные напитки закрытыми.

— Он? Его зовут Уилльям Бэйтист. Мы привыкли называть его Билли Бэйтс. Я думаю, что Моника, возможно, поцеловала его однажды в младших классах. Если быть честным, то она поцеловала большинство тех, кто оставался на одном месте достаточно долго. Билли из тех парней, которые злостно сопротивлялись. Не любит Морреллов еще с давних времен.

— Я полагаю, не все могут быть "за", — сказала Клэр.

— Я думаю, нам повезет, если она получит голоса из-за террора и апатии, — сказал Шейн. — У нас есть еще десять попыток во второй половине дня. Ты продержишься?

— Конечно, — сказала Клэр. — В любом случае, сегодня у меня свободный день. Хотя, если ты не возражаешь, мы могли бы зайти в лабораторию? Просто чтобы проверить Мирнина?

Шейн был не в восторге, но он пожал плечами и, вероятно, решил, что это небольшая цена за то, что она весь день его.

— Мы просто должны сделать это до наступления темноты, — сказал он. — Я не преданный кампании сотрудник. Особенно для Моники.

Город казался спокойным и вернувшимся к нормальной жизни, и звуки строительства были повсюду — пилы, шлифовальные машины, молотки. Все это звучало трудолюбивым и позитивным. Так же существовал более высокий уровень признаков Покровителей, они были видны в окнах многих магазинов или, по крайней мере, у стоек, и она увидела, что жители Морганвилля носят браслеты с символами их Покровителя. Морганвилль был на обратном пути… но к чему? Не к тому городу, где раньше были драуги. Может быть, это был поворотный момент всего пути к тому, что было в самом начале, к вампирскому железному контролю.

Нет, если у нас есть, чем ответить на это, подумала она и помогла Шейну прикрепить плакат на телефонном столбе за пределами Точки Сбора. Они отступили, чтобы полюбоваться своей работой, и Клэр заметила, что кто-то стоял в тени навеса рядом с ней. Она не почувствовала его приближения, но вдруг Оливер оказался просто… там.

Он был солидным и устрашающим, хотя и был одет в то, что, как думала Клэр, было его хорошей-хиппи-маскировкой — серебристые волосы, собранные в конский хвост, темная футболка, джинсы и длинный галстук, а так же фартук с логотипом Точки Сбора. Он пах кофе, теплый и радушный аромат, хотя при этом он был холоден, как мрамор.

Он смотрел на плакат со странным, отсутствующим выражением.

— Я вижу, — сказал он наконец, — вы все потеряли разум.

— Нет, — сказал Шейн и бросил степлер в воздух, демонстрируя браваду и глупость; он мог потерять палец, если тот упадет. — Мы нашли свое призвание. Мы активисты. И, эй, Моника достойно выглядит на плакатах. Это все, что вам действительно нужно в кандидатах, верно?

Шейн получил свирепый взгляд, и Клэр почувствовала жар, исходивший от него.

— Не испытывай меня, мальчик, — сказал Оливер бархатно-мягко. — Я не тот, с кем вы можете играть в игры. Я был слишком нежен с вами, я позволял тебе и твоим друзьям бунтовать. Больше нет. Считай, это закончилось.

Шейн поднял брови.

— Почему?

Потому что я так сказал был очевидным ответом, но Оливер слабо улыбнулся и сказал:

— Это против правил.

Их постер был не единственным на столбе; там были листовки потерянных животных, пропавших без вести людей, новых групп (вероятно плохих), играющих в Точке Сбора в выходные, дешевой страховки, услуги няни… Клэр сказала:

— У тебя никогда раньше не было проблем с этим.

— А теперь есть, — Оливер вышел на солнце, и хотя его кожа стала розоветь там, где солнечный свет попадал на нее, он начал срывать всё со столба, не обращая внимания на повреждения. Его ногти оставляли выбоины с полдюйма глубиной на деревянной поверхности. Он разорвал плакат с Моникой пополам, как салфетку, бросил на землю и подтолкнул обратно к Шейну. — А теперь ты еще и мусоришь. Подними это.