Жозеф Перес - Изабелла Католичка. Образец для христианского мира?

• Название: Изабелла Католичка. Образец для христианского мира?
• Автор: Жозеф Перес
• Издательство: Евразия
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91852-030-7

Изабелла Католичка, королева Кастилии (1474-1504) — ключевая фигура в истории средневековой Испании. Ее неординарная личность словно связывает два периода в истории Пиренейского полуострова — Средние века и Новое время. В свое время Изабелла почиталась как правительница, завершившая семисотлетнюю эпопею Реконкисты и захватившая последний оплот мусульман на испанской земле — Гранадский эмират. Чтобы современный читатель понял весь масштаб деятельности Изабелла, достаточно напомнить, что именно она стояла у истоков экспедиции Колумба и открытия им Латинской Америки, учредила печально известную испанскую инквизицию и вместе с мужем, королем Арагонским Фердинандом, заложила основы объединения Испании в единое государство. Все это — вехи в истории развития западноевропейской цивилизации. Но насколько велик личный вклад Изабеллы Католички в эти и другие события, произошедшие в Испании в это время? Могли ли они произойти без нее в силу одной неотвратимой поступи истории? Не следует ли видеть за всеми решениями королевы влияние ее сурового и мстительного супруга, Фердинанда Арагонского? Именно на эти вопросы, причем в пользу Изабеллы, отвечает видный специалист по истории Испании XV-XVI веков, руководитель Дома Пиренейских стран в университете Бордо III — Жозеф Перес.

---

Успехи арабизации, а затем исламизации мало-помалу сократили количество христиан, проживавших на мусульманской территории. Многие из них приняли ислам или же перебрались в христианские королевства на севере. В XI веке веротерпимость в мусульманских землях распространялась только на иудеев и на христианское меньшинство; оказавшись без объекта, она исчезла (конец XI века — середина XII века) вследствие второй волны мусульманского вторжения. Альморавиды и еще в большей степени альмохады (и те и другие — выходцы из Марокко) сохраняли непримиримую позицию в отношении неверующих. Изгнанные иудеи нашли приют в христианских королевствах, правители которых оказали им хороший прием, поскольку те явились из стран, опередивших в развитии христианскую Испанию: «пришельцы» разбирались в политическом, экономическом и социальном устройстве мусульманского общества и владели новейшими торговыми приемами. Итак, христианские короли поощряли иудеев поселиться на своих землях, несмотря на католическую Церковь, которая, начиная с IV Латеранского собора (1215 год), изыскивала способы ограничить общение между иудеями и христианами, желая свести его исключительно к экономическим контактам. Так появился запрет на смешанные браки; запрещение, не позволяющее иудеям использовать для работ христиан или занимать должности, которые дают им власть над христианами, и т. д. Правда, короли и не думали следовать этим указаниям: для них евреи были прекрасным подспорьем в освоении вновь обретенных земель. Однако в христианской Испании, как в недавнее время и в мусульманской Испании, и речи не шло о равенстве евреев и приверженцев главенствующей религии. Знаменитый правовой кодекс «Партиды», составленный кастильским королем Альфонсом X (1252-1284), дает на этот счет точное и ясное указание: иудеям дозволено жить среди христиан в своего рода пожизненном плену, «дабы одно только их присутствие напоминало о том, что они — потомки тех, кто распял Бога нашего Иисуса Христа». Такое наставление было в духе литургических текстов, которые с VII века по 1959 год призывали «слуг христовых» помолиться в страстную пятницу за «вероломных иудеев» (pro perfidis judaeis). Конечно, в данном случае слово «вероломство» означало отсутствие веры или неверие, но в конце концов оно приобрело значение «коварство», культивируя тем самым враждебные чувства христианского народа.

Итак, в средневековой Испании «с грехом пополам» сосуществовали три религии, но лишь две доминирующие культуры: сначала арабская, а затем христианская. Первая из них была богатой и блистательной — вплоть до XI века, пока ее не сменила вторая. Иудеи успешно ассимилировались и в том и в другом обществе, что позволило им играть роль посредников между этими двумя культурами. Именно в таких условиях в средневековой Испании появились еврейские общины (aljamas), обладающие относительной автономией. В них действовало самоуправление под началом собственных магистратов, в общинах имелись собственные синагоги, школы, кладбища. Эти «aljamas» не были гетто: евреи выбирали места для поселений по собственной воле. Если они и предпочитали селиться в определенных кварталах, то лишь из соображений удобства, чтобы жить поближе к синагоге, талмудической школе или кошерной мясной лавке, куда они ходили за покупками. Таким образом, на «окраинах» доминирующего христианского общества сформировалось микрообщество, включавшее в себя двести тысяч испанских евреев. Его члены в большинстве своем вели скромную жизнь ремесленников или мелких торговцев. Лишь небольшая группа занималась крупной торговлей и обладала богатствами, позволявшими при необходимости ссужать деньги королям, прелатам, сеньорам и частным лицам. Правители, князья католической церкви и крупные феодалы охотно поверяли евреям руководство своими делами и заботы о сборе налогов, податей и различных пошлин. Именно эта сторона деятельности подпитывала в народе ненависть к евреям.

