Феликс Гра - Марсельцы

• Название: Марсельцы
• Автор: Феликс Гра
• Издательство: Чкаловское книжное издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1956

Исторический роман «Марсельцы» рассказывает о сложных и противоречивых временах Великой французской революции.

_{Рисунки В. Тельнова}

---

— Да здравствует революция! Да здравствуют марсельцы! — кричала толпа, бурно аплодируя.

Федерат сошел с алтаря, снова схватил каноника за шиворот и силой прижал его губы к плакату. Но злобный старик, едва лишь марселец его отпустил, плюнул на плакат. Тогда взбешенный патриот поддал ему такого пинка в зад, что каноник в мгновение ока перелетел из алтаря прямо в толпу. Там он закружился, как волчок, то взлетая над головами, то исчезая в массе людей; при этом его отбрасывали все дальше и дальше от алтаря. Так продолжалось до тех пор, пока его не вышвырнули в открытую дверь. Полумертвый от страха, он покатился по мостовой на самую середину площади.

В клубе между тем никто уже и не думал о канонике. Воклер в свою очередь взобрался на алтарь и прочитал указ папского легата, чтобы народ лучше понял, какие неоценимые блага принесла ему революция:

«Всякий, кто не заплатит податей, будет отправлен на галеры.

За ношение ножа или пистолета простолюдины будут предаваться смертной казни через повешение.

За непочтительные разговоры о папском легате виновные будут ссылаться на галеры вместе с ворами и убийцами, в том, однако, случае, если легат не сочтет преступника достойным смертной казни. Такое же наказание ждет каждого, кто оскорбит легата в письме или рисунке.

За сопротивление чиновникам или полиции, взыскивающим подати в пользу легата, виновные будут наказаны смертной казнью и конфискацией всего имущества».

Чтение Воклера прервали негодующие возгласы толпы.

— Это еще не все! — крикнул Воклер. — Жителям Авиньона воспрещено выходить из дому после наступления темноты. Кто выйдет из дому с потайным фонарем, будет подвергнут пыткам и после этого подлежит выселению из графства, если только легат не сочтет возможным помиловать его. За сочинение, распространение или исполнение политических песен — десять лет каторжных работ и конфискация половины имущества!

Толпа зарычала, как один человек.

— И это еще не все! — продолжал Воклер. — Знаете ли вы, что, если бы папский легат властвовал сегодня в Авиньоне, все мы были бы схвачены и повешены, ибо в указе сказано, что «все участники сборищ и собраний подлежат повешению без суда, если этого пожелает легат»…

Воклеру не дали кончить чтение указа. Вся толпа в один голос закричала:

— Да здравствует освободившая нас революция! Да здравствует нация!

Женщины кричали даже громче мужчин. Я видел, как прачки, ткачихи, ковровщицы, кружевницы со слезами на глазах обнимали и целовали марсельских федератов.

Воклер, сорвав с головы треуголку и подняв ее кверху на острие сабли, закричал:

— Я записываюсь добровольцем в батальон марсельских федератов! Да здравствуют «Права человека и гражданина»! Долой тирана!

Трах-та-та-тах-тах! Это барабанщики раскатами дроби выражают свое удовлетворение поступком Воклера. Толпа машет руками, кричит, аплодирует. Марсельцы также аплодируют Воклеру и кричат:

— Да здравствуют добрые патриоты-авиньонцы!

— Да здравствуют славные марсельские федераты! — отвечает толпа.

Я не в силах устоять на месте, мне кажется, что все завертелось у меня перед глазами. Не помню, как я очутился на алтаре, рядом с Воклером. Еще секунда, и мой красный колпак, надетый на дуло ружья, взлетает высоко и воздух, и я кричу во всю силу своих легких:

— Смерть тирану! Я также иду волонтером в марсельский батальон!

И снова бьют барабаны, и снова раздаются крики:

— Да здравствуют авиньонские патриоты! Да здравствуют федераты!

Там внизу, в толпе, я увидел Лазули с малышом на плече. Они аплодировали и кивали мне. Я понимал, что они хотят сказать: «Браво, Паскале, браво!»

Когда я спустился с алтаря, майор Муассон прижал меня к груди и крепко поцеловал.

Трам-там-там! — загудели барабаны.

Собрание закрыто.

Батальон снова выстроился в ряды. Телеги с пушками и походной кузницей заняли свои места в арьергарде, и мы пошли в речной порт, где для всех было приготовлено обильное угощение: вино, хлеб, маслины, орехи и чеснок.

В течение многих часов народ ел, пил, плясал и пел, а барабанщики продолжали выбивать фарандолу на своих барабанах.

