Амеде Ашар - В огонь и в воду

• Название: В огонь и в воду
• Автор: Амеде Ашар
• Издательство: Продается: въ С.-ПЕТЕРБУРГѢ. у Вольфа, Базунова, Шигина, Плотникова и друг. ВЪ МОСКВѢ; у Манухина, Соловьева, Прѣснова и у издателя И. В. Смирнова,1876.
• Жанр: Исторические приключения

Ашар Луи-Амедей-Евген. -

франц. журналист, романист и сценический писатель; род. в Марселе 23 апр. 1814 г., отправился в Алжир в 1834 г., в качестве компаньона одного сельскохозяйственного предприятия, в 1835 г. был начальником канцелярии префекта в департаменте Геро (Hérault), а с 1838 г. сотрудничал в разных журн. мелкой прессы. Известность доставили ему его: «Lettres parisiennes» — пикантные картинки из парижской жизни, появившиеся в фельетоне ультраконсервативного журнала «L'Époque», под псевдонимом Гримма. После февральской революции 1848 г. А., будучи сотрудником роялистского журнала «L'Assemblée Nationale», выпускал ежедневно «Courier de Paris», где писал резкие политические статьи, за которые был вызван на дуэль и тяжело ранен редактором «Corsaire» Фиорентино. Потом он опять исключительно принялся за беллетристику. Из множества его романов и повестей, весьма любимых публикой и выдержавших несколько изданий, можно назвать: «Belle rose» (1847 г.), «La chasse royale» (1849-50), «Les chateaux en Espagne», «La robe de Nessus» (1855), «La traite des blondes», «Histoire d'un homme» (1863-64), «Les fourches Caudines», «Les chaines de fer» (1866-68), «La vipère» (1869-73). Из воспоминаний об осаде Парижа им написаны: «Rècits d'un soldat» (l871), «Souvenirs personnels», «D'émeutes et de révolution» (1872). Он написал также несколько театральных пьес, как то: «Souvent femme varie», «Le jeu Sylvia», «L'invalide», «La clé de ma caisse» (1858 — 73); ум. 26 марта 1876 г. в Париже.

---

— Графъ де Шаржполь, нарочно пріѣхавшій недавно изъ Арманьяка, чтобъ имѣть счастье поклониться вашему величеству и лично выразить желаніе посвятить себя службѣ вашей, произнесъ графъ де Колиньи съ низкимъ поклономъ.

— Очень радъ пріѣзду графа де Шаржполя къ моему двору, отвѣчалъ король, который уже начиналъ выказывать свое расположеніе къ молодымъ людямъ и которому лицо Гуго понравилось съ перваго же разу.

— Графъ де Шаржполь хочетъ еще просить ваше величество не отказать ему въ милости, продолжалъ его покровитель

— Уже! отвѣтилъ король, улыбаясь немного насмѣшливо, но не безъ благосклонности.

— Я хочу, чтобы признательность ознаменовала первый же день, когда мнѣ было дозволено предоставить себя въ распоряженіе вашего величества, отвѣчалъ Гуго съ почтительной смѣлостью.

— Говорите, продолжалъ король, обратясь къ графу де Колиньи.

— Онъ имѣлъ несчастье встрѣтить одного искателя приключеній и, по роковому стеченію обстоятельствъ, было вынужденъ обратить противъ него шпагу на мостовой добраго города Парижа и положить его на земь.

— Дуэль! произнесъ король, нахмуривъ брови.

— Я не былъ бы здѣсь — ваше величество хорошо это изволите знать — если бы дѣло графа де Монтестрюка не было правымъ: онъ былъ вызванъ и долженъ былъ защищать свою жизнь противъ недостойнаго противника, который прежде еще измѣнилъ у графа де Шаржполя законамъ гостепріимства.

— Если такъ, то я прощаю и надѣюсь, что впередъ вы не забудете почтенія и повиновенія, какими обязаны издаваемымъ нами указамъ.

— Это еще не все, государь. Вслѣдствіе этой дуэли, графъ де Шаржполь былъ завлеченъ въ засаду и долженъ былъ защищаться противъ ночного дозора. который напалъ на него и осыпалъ ружейными выстрѣлами, въ противность всякой справедливости. Онъ вынужденъ былъ опять обнажить шпагу и кровь была пролита.

