Андрей Балканский - Ким Ир Сен

• Название: Ким Ир Сен
• Автор: Андрей Балканский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03348-1

Ким Ир Сен для Северной Кореи — бессменный вождь и единственный президент, со дня его рождения отсчитывают летоисчисление чучхе, а в других странах его причисляют к наиболее жестоким диктаторам XX века. Жизнь этого человека, носившего разные имена, богато насыщена событиями, подчас таинственными. Как мальчик из корейской деревушки превратился в прославленного командира партизанского отряда, громившего японцев в Маньчжурии? Почему он надел форму красноармейца и за какие заслуги получил в СССР орден Красного Знамени? Что помогло Ким Ир Сену без малого 50 лет возглавлять Страну утренней свежести и, даже отойдя в мир иной, остаться для своего народа вечно живым?

Книга Андрея Балканского — первая на русском языке оригинальная биография лидера КНДР, описывающая долгий путь и проливающая свет на многие загадки. Особое внимание уделено непростым отношениям Кима со Сталиным, Хрущевым, Брежневым, рассказано о его реакции на события, повлекшие крушение СССР и социалистического лагеря.

---

— Ты сосредоточил в своих руках всю власть, с тобой стало трудно работать. Ты проводишь индустриализацию, когда люди голодают. Надо использовать помощь братских стран на улучшение жизни трудящихся!

— Такая политика проводится в Южной Корее, где американская и иная помощь идет на подачки населению, — парировал Ким. — Мы этого не хотим, и народ этого не хочет. Партия не должна исходить в своей политике только из потребностей сегодняшнего дня, чего хочет Чхве Чхан Ик. В этом он не получит поддержки у народа!

Шквал аплодисментов потряс зал.

— Ура! Ура товарищу Ким Ир Сену! Позор раскольнику Чхве Чхан Ику! Вон из партии! — кричали возбужденные делегаты.

Пытался выступить министр торговли Юн Кон Гым. Говорил об установлении культа личности, о том, что к руководству допущены безответственные личности, а в партии господствует полицейский режим. Впрочем, его мало кто услышал. В зале поднялся топот и свист.

— Ублюдок! — кричали с мест. Точно так же встретили и речь Пак Чхан Ока.

Ким Ир Сен взял заключительное слово: «Я был слишком добр к фракциям и их приверженцам, а в особенности — к Чхве Чхан Ику. Отныне фракционная деятельность в партии должна быть запрещена. Предлагаю вывести Чхве Чхан Ика и Пак Чхан Ока из состава ЦК ТПК, а их приспешников исключить из партии!» Партбилеты взмыли вверх над головами…

В довершение издевательства над оппозицией Чхве и Пак получили новые назначения — заместителя директора деревообрабатывающего завода и заведующего свинофермой в отдаленной провинции. Таким образом, разгром был полным. И трудно было предполагать иной исход. План оппозиции изначально был нереалистичным. У Кима было твердое ядро сторонников в ЦК ТПК. В рядах самих заговорщиков единство отсутствовало, не было очевидного лидера, вокруг которого оппозиция могла сплотиться. Она надеялась на вмешательство Москвы и Пекина, где нарастало недовольство Ким Ир Сеном, но этот расчет не оправдался.

В отличие от стран Восточной Европы, где «десталинизация» проходила на волне массовых народных выступлений, корейская оппозиция не имела народной поддержки. О ее требованиях массы просто ничего не знали. К тому же «китайских» и «советских» корейцев не любили ни в народе, ни в номенклатуре. Против них работал фактор корейского национализма, грамотно использованный Кимом в ходе этих событий.

А вот как описывают события 1956 года северокорейские авторы:

«Антипартийные, контрреволюционные фракционные элементы, которые длительное время вели подрывную работу внутри партии, теперь под покровительством внешних сил предпринимали атаки против партии, используя трудную и сложную обстановку. "Машина не дает каши", "Следует ли развивать тяжелую промышленность, когда так трудна народная жизнь", — болтали они, выступая против основной линии нашей партии на экономическое строительство, и требовали пустить в потребление все заработанное»4.

«В развитии революции сложилась трудная, сложная ситуация. Именно в тот момент антипартийные, контрреволюционные фракционеры, выжидавшие удобного для себя шанса, стали поднимать голову. На августовском (1956 год) пленуме ЦК партии они в открытую выступили против партии. Пленум разоблачил и решительно сорвал их происки. На пленуме шли обсуждения о результатах деятельности правительственной делегации, посетившей социалистические страны, о некоторых ближайших задачах партии, об улучшении народного здравоохранения. А антипартийные контрреволюционные фракционеры, выдвигая нелепые вопросы, не имеющие никакого отношения к повестке дня, начали нападать на партию. Ветераны антияпонской революции и другие участники пленума дали решительный отпор их яростному вызову. Эти отщепенцы, разоблаченные и разгромленные на пленуме, оказались не просто фракционерами, а злейшей антипартийной контрреволюционной шайкой, ставящей целью свергнуть партию и правительство в сговоре с империалистами США»5.

Впрочем, история на этом не закончилась.

Когда пленум завершился, возбужденные произошедшими событиями делегаты группами стали расходиться по домам. И только исключенные из партии оппозиционеры остались одни. Никто не подавал им руки, не подходил побеседовать. Вокруг словно образовался вакуум. Судьба их, казалось, была предрешена.

