Борис Красногорский - Острова эфирного океана

• Название: Острова эфирного океана
• Автор: Борис Красногорский
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1914

Петроградскому клубу «Наука и Прогресс» удается запустить межпланетный космический корабль «Покоритель Пространства». Его экипаж: иженер и изобретатель Имеретинский, дочь председателя клуба, Наташа Аракчеева, астроном Добровольский и зоолог Флигенфенгер, собираются достичь Венеры и исследовать эту планету. Однако, неожиданная встреча в космическом пространстве, ставит экспедицию на грань гибели…

---

— Через восемь минут, — сказал последний, — мы должны спуститься на поверхность Марса. Чтобы несколько смягчить удар при падении, я направлю аппарат по косой линии; мы пройдем мимо обеих лун, которые вы видите с правой стороны планеты; затем, уклоняясь влево, мы опишем дугу и почти по горизонтальной линии пересечем атмосферу планеты; это замедлит наш стремительный полет. Кроме того, я постараюсь спуститься в южном полушарии, где больше воды; она сильно смягчает удары.

Все одобрили этот благоразумный и осторожный план.

Диск Марса занял уже значительный участок неба, когда между ним и аппаратом внезапно вырос второй спутник, Трепет. Его красноватая почва по цвету напоминала Марс; это был несомненно голый песок и камень. Поверхность местами была покрыта волнообразными холмами, трещинами и скалами, однако в общем была почти совершенно ровной! Когда пассажиры подлетели к нему еще ближе, они увидели типичную пустыню, окружающую вулкан; беспорядочно застывшие груды лавы, базальта и гранита, нигде ни кустика, ни травки, — не хватало только самого вулканического конуса. Кое-где валялись сероватые массы различных размеров. Добровольский предположил, что это метеоры, упавшие на планету. Эта безотрадная картина показывала, что на Трепете отсутствовала деятельность таких геологических факторов, как вода и воздух. Впрочем, это было ясно и без того по микроскопическим размерам спутника; его притяжение слишком слабо, чтобы удержать частицы воздуха и паров воды, если даже они образовались при застывании Трепета, то моментально рассеялись в пространстве или присоединились к атмосфере Марса.

Но путешественникам некогда было делать подобные умозаключения; аппарат несся прямо навстречу Трепету, и Имеретинский еле-еле успел уклониться от столкновения. Изобретатель немного ошибся направлением и поэтому чуть-чуть не налетел на планетку. Однако, только что "Победитель" миновал ее, как перед ним вырос другой спутник, Страх. Беглый взгляд показал Добровольскому, что он ничем не отличался от предыдущего. Избегая нового столкновения, Имеретинский повернул зеркало вправо. Этот опрометчивый маневр погубил дело. Если бы аппарат прошел с левой стороны Страха, он через несколько секунд попал бы в атмосферу главной планеты. Теперь же произошло нечто совершенно непредвиденное: увлекаемый огромной силой своей инерции, "Победитель" пролетел мимо Марса, даже не зацепив его атмосферы. Тщетно поворачивал Имеретинский зеркало — было уже поздно. Аппарат, описав крутую дугу, промчался на расстоянии около 1000 килом. от южного полюса и стал быстро удаляться. Чудная картина нового мира моментально пропала, так как аппарат летел перед неосвещенной стороной Марса. На полминуты в вагоне стало совершенно темно, потом он вышел из тени планеты, и яркие солнечные лучи опять наполнили его, кончились красноватые сумерки при свете Марса, настал опять ничем не омрачаемый однообразный день.

Путешественники были в отчаянии; сразу рушились все их мечты и надежды. Они уже мысленно освоились с оригинальной природой Марса и даже полюбили ее. И вдруг один неудачный поворот зеркала разрушил хорошо обдуманный план. Ни сила лучевого давления, ни притяжение планеты не могли преодолеть инерции стремительного полета. "Победитель Пространства" неудержимо удалялся в глубину вселенной.

В вагоне наступило долгое томительное молчание. Его нарушил Имеретинский. Он сильным движением повернул зеркало прямо к Солнцу и сказал с холодной решительностью, с несокрушимой энергией:

— Мы не попали на Марс; все равно вперед — на Ганимед!

ГЛАВА VII Небесная странница

Сколько чудес вселенной уже видели наши путешественники, какие величественные страницы мироздания, до сих пор скрытые от взоров человека, развернулись перед ними! Пустота холодного, межзвездного пространства, мрачные картины лунных гор и долин, красные равнины Марса, его правильные каналы и белые полярные снега, его пустынные микроскопические луны, первый из астероидов, Эрос, грозный поток метеоритов и туманное скопление метеорной пыли — все эти тайны эфирного океана, окружающие тесный земной шар, раскрылись перед отважными исследователями. А сколько неизвестного еще лежало впереди! Сколько новых картин скрывала книга природы! Как бы желая вознаградить экспедицию за неудачу с Марсом, бесконечное пространство показало ее участникам еще много чудес за время их долгого пути.

