Борис Крупаткин - Поют черноморские волны

• Название: Поют черноморские волны
• Автор: Борис Крупаткин
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: О войне
• Год: 1976

В книгу входят повести «Поют черноморские волны» (о легендарном крейсере «Красный Кавказ», о героизме его моряков) и «Опергруппа» (о первых контрударах по фашистским дивизиям зимой 1941 года, о героях этих боев), а также рассказы, действие которых развертывается на Урале и за рубежами СССР в годы войны и в наши дни.

---

Лейтенант решил остаться в Лазаревичах после отхода наших частей и любой ценой разведать, откуда ведут обстрел гитлеровцы.

— Ведь это мой долг! — говорил Рыбчинский начальнику. — Я воспользовался суматохой и пробрался на чердак одного из домов… Наблюдал, запоминал… Теперь ясно, куда бить надо… Разведзадание выполнено…

Лейтенанта отвезли в медсанбат, а его наблюдения помогли на рассвете выбить гитлеровцев из Лазаревичей… Подвиг Антона Марковича Рыбчинского не был забыт. Вскоре героя-артиллериста поздравляли с орденом боевого Красного Знамени.

Своему лейтенанту стремились подражать и другие разведчики. Особенно отличались бойцы — уроженцы местных сел. Григорий Марченко и Евгений Ионов в тихвинских лесах были как дома. Они часами просиживали в лютые морозы на вершинах сосен, пробирались невидимками к штабам и позициям немцев, и туда направлялись меткие залпы…

Звонко и широко прозвучала в те дни слава полка, ворвавшегося в Тихвин первым. Командовал им подполковник Михаил Никанорович Галкин. Полк славился своими разведчиками, и успех операции «Тихвин» обеспечила именно разведка. Капитан Потемкин, комбаты Нешко и Боголюбов провели ударные батальоны с пулеметами на плечах по вязкому болоту, с поразительной точностью обошли огневые точки противника и, ударами с флангов и тыла обратив врага в бегство, ворвались в город.

Началось преследование отступавшего противника. Все дороги на Волхов были забиты фашистскими танками, пушками, всюду трупы гитлеровцев…

Главное, во имя чего больше месяца шли здесь тяжелейшие бои, свершилось: вскоре после освобождения Тихвина была полностью очищена железная дорога Тихвин — Волхов. Тихвин еще лежал в руинах, под Волховом шли непрерывные сражения, а от разрушенного Тихвинского вокзала уже отправлялись эшелоны с продовольствием для Ленинграда. И не было большей радости для фронтовиков, чем весть о том, что в конце декабря 1941 года нормы выдачи хлеба в блокадном Ленинграде повышены! Ленинград живет, он выстоит и победит!

Часть вторая

Комиссары зажигают сердца

Теперь я перехожу к тому главному, ради чего написаны эти страницы через три десятилетия после Тихвинской операции. О самой операции рассказано уже немало. Но успех одного из первых в Отечественной войне контрударов по кичившимся своей непобедимостью фашистским дивизиям, действительно вооруженным до зубов, решало и движение сердец, наступательный порыв наших бойцов и офицеров.

Юные читатели нередко спрашивают: «А что делали на войне комиссары?» Воевали, как и все другие, но были они всегда впереди, на самых трудных и опасных участках фронта. Они не только воевали сами. Они вели за собой других.

В любой обстановке — в бою и на привале — комиссары, политруки несли слово партии, вселяли уверенность в победе, поднимали боевой дух. Комиссары зажигали сердца…

В моей записной книжке сохранилось много заметок о комиссарах, о политической работе в боях. Краткие, иногда полузашифрованные строки звучат в моем сердце голосами друзей, оживляют картины далекого, но незабываемого прошлого.

«Политруки гибнут первыми. И побеждают!.. Ястребов. Кузьмин»

Политрук роты, комиссар батальона — их душа и сердце. Они живут среди бойцов, знают каждого, и их знают все. В трудную минуту все взгляды на политрука. Как он?.. И политрук смел, решителен, первым поднимается на врага, за ним поднимается рота, батальон…

184-й отдельный саперный батальон Седьмой армии раньше других прибыл в район Сарожи и почти с ходу двинулся в бой. Обычно задачи саперов особые, они делают свое смелое дело, не имея права на ошибку. Но в атаки ходить саперам приходится нечасто. А здесь, под Тихвином, в первые дни боев главным было — наступать, остановить немцев, бить их.

Темная вьюжная ночь, суровый мороз, глубокий снег, дорога к хутору Вехтуй, на пути к укрепленному пункту Березовик — первое боевое задание саперам. Комбат майор Давиденко и комиссар батальона политрук Ястребов кратко напутствовали бойцов.