Вечером Юн Кон Гым и Со Хви пришли домой к Ли Пхиль По. У ворот уже была выставлена охрана, хотя формально арестованными они не считались. «Нужно бежать отсюда в Китай, — бросил Ли. — Там наши друзья по "Яньани", теперь стоящие у руля компартии. Мы пойдем к председателю Мао, все расскажем ему, и он сместит зарвавшегося Кима. Он не посмеет возражать самому "великому кормчему"! Я уже обо всем позаботился».

Благополучно покинув дом через черный ход, беглецы сели в автомобиль еще одного известного «яньаньца», Ким Кана, и покинули город. Машину трясло на ночной дороге, за окнами была непроглядная тьма. Пассажиры молчали, с тревогой прислушиваясь, нет ли погони. Но все было тихо. Никто не ожидал столь дерзкого шага, не думал, что осужденные на пленуме партийцы посмеют бежать из Пхеньяна.

Утром они свернули с дороги на проселок и вскоре в предрассветном тумане увидели берег реки Амнок. Там, дальше, лежал вожделенный Китай. И тут — как раз кстати — на реке показалась рыбацкая лодка. «Эй, плыви сюда! — закричал Ли. — Перевези нас на остров, разведи костер и налови свежей форели, мы хотим устроить пикник».

Пожилой рыбак, увидев каких-то больших начальников в костюмах, приехавших на автомобиле, тут же исполнил все, о чем его просили. Перевез их на остров, развел костер и отправился за рыбой. Каково же было его удивление, когда, вернувшись со свежим уловом, он увидел, как начальники, подвернув штаны и взяв в руки ботинки, переходят вброд на китайский берег. Через несколько часов подоспела и погоня. Но было уже поздно. Беглецы были на дороге в Пекин, где и получили убежище.

О реакции Ким Ир Сена на эти события написал в своих мемуарах албанский лидер Энвер Ходжа, в то время побывавший в Корее с визитом:

«"После того, как я зачитал доклад, — сказал нам Ким, — два члена Политбюро и некоторые другие члены Центрального комитета заявили, что идеи XX съезда и вопрос о культе личности у нас, в Корее, не получили должной оценки, что не ведется последовательная борьба против культа личности и т. д.".

"У нас, — сказали они на пленуме, — не отмечается экономических и политических результатов в соответствии с платформой XX съезда, Центральный комитет окружен неспособными людьми".

"Одним словом, — отметил дальше Ким Ир Сен, — они атаковали линию руководства, его единство. Против них, — заключил он, — поднялся на ноги весь Центральный комитет".

— Как вы обошлись с ними? — спросил я.

— Их раскритиковал пленум, и все, — ответил Ким Ир Сен и добавил: — Сразу же после этого они сбежали в Китай.

— В Китай?! А что они там сделали?

— Наш Центральный комитет объявил их антипартийными элементами, и мы направили китайскому руководству письмо, в котором требовали их немедленного возвращения нам. Помимо прочих ошибок, они совершили и тяжкий проступок — бегство. Китайские товарищи не вернули их нам. Они находятся там и по сей день.

Мы открыто сказали Ким Ир Сену, что хотя мы и не в курсе вопросов, поднятых теми двумя членами Политбюро, и не нам судить о ваших делах, все же, поскольку вы рассказали нам об этом вопросе, мы считаем, что событие является серьезным»6.

Дело действительно принимало серьезный оборот. Пхеньянские события вызвали негативную реакцию в Москве и Пекине. Это было связано как с тем, что в ходе чистки пострадали ориентированные на СССР и Китай высокопоставленные функционеры, так и с тем, что излишняя самостоятельность Кима не пришлась по нраву «старшим братьям».

Посол КНДР в СССР, «яньанец» Ли Сан Чо, кипя от негодования после поражения оппозиции, которой он сочувствовал, написал на имя Хрущева длинное письмо. В нем он перечислял «грехи» Кима, за которые его нужно немедленно сместить: «Необходимо выразить свое нет положению, при котором Ким Ир Сена называют Корейским Лениным и Корейским Мао Цзэдуном. В стране усиливается культ личности Ким Ир Сена. В чем отличие старой системы правления, при которой "король олицетворяет свое государство", от придуманной кимирсеновскими подхалимами? Понятно, что именно документы XX съезда КПСС, касающиеся критики культа личности, являются для него "спящим тигром", поэтому он относится к этим документам с ненавистью. Ким Ир Сен ставит себя выше и важнее других, он страдает самовлюбленностью. С этим надо покончить»7.

Тезисы Ли нашли понимание в ЦК КПСС. Было принято решение начать «работать» по Ким Ир Сену в контакте с китайскими товарищами. В середине сентября открылся VIII съезд компартии Китая. Советскую делегацию на нем возглавлял Анастас Микоян. Опытнейший партийный чиновник как раз специализировался на проблемных ситуациях в соцстранах. То есть выступал своего рода «антикризисным менеджером» Москвы. Во время визита Микоян несколько раз встречался с Мао и обсуждал с ним корейский вопрос. По воспоминаниям советских дипломатов, Председатель был тогда весьма резок: Ким, мол, войну дурацкую проиграл, вообще действует бездарно, его надо убрать. Похожей позиции придерживался и Хрущев, возжелавший сместить всех «сталинистов» с высших постов в странах соцлагеря.