— И я тѣмъ болѣе объ этомъ сожалѣю, сказалъ Гуго, гордо сохраняя свое спокойное и почтительное положеніе, что все честолюбіе мое, при отъѣздѣ изъ провинціи, состояло въ томъ, чтобы пролить всю мою кровь, до послѣдней капли, для славы вашего величества.

— Я же, ручаюсь за невинность и добросовѣстность графа де Шаржполя, осмѣливаюсь еще сослаться и на самое имя, которое онъ носитъ. Преданность королю передается въ его родѣ отъ отца къ сыну. Графъ де Шаржполь единственный представитель своего рода. Ваше величество изволите знать о подвигѣ перваго изъ Шаржполей въ такой день, когда дѣло шло о свободѣ и жизни короля Генриха IV, вашего славнаго дѣда.

— Знаю, отвѣчалъ Лудовикъ XIV, покойный король, отецъ мой, разсказывалъ мнѣ эту исторію, о которой слышалъ отъ августѣйшаго главы нашего дома [2]. Я очень радъ видѣть при своемъ дворѣ потомка того человѣка, который показалъ себя тогда такимъ хорошимъ французомъ и такимъ хорошимъ солдатомъ. Благодарю графа де Колиньи за доставленный мнѣ случай узнать его.

— Мое искреннее желаніе — идти по слѣдамъ графа Самуила де Шаржполя и кинуться въ свою очередь съ обнаженной шпагой на враговъ короля.

— Можетъ-ли графъ де Шаржполь надѣяться, государь, что его не будутъ больше ни безпокоить, ни преслѣдовать за такое дѣло, въ которомъ правда на его сторонѣ?

— Я прикажу и даже сдѣлаю больше.

Король сдѣлалъ знакъ; подошелъ дежурный офицеръ.

— Маркизъ де Креки, продолжалъ онъ, въ моей военной свитѣ есть, кажется, вакантное мѣсто поручика. Скажите графу де Лувуа, чтобъ отослалъ патентъ графу де Шаржполю.

Сказавъ это, король махнулъ привѣтливо рукой Гуго и Колиньи, и пошелъ далѣе.

Всѣ замѣтили благосклонную улыбку короля во время длиннаго разговора съ новымъ лицомъ въ древнемъ фонтенеблскомъ дворцѣ. Придворные, стоявшіе поодаль, придвинулись ближе: всѣмъ любопытно было узнать имя того дворянина, принятаго его величествомъ такъ милостиво. Нѣкоторые, получивъ отвѣтъ отъ графа де Колиньи, пожелали познакомиться съ Гуго.

— Король разговаривалъ съ вами сегодня благосклонно, сказалъ Колиньи Гуго, завтра у васъ будетъ больше друзей, чѣмъ волосъ на головѣ.

— Тѣмъ лучше!

— Ну, не знаю! Иногда бываетъ очень опасно имѣть такъ много друзей. Ихъ объятія напоминаютъ мнѣ тѣ вѣнки, которые жрецы вѣшали въ древности на шею жертвамъ. Васъ осыпаютъ привѣтствіями, и именно тѣ самыя руки, которымъ вы довѣряетесь, ведутъ васъ незамѣтно къ самой пропасти. Ни въ одномъ болотѣ нѣтъ такихъ опасныхъ ямъ, какъ въ этихъ прекрасныхъ, блестящихъ позолотой галлереяхъ. Здѣсь нужно ходить, открывши глаза и уши.

Совѣтъ былъ хорошъ, но одна вещь озабочивала Монтестрюка болѣе, чѣмъ всѣ козни и ловушки на скользкой придворной почвѣ: ему хотѣлось разгадать загадку, которая хранилась у него въ карманѣ, въ видѣ записки съ подписью Орфиза де М…

Прежде всего, послѣ представленія королю, такъ ловко устроеннаго графомъ де Колиньи, онъ поспѣшилъ къ герцогинѣ д'Авраншъ. Онъ нашелъ ее въ великолѣпномъ нарядѣ, она собиралась ѣхать на пріемъ у королевы. Графъ де Шиври былъ съ нею и разсыпался въ похвалахъ съ драгоцѣнными вещами, которыя одна изъ горничныхъ подавала ей. Цезарь не могъ скрыть удивленія при видѣ Гуго, но поспѣшилъ къ нему на встрѣчу.

— Что это мнѣ говорили? за вами гоняется полиція?… Слава Богу, это неправда, какъ я вижу!

— Теперь это дѣйствительно неправда, но еще недавно я бы не могъ этого сказать.

— Какъ это?