— Этой ночью мы выполняем роль десантников. Движемся скрытно, без звука снимаем часовых, и — в атаку! Хутор наш! — так говорил комиссар. И разведчики уже исчезли во мраке, а три роты саперов замерли на снегу… Ракета, и — вперед! Голоса комбата и комиссара Ястребова зовут в атаку…

Через час Давиденко доложил опергруппе, что хутор освобожден, в штаб отправлены пленные и трофеи.

Впереди — Березовик. На рассвете саперы бок о бок с танкистами и пехотой — в наступлении.

«Чем дальше мы продвигались на запад, приближаясь к Тихвину, тем ожесточеннее становились бои. — Это вспоминает командир взвода саперов Трихин. — Особенно тяжело нам пришлось у деревни Заболотье. Здесь за день мы отбивали по нескольку вражеских контратак. И когда было особенно трудно, всегда с нами был комиссар батальона политрук Александр Георгиевич Ястребов. Этот невысокий коренастый человек удивлял всех своей железной выдержкой и полным презрением к опасностям. Стоило взглянуть на его пробитый пулями, истерзанный осколками полушубок, как становилось ясно, что наш комиссар не раз попадал в серьезные переделки…»

Политрук Александр Ястребов вместе с комбатом был всегда там, где опаснее. Его молодой голос перекрывал шум боя… Батальон ворвался в Березовик, но навстречу двинулись фашистские танки. Бойцы залегли, казалось, наступление захлебнется. Но тут во весь рост встал Ястребов, сплошь увешанный гранатами. Он крикнул: «Вперед!» — и бросился на танки врага, увлекая за собой батальон… От метких попаданий гранатометчиков сразу задымились три танка. «Ура, саперы!» — прозвучал над полем голос Ястребова, и он упал на снег, скошенный пулеметной очередью…

Саперы продолжали продвигаться вперед. Танковая атака немцев сорвалась.

…Еще часа два назад танковая рота 46-й бригады, замаскировав машины в густом ельнике, расположившись на снегу, слушала своего политрука. Радовало умение Михаила Кузьмина говорить с людьми… Мы знали, что Кузьмин — сын горьковского рабочего, что на фронт он приехал, окончив военно-политическое училище, и были в нем душевность рабочего человека и строгость уверенного в своей правоте, в своих убеждениях вожака-коммуниста.

Он рассказывал о параде на Красной площади в Москве 7 Ноября 1941 года, о докладе И. В. Сталина на торжественном заседании в честь 24-й годовщины Октября, показывал газеты с фотографиями: танки проходят мимо Мавзолея В. И. Ленина, направляются прямо на фронт.

И как-то особенно проникновенно, взволнованно он повторил памятные слова, обращенные несколько дней назад с трибуны Мавзолея к участникам парада в Москве:

— На вас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков…

Танкисты не забыли этих слов, когда по сигналу зеленой ракеты стремительно двинулись в наступление. В головном танке был политрук Михаил Кузьмин. Об этом бое нам рассказывали потом раненые танкисты в медсанбате.

Немцы отходили. Один из наших танков, преследуя их, врезался в колонну фашистов, оторвавшись от своих. Кузьмин увидел, что танк загорелся, двинулся на помощь. Но близко подойти не удалось, и политрук, приказав экипажу вести огонь, рывком выбрался из танка и, не обращая внимания на ожесточенный обстрел, быстро пополз к товарищам. В какие-то доли секунды он сумел забраться в горевший танк. Водитель оказался убитым, весь экипаж изранен.

Кузьмин завел машину, и горящий танк рванулся на перепуганных немцев, ворвался в рощу, деревьями сбил с брони огонь, развернулся и, не дав опомниться врагу, раздавил пулемет, орудия…

К нему подоспела вся наша танковая рота, атака продолжалась.

Кузьмин вел бой уже в своей машине. Он подбил еще два фашистских танка, когда кончились боеприпасы… Приказав роте преследовать противника, Кузьмин хотел пополнить боекомплект, но вражеский снаряд попал в бензобак. Танк загорелся, и немцы с воем навалились на машину, забрасывая ее гранатами, призывая сдаваться в плен. В ответ раздалось пение «Интернационала »…

Когда подошли наши танки, политрук Кузьмин был уже мертв.

«Политруки гибнут первыми. И побеждают!.. Жизнь и смерть политрука Кузьмина — пример для каждого из нас…» — такая запись сделана в моей записной книжке в день похорон Миши Кузьмина. Видимо, кто-то сказал эти слова у могилы нашего друга.

«Памятка политруку в наступлении»

Образы Ястребова, Кузьмина и многих других боевых комиссаров, политруков, как живые, стояли перед нами, когда мы коллективно писали в те дни «Памятку политруку в наступлении». Необходимость в такой «Памятке» вызывалась и тем, что состав политруков все время обновлялся, а, кроме того, по нашему замыслу, «Памятка» должна быть обращена и ко всем политбойцам, к каждому коммунисту и комсомольцу.