Глава шестая НА КРАЮ ГИБЕЛИ

Невозможно передать словами, как горд и счастлив был я своим вступлением в батальон марсельцев. Вместо того чтобы танцевать, петь и веселиться с толпой, я степенно, как подобает настоящему мужчине, беседовал с новыми товарищами, заводил знакомства, чокался и выпивал стаканчик вина то с одним, то с другим.

Меня смущало только одно: все мои новые знакомые непременно начинали с того, что спрашивали:

— Сколько тебе лет? И как тебя зовут?

— Меня зовут Паскале, — отвечал я им и, становясь на цыпочки, чтобы казаться выше, добавлял: — Мне уже минуло шестнадцать лет!

При этом я с независимым видом пощипывал воображаемые волоски над верхней губой.

Но, увы, кожа на моем лице была в то время гладкая, как яичная скорлупа. Проклятые усы не росли, да и только! Сколько раз я украдкой проводил языком по верхней губе в надежде ощутить хоть какой-нибудь признак растительности — напрасно!

Стараясь как можно более походить на марсельцев, я воткнул ивовую ветку в дуло своего ружья и хорошенько запылил свои башмаки, чтобы придать им походный вид. Да, я готов был весь вываляться в пыли!

Неожиданно я вспомнил, что уже несколько часов не видел Воклера. Куда он девался? Я стал искать его в толпе.

Вдруг позади себя я услышал хлопанье бича и звон бубенцов. Обернувшись, я увидел карету, которую, с трудом прокладывая себе путь в толпе, шагом везли две лошади. Я посторонился, чтобы дать экипажу дорогу и… что же я увидел! Это была карета маркиза д’Амбрена. Великан Сюрто в костюме кучера правил лошадьми. Рядом с ним сидел… мой отец! Лицо старика было исполосовано красными рубцами; он казался жалким и несчастным; с изумлением, смешанным с испугом, отец глядел на поющую и пляшущую толпу…

Карета медленно проехала мимо меня. В глубине ее я еще успел разглядеть маркизу д’Амбрен с сыном и дочерью и самого маркиза. Переводя снова взгляд на козлы, я увидел, что Сюрто заметил меня. Его злобные глаза впились в меня и, казалось, говорили: «Ты в моих руках!»

Карета проехала. Толпа снова сомкнулась за ней. Пляска и пенье возобновились. Я стоял, как завороженный, и не знал, что предпринять. Мой отец проехал мимо меня, и я не сказал ему ни слова, не спросил даже, как живет старушка-мать! Побежать за каретой? Но ведь глаза Сюрто достаточно ясно сказали, что ждет меня, если я попаду к нему в руки…

Не зная, что делать, я снова стал искать Воклера. Если он будет со мной, я не побоюсь подойти к отцу. При Воклере Сюрто не посмеет и пальцем тронуть меня!

Но Воклер словно сквозь землю провалился. Я решил пробраться к паперти собора, чтобы оттуда посмотреть, не мелькает ли среди моря голов красный султан моего друга. Но в этот самый момент тяжелая рука опустилась на мое плечо и сдавила его, как тисками. Я живо обернулся: это был Сюрто, а с ним мой отец… Оказывается, едва лишь карета выбралась из толпы, Сюрто передал вожжи графу Роберту, а сам вместе с отцом отправился разыскивать меня. Наивный старик искренно обрадовался, что нашел меня!

Я сделал попытку вырваться из рук своего мучителя. Но не тут-то было! Пальцы его, словно железные крюки, цепко держали мое плечо.

— Пойдем, — сказал он. — Твой отец хочет, чтобы ты вернулся домой.

— Я не хочу! Я свободный человек, я вступил добровольцем в марсельский батальон! — закричал я и снова отчаянно рванулся из его рук. Но Сюрто продолжал тащить меня к майору Муассону, который стоял невдалеке. Отец, прихрамывая, ковылял сзади и ласково говорил:

— Ты должен вернуться домой, сынок. Этого хочет сам господин маркиз.

Заметив, что мы о чем-то спорим, майор Муассон сам подошел к нам.

— Что случилось? — спросил он.

— Этот сорванец убежал из дому. Отец разыскал его и хочет заставить вернуться домой, к матери, которая едва не умерла от горя…

— Так вот оно что! — сказал майор и, обернувшись ко мне, сурово нахмурил брови: — Зачем же ты огорчаешь своих стариков? Ступай, гражданин, ступай домой. Нация еще не нуждается в тебе. Позже, когда у тебя вырастет бородка, мы снова примем тебя в марсельский батальон.

И, не слушая моих возражений, майор повернулся на каблуках и удалился.

Отец бормотал ему вслед слова благодарности. Сюрто же снова грубо схватил меня за руку и поволок прочь от толпы. Отец не поспевал за ним и скоро отстал.

Я понял, что погиб! Один Воклер мог освободить меня, так как только он один знал мою историю. Но его не было поблизости! Должно быть, он вместе с Лазули собирал снаряжение для дальнего похода.