Шандор Радо - Под псевдонимом Дора

• Название: Под псевдонимом Дора
• Автор: Шандор Радо
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Хотя свидания с заключенными и ознакомление со следственными материалами были пока запрещены властями, адвокат Дютуа обещал выступить в их защиту, когда начнется судебный процесс. Пришлось заплатить крупную сумму. Добились мы также разрешения улучшить питание арестованным товарищам. Я передал доверенным людям деньги, те в свою очередь - тюремной администрации. Пищу для Хамелей и Болли стали носить из ресторана. Такого рода поблажки в швейцарских тюрьмах не возбранялись.

19 или 20 октября Эдмонд Хамель, через своего надзирателя, сообщил мне очень скверную весть: пеленгаторы ведут поиски третьего нашего передатчика, который обнаружили в районе Лозанны. Об этом Эдмонд узнал на допросе от инспектора полиции.

Я тотчас поставил в известность Джима. Он радировал в Центр.

25 октября Москва дала нашему лозаннскому радисту распоряжение:

"Сократите Ваши передачи до минимума. Для маскировки работы предлагаем: не выходите в эфир дольше чем на двадцать минут. (Затем назывались дни, часы, радиоволны, которые следовало постоянно менять. - Ш. Р.) При соблюдении этих условий Вы можете вызывать нас два-три раза каждую ночь. Слушать нас для Вас не опасно.

Директор".

В подполье

За мной уже следили.

К улице Лозанна, на которой я жил, примыкает обширный старый парк. В парке, как раз напротив нашего дома, через дорогу, стояла постовая будка. В ней обычно сидели сторожа, приглядывающие за порядком. Они менялись. Иногда их и вовсе не было. Теперь же на посту - и днем и ночью - дежурили двое, по видимому полицейские. Из будки хорошо было видно, когда я выходил из подъезда на улицу. Если я шел пешком, ничего подозрительного вокруг себя не замечал. Но стоило мне сесть на остановке возле дома в трамвай, как появлялся парень на мотоцикле. Мотоциклист, не отставая, ехал рядом с вагоном до тех пор, пока я не выходил из трамвая. Он сопровождал меня до любой остановки. Так повторялось несколько раз.

Сомнений не оставалось - слежка. Очевидно, мою фотографию, ту самую, которую следователь показывал на допросе Эдмонду, полиция размножила и раздала агентам.

Они схватят меня, как только получат приказ. Нужно исчезнуть. Обмануть их бдительность и скрыться. Главное - спокойствие.

В те дни я мучительно размышлял, как спасти группу от полного уничтожения: возрастающая активность тайной агентуры полиции предвещала именно такой исход. Джим передал мне совет Директора поискать "помощи у друзей". Джим считал, что имеются в виду союзники, то есть посольства Англии или США. Возникла мысль использовать в качестве временного укрытия английскую дипломатическую миссию. Тут были свои сложности, но я надеялся, что союзники в конечном счете не откажут нам в тяжелый момент. Английское посольство могло стать удобной "крышей": швейцарские власти с большим почтением относились к британскому флагу и позволяли людям из "Интеллидженс сервис" какие угодно вольности, У нас было еще одно соображение в пользу этого шага. Местные власти в Лозанне считали Джима английским разведчиком. Как рассказал мне Джим, ему об этом стало известно от жены румынского министра промышленности Гиолу. С министром и его супругой Джим неоднократно беседовал, когда те посещали Лозанну, и не раз черпал полезную информацию. В полушутливом разговоре за бокалом вина госпожа министерша сообщила Джиму о том, что ее приятельница, супруга румынского посла, уверена, что он - агент "Интеллидженс сервис". Как-то на дипломатическом приеме эта дама высказала свою догадку полковнику Перро, швейцарскому контрразведчику. Перро заявил, что разделяет это мнение, но считает, что, пока англичанин не работает против Швейцарии, не собирает о ней военной информации, принимать какие-либо меры против подданного дружественной Великобритании нет необходимости.

Об этом Джим сообщил в Москву еще в июле, отвечая на радиограмму Директора, встревоженного историей с гестаповским "курьером" и другими возникшими осложнениями.

Таким образом, и для Джима, в руках которого оставался наш последний канал связи с Центром, английское посольство было бы наиболее подходящим убежищем.

В конце октября я послал Директору радиограмму: "Обстановка для продолжения работы становится все более неблагоприятной. Швейцарская полиция, очевидно, намерена разгромить всю организацию. Предлагаю попробовать связаться с англичанами и продолжать работу оттуда в новой, законспирированной форме. Прошу немедленных указаний, так как дело очень срочное".

Однако Центр не счел такой выход из положения правильным.