Ободренные мужественными словами Имеретинского, путешественники подчинились неизбежному.

— На Ганимед, так на Ганимед! Это ведь самый большой из спутников Юпитера? — спросил Флигенфенгер.

— Да; он немного меньше Марса и значительна больше Меркурия.

— А сколько времени нам понадобится, чтобы достигнуть этой новой цели путешествия?

— Двадцать пять дней.

— Что?! Чуть не целый месяц!

— Совершенно верно. Нужно 3 1/2 недели, чтобы, имея скорость 250 килом. в сек., пролететь 540 милл. килом., отделяющие Марс от Юпитера.

— Сколько же времени пришлось бы потратить, чтобы достигнуть Нептуна?

— В восемь раз больше.

— Однако, я вижу, что для межпланетных расстояний никакая быстрота не является чрезмерной. Должен признаться, господа астрономы, что ваша наука изучает грандиозный предмет.

— Да, вселенную, — просто ответил Имеретинский.

— Что же нас ожидает на Ганимеде? — продолжал расспрашивать зоолог.

— Я думаю, что об этом мы поговорим после, — сказал изобретатель. — Теперь же мы 40 часов не смыкали глаз, следя за приближением Марса, и нам необходимо отдохнуть.

Это было совершенно справедливо: у всех глаза сами закрывались от усталости. Несколько часов сна восстановили силы путешественников и к полудню они встали свежие и бодрые, как всегда. Остальную часть дня они провели как обыкновенно; кто занимался наблюдениями, кто писал свои мемуары и т. д. Флигенфенгер продолжал вести хозяйство экспедиции. Вечером Добровольский дал следующий совет.

— Пролетая между Землей и Марсом, мы оставили наши ночные дежурства и из-за этого чуть-чуть не столкнулись с Эросом. Необходимо восстановить прежние строгие правила. Мы пересекаем теперь часть пространства, полную подводных камней, выражаясь описательно.

— Вы имеете в виду малые планеты?

— Именно; хотя астероиды расположены более скученно далеко отсюда, но некоторые из них подходят к самой орбите Марса и даже еще ближе к Солнцу. Поэтому надо быть осторожными.

— Ах да, малые планеты! — взволновался Флигенфенгер. — Это серьезная опасность, не меньшая, чем поток падающих звезд!

— Успокойся, Карл! — возразил ему астроном. — Большая ошибка думать, что астероиды расположены так же тесно, как метеориты в густом потоке их. В среднем, малые планеты удалены друг от друга на много миллионов километров.

— Вот как! А я полагал, что это целое небесное полчище, через которое пробраться будет не легко.

— Кто первый дежурит? — спросил Имеретинский.

— Давайте, бросим жребий для справедливости, — предложила Наташа.

— Хорошо, — улыбнулись мужчины ее хитрости, — только вы в нем не примете участия.

Первая очередь выпала Флигенфенгеру. Чтобы не скучать в одиночестве, он вооружился кистью, красками и тетрадью. Зоолог был очень недурным художником и его научные сочинения всегда были украшены прекрасными акварельными иллюстрациями.

Время от времени художник оглядывал небо впереди аппарата. Оно расстилалось все таким же черным и бездонным, украшенное тысячами звезд, горевших ровно, без мерцания. На Земле постоянно погруженный в свои научные занятия, Флигенфенгер как-то не замечал звездного неба; тем более, что оно часто бывает закрыто непроницаемым слоем облаков и всегда подернуто дымкой густой атмосферы. Здесь же, в глубине пространства, так сказать в самом небе, зоолог все с большею любовью смотрел на его вечную, неизменную красоту. Благодаря сведениям, почерпнутым из разговоров с товарищами, оно начинало открывать ему свои дивные несравненные тайны. Светила не являлись больше для Флигенфенгера однообразными блестящими точками, в беспорядке разбросанными по небосклону; он познакомился с природой и особенностями многих из них, и поэтому звездное небо было для него не только чудной картиной, но и раскрытой книгой, полной величественного содержания. Зоолог знал природу туманностей, этих зародышей новых миров, и мог рассказать эволюцию звезд, начиная с молодых белых, каковы Сириус или Вега, затем о желтых светилах среднего возраста, как Капелла или наше Солнце и, наконец, о старых, застывающих мирах, как Арктур или Альдебаран. Флигенфенгер мысленно представлял себе их дальнейшую судьбу: звезды окончательно остынут и перестанут посылать световые лучи. Но неправильности в движении еще светящихся звезд открывают их невидимое для глаз существование. Планеты являются такими охладившимися мирами; они горят не собственным светом, а отраженным, солнечным.