Эра конфликтов

 Евреи помнят об опыте Иосифа. Они знают: когда «съедают тощие и худые коровы прежних семь коров тучных», как в Египте эпохи фараонов, первыми жертвами становятся евреи. События в Испании XIV века это подтвердили. Начальный период закончился, и на смену ему пришла конфликтная стадия. Изменился не менталитет — изменилась обстановка. Дело в том, что «золотой век многорелигиозной Испании» совпал с периодом территориальной, демографической и экономической экспансии. Иудеи и христиане способствовали общему процветанию и сообща пользовались его плодами; воинствующий «антииудаизм» Церкви и монахов находил мало откликов. Социальные, экономические и политические потрясения XIV века, сопровождавшиеся распространением черной чумы, изменили ситуацию: за подъемом последовал спад, начались сложности и затруднения. Однако в подобном положении пребывал не только Иберийский полуостров: смятение царило во всей Европе. Люди, оказавшиеся перед лицом таких несчастий, не понимали, что могло их вызвать; они мнили себя жертвами проклятия, наложенного на них в наказание за свершенные грехи. Монахи призывали неверных покаяться и вернуться на путь истинный. И вот тогда присутствие среди христиан «народа-богоубийцы» показалось возмутительным и греховным. Все обернулось против евреев. Так, их обвиняли в том, что они сеют чуму, отравляя ею колодцы. Первая волна преследований пришла из Франции — тот самый крестовый поход «пастушков», который в 1321 году достиг Наварры: тогда в Памплоне были уничтожены еврейские общины. Двадцать лет спустя аналогичные действия были произведены в Барселоне и других каталонских местечках. Евреев начали обвинять в том, что они оскверняют освященные гостии и совершают ритуальные убийства. Именно к этому времени относится проблема еврейского ростовщичества.

В Средние века действовало правило: единоверцам, будь то христиане или иудеи, нельзя отдавать друг другу деньги под проценты. Однако христианин мог ссудить деньги иудею — и наоборот. Ссуда не являлась предосудительной практикой: подобные действия были регламентированы законом, который устанавливал официальную процентную ставку: 20% — в арагонской короне, 33,3% — в кастильской. Но помимо официальной ставки существовал и ростовщический процент. В период рецессии заимодавцы торопились получить деньги обратно, и должники утверждали, что стали жертвами ростовщических махинаций. Кортесы приняли сторону последних, требуя отсрочки и даже аннулирования части долгов. Короля призвали рассудить спор, однако и сам монарх, испытывавший денежные затруднения, нуждался в том, чтобы евреи предоставили ему ссуду — правда, для этого необходимо было, чтобы и у самих евреев наличествовала нужная сумма, то есть чтобы они получили обратно деньги от частных лиц. К тому же усиление королевской власти зависело от установления эффективного государственного аппарата: бюрократия, военные расходы и т. д., что требовало еще более существенных денежных поступлений. А сбор налогов опять же был возложен на евреев. Таким образом на свет появился стереотипный образ еврея, сосущего кровь бедняков, причастного к налоговому притеснению и извлекающего из него выгоду. Проблемой занялась оппозиция. Энрике Трастамарский обвинил своего сводного брата, кастильского короля Педро I, в том, что тот окружает себя евреями и потворствует им. Первые массовые избиения евреев (в 1355 году в Толедо) были совершены сторонниками Трастамары: его солдаты — и французские наемники во главе с Дюгекленом — весной 1366 года уничтожили еврейский квартал Бривьески. В апреле 1366 года Энрике Трастамарский собственной персоной торжественно въехал в Бургос и потребовал от городских евреев огромного выкупа: те, кто не сможет его выплатить, будут обращены в рабство и проданы. В 1367 году население Вальядолида принялось громить еврейский квартал с криками «Да здравствует король Энрике!». Синагоги были разграблены.

В связи с гражданской войной антииудаизм начали использовать в политических целях, превратив его в идеологическое оправдание социального конфликта, изначально не имевшего религиозных корней. Голод, резкие повышения цен и налоговый гнет стали причиной возникновения социальной напряженности и противостояния «бедные — богатые». Антииудаизм способствовал тому, чтобы направить недовольство и гнев по другому руслу — иными словами, обрушить его на евреев. Следует помнить и другое: иудеи могли рассчитывать, что только сильная и уважаемая королевская власть способна их защитить. Подтверждением этому стали трагические события 1391 года.

Начиная с 1378 года Фернандо Мартинес, архидьякон Эсихи в Андалусии, воспользовался крайне сложной обстановкой в демагогических целях. Инфляция и вздорожание цен обрекали простой народ на нищету. Архидьякон, действуя по собственной инициативе, призвал истинных верующих разорвать любые отношения с иудеями и разрушить синагоги. В марте 1382 года по просьбе архиепископа Севильского король Хуан I приказал ему умерить свой пыл. На это предупреждение Фернандо Мартинес не обратил ни малейшего внимания. Тогда архиепископ решил временно отстранить последнего от должности и привлечь его к ответственности, но пока суд да дело, прелат отдает богу душу (в июле 1390 года), и управляющим диоцеза стал не кто иной, как сам возмутитель спокойствия. Спустя несколько месяцев умер и король; его сыну и наследнику Энрике III исполнилось всего одиннадцать лет. Две эти кончины, последовавшие одна за другой, развязали архидьякону руки. Воспользовавшись периодом безвластия, наступившим как в высших эшелонах власти, так и в севильском диоцезе, он пошел в своих провокациях еще дальше. Первая смута, начавшаяся в январе 1391 года, была подавлена муниципальными властями, но ничто не могло остановить второго мятежа, последовавшего в июне того же года. Дома были разграблены, евреи убиты; те, кому удалось спастись, устрашившись, обратились кто в христианскую веру, кто в бегство. Вспыхнувшая в Севилье смута понемногу охватила все королевство. Страны арагонской короны не избежали той же участи. Повсюду царило беззаконие: избиения, насилие, грабеж. Монахи, воспользовавшись ужасом, царившим в еврейских общинах, занялись прозелитизмом с удвоенной энергией; одни иудеи обратились в католичество, другие бежали.