2 ноября Директор радировал: "Ваше предложение укрыться у англичан и работать оттуда, совершенно неприемлемо. Вы и ваша организация в этом случае потеряли бы самостоятельность. Мы понимаем Ваше тяжелое положение и попытаемся Вам помочь. Привлекаем известного адвоката из США с хорошими связями в Швейцарии. Этот человек наверняка сможет помочь как Вам, так и людям, попавшим в беду. Немедленно сообщите, сможете ли Вы продержаться или укрыться где-нибудь на два-три месяца".

Итак, теперь нужно было не медля переходить на нелегальное положение.

Подходящую квартиру удалось найти быстро: укрытие нам с женой согласился предоставить один женевский врач - верный человек, тот самый, что помогал нам переправить в 1942 году паспорт в Италию.

За сыновей, остающихся на попечении бабушки, мы не слишком беспокоились: они уже не маленькие, старшему исполнилось восемнадцать, младшему - тринадцать. Им выдавали продовольственные карточки, кроме того, я оставил теще деньги на питание и прочие расходы. Самой же матери Лены не привыкать к переменам такого рода. Вырастившая без мужа в нужде трех дочерей, эта стойкая женщина еще во время первой мировой войны, когда семья жила в Германии, предоставляла убежище немецким и русским революционерам-подпольщикам. Конспирация ей была не в диковинку. Она не только одобряла, но и настаивала на том, чтобы я и Лена поскорее перешли на нелегальное положение.

Мы с женой решили так: она ляжет пока подлечиться в клинику, а я через некоторое время перейду в подполье. Сразу обоим исчезать из дома не следовало - это могло всполошить сыскных агентов.

После того как Лену поместили в клинику, теща отвезла младшего сына в пансионат в горах - так договорились на семейном совете. Очередь была за мной.

План побега был в общем-то очень прост и рассчитан на то, чтобы усыпить бдительность наблюдавших за каждым моим шагом полицейских.

У нас была немецкая овчарка. Она-то вместе со старшим сыном и помогла мне.

По вечерам я нарочно прогуливал собаку возле нашего дома и в парке: полицейские, дежурившие в постовой будке, уже привыкли к этому. В тот день, когда я решил, что настала пора исчезнуть, вывел, как обычно, овчарку и отправился с ней к тоннелю под железной дорогой. Сын уехал туда раньше на велосипеде. Ноябрьский вечер был довольно холодный, но я специально не надел пальто и шляпы. Пусть полицейские думают, что я вышел только на несколько минут.

Уже смеркалось. В тоннеле я отдал сыну овчарку, сам сел на его велосипед и укатил. А сын вернулся домой с псом как ни в чем не бывало. Полицейские либо зазевались, либо в наступавшей темноте приняли сына за меня. Они дежурили еще с неделю, пока не обнаружили, что их подопечный скрылся. Возможно, докладывали начальству, что я сижу взаперти, боясь выйти из дому.

Под покровом темноты (в Швейцарии соблюдалась светомаскировка) я благополучно добрался до квартиры врача в старой части города, где меня уже ждали. Хозяева отвели мне отдельную комнату, в которую, кроме них, никто не входил.

Половина дела была сделана - от слежки я оторвался. Но предстояло самое трудное: организовать работу группы, не выходя из подполья, в условиях полицейского розыска. Мою связь с сотрудниками следовало наладить через самых надежных курьеров, с особой предосторожностью. Обо всем этом мне нужно было лично переговорить с Джимом. Встречу мы заранее назначили в парке "О вив". Отказаться от нее было невозможно, хотя мы рисковали: нас могли опознать и схватить.

8 ноября, придав своей внешности несколько иной вид, я сел в такси и поехал в парк.

Джим прибыл раньше условленного часа. Из окна автомобиля я видел его плечистую фигуру в осеннем пальто у входа в парк. Я расплатился с шофером и направился к Джиму. Он с каким-то странным вниманием глядел на меня, вернее, на то, что видел у меня за спиной. Я невольно обернулся, но ничего особенного, кроме стоявшего у тротуара такси, из которого только что вылез, не заметил.

- Альберт, нам нужно поскорее удрать отсюда, - тихо сказал Джим. - Ваш шофер побежал звонить, в автомат - там, у входа в парк. Очень спешил, как будто его гнали кнутом. По-моему, это неспроста.

Место за рулем такси действительно пустовало. Мы поторопились войти в парк.

Конечно, это могло быть простым совпадением. Мало ли куда нужно срочно позвонить человеку? При других обстоятельствах ни я, ни Джим не придали бы, наверное, никакого значения этому факту. Но мы знали, что полиция располагает моим фото. А что, если оно имеется у водителя такси, он узнал меня и теперь звонит туда?