— Цѣлая исторія: бѣготня по улицамъ, прыжки черезъ стѣны, паденье въ садъ, переодѣванье въ шутовской нарядъ, и все это, чтобъ отдѣлаться отъ полицейскихъ, выпущенныхъ на меня цѣлой стаей.

— Выходитъ, настоящая Одиссея? спросилъ Цезарь.

— Которая окончилась только въ Фонтенебло, у короля.

— Теперь все для меня ясно! Вотъ почему, должно быть, я васъ такъ давно и не видѣла, сказала Орфиза, смотрясь въ зеркало… Мнѣ тоже говорили, кажется, о какой-то дуэли, въ которой вы надѣлали чудеса… Кто то еще вчера сравнивалъ васъ съ знаменитымъ Амадисомъ Гальскимъ!

Сарказмы Орфизы затронули Гуго за живое.

— Эта дуэль, о которой вамъ разсказывали, вѣроятно, отъ нечего дѣлать, разные любезники, отвѣчалъ онъ, имѣла удивительныя послѣдствія, и первое изъ нихъ была схватка, въ которой два или три бѣдняка лишились жизни.

— Столько разомъ! и, безъ сомнѣнія, отъ вашей могучей шпаги?

— Увы, да! другое послѣдствіе — то, что ваше имя было замѣшано въ этой исторіи.

— Мое имя! вскричала Орфиза.

— Ваше имя, лучшее доказательство — вотъ эта записка.

Гуго вынулъ изъ кармана записку, переданную ему вечеромъ въ Маломускусной улицѣ, и подалъ ее раскрытою герцогинѣ. Пробѣжавъ ее глазами, она расхохоталась.

— И вы могли подумать, что я написала подобную записку? спросила она. Вотъ наивность, очень близкая къ дерзости! взгляните, графъ де Шиври!

Герцогиня передала записку Цезарю; онъ улыбнулся.

— Меня обвиняютъ въ тщеславіи, сказалъ онъ, взглянувъ на записку; но сказать по правдѣ, еслибъ мнѣ прислали подобное нѣжное письмецо, то прежде всего, разумѣется, я бы вздохнулъ отъ сожалѣнія, что не могу этому повѣрить, но никогда бы не подумалъ, что написала его герцогиня д'Авраншъ!… Ахъ! бѣдный другъ мой! какая же странная мысль пришла вамъ въ голову!

Орфиза улыбнулась одобрительно, и эта улыбка окончательно разсердила Монтестрюка. Онъ взялъ изъ рукъ у де Шиври записку, скаталъ ее шарикомъ и спокойно бросилъ въ огонь.

— Немного чернилъ… немного золы… и ничего не останется! сказалъ онъ.

Потомъ продолжалъ шутливымъ тономъ:

— Это однакожь неблагодарно!… я бы долженъ былъ сохранить этотъ кусокъ бумаги, какая бы рука ни исписала его, хоть на память о томъ добрѣ, которое онъ принесъ мнѣ.

— Что же это такое? спросилъ Цезарь.

— Вещь очень цѣнная — благоволеніе короля.

— Да, въ самомъ дѣлѣ, вы видѣли короля! вскричала Орфиза… а я совсѣмъ ужь было объ этомъ забыла… въ Фонтенебло, кажется? по какому случаю? зачѣмъ?

— Но развѣ не въ обычаѣ, чтобы всѣ дворяне королевства представлялись его величеству?… Спросите у графа де Шиври… Кромѣ того я долженъ еще былъ просить короля о милости.

— И получили?

— Онъ сдѣлалъ больше: со вчерашняго дня, по высочайшему повелѣнію, я принадлежу въ военной свитѣ его величества.

— А! протянулъ де Шиври.

— Это только начало, прибавилъ Гуго, но я надѣюсь пойдти гораздо дальше и гораздо выше, во что бы то ни стало, per fas et nefas.

— Да куда же, позвольте узнать? спросила герцогиня, улыбнувшись при этомъ намекѣ и вперивъ въ него блестящій взоръ.

— Но вѣдь вы сами знаете… до завоеванія Золотаго Руна.

— А! такъ это дѣло рѣшеное, что вы похитите меня на кораблѣ Аргосскомъ, и даже не крикнувъ: берегись!

— Вы сами видите, что нѣтъ: вѣдь я васъ предупреждаю.

— Много милости! А еслибъ однакожь я вздумала отказать? Женщины такъ причудливы!