Ярослав Коваль - Боец Демона-Императора

• Название: Боец Демона-Императора
• Автор: Ярослав Коваль
• Издательство: Ленинградское издательство
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9942-0743-7

Человек иной раз даже предположить не может, чем обернется его подсознательное желание изменить свою жизнь. У Сергея, оказавшегося в чужом, враждебном, полном магии мире, нет иного выбора, кроме как подчиниться прихоти правителя и стать одним из множества его гладиаторов. Чуждые нравы, бесчеловечные традиции не дают молодому человеку возможности надеяться на снисхождение. В поединках с самыми лучшими императорскими бойцами он может рассчитывать только на чудо. Но еще большее чудо необходимо, чтоб найти себе место в совершенно незнакомом для него мире, перестать быть чужаком.

---

— Сюда. Бросать жребий на день! — зычно окликнул нас Хунайд. В большой зале, уставленной скамьями и столами для оружия, он ждал нас не один — здесь же обнаружился Исмал, двое его других помощников-мастеров, и еще люди — наверное, тренеры других групп. — Серт и Гунвилль не бросают жребий, они дерутся сегодня.

— Куда ты рванул, тебе же сказано не бросать жребий, — толкнул меня в бок гладиатор, с которым я шагал в этом шествии плечо к плечу.

— Названо было два имени, — хладнокровно ответил я. — Какое из них относится ко мне?

— Как какое?.. А, я и забыл, что ты чужак. Тебя император назвал хитрецом, а значит, таким и будет твое имя на арене. Серт означает «хитрец» на языке аврер, на котором мы молимся и даем имена нашим детям. Теперь отзывайся на имя Серт, а то Хунайд тебе покажет свое неудовольствие.

Я в недоумении посмотрел на своего собрата по профессии, потом перевел взгляд на Хунайда. Тот хмурил брови, потряхивая мешочком, в котором что-то постукивало. Камушки какие-нибудь, наверное, или кости. В первый момент я не смог вспомнить, при каких таких обстоятельствах его величество мог меня заново окрестить. А потом припомнил бой, происходивший в опочивальне императорской наложницы. Да, что-то такое про хитрость тогда было сказано. Наверное, они решили, что я вполне себе умею владеть мечом (как любой местный гладиатор), просто придуривался.

Интересно, кто мог услышать их разговор? В зале тогда не было никого, кроме них, меня и моего противника. Ну, еще слуги… И того офицера, который нос в дверь совал, а внутрь шагнуть не решался… Блин! То есть в этих краях каждый пук правителя наделяется каким-то особым значением?! Слава ему, что он меня не обозвал задницей или чем-нибудь похуже.

Я отступил назад и переглянулся с тем бойцом, который тоже не полез вперед. Видимо, это и есть Гунвилль. Можно кивнуть ему и получить ответное приветствие. Наверное, он тоже не любитель выпивать накануне боя, поэтому попал в первый состав вместе со мной.

— Все кинули жребий? — еще раз гаркнул Хунайд. — Те, кто вытянул белые камни, бросают их в эту чашу и ждут своей очереди в жребии на время, остальные отошли назад. Серт и Гунвилль тянут первыми. — Он сунул мне мешочек прямо под руку, и я ощутил внутри гладкие, обточенные водой голыши с рельефными вставками на каждом. На ощупь они ничем не отличались, поэтому я хватанул какой-то и вытянул. В середину серого окатыша была вставлена молочно-белая искорка.

— Серт — первый! — объявил Хунайд и неожиданно подмигнул мне: — Одно слово — Хитрец.

Глава 4 Бой ярости и бой надежды

— Тебе лучше ждать своей очереди здесь, — сказал Хунайд, приведя меня в небольшую комнатку со сводчатым потолком. Здесь имелось окно, забранное решеткой, и выходило оно как раз на арену. — Тебя заблаговременно предупредят и позовут. Прислать массажистку?

— Куда мне сейчас еще женщину?

— Тебе решать, но бодрящий массаж не помешает. Вот бойцы пошли — только о развлечениях и мысли, не о деле! Болван ты…

— Меня зовут Серт. — Я испытал вдруг вспышку легкого раздражения — достало однообразие его замечаний. — Так решил ваш император. Можешь звать меня так.

Помощник мастера как-то сразу сник, пробурчал что-то неразборчивое и убрался. «Вот, — с удовлетворением подумалось мне. — Будем бить врага его же оружием».

Снаружи разноголосо взревели трубы, засияли под солнцем всплеснувшие под ветром флаги, и на арене появилось множество девичьих фигурок, увешанных не столько тканями, сколько цветочными гирляндами. К беззвучно прокравшейся в комнату массажистке я повернулся в недоумении, но ненадолго — зрелище стоило того, чтоб не отводить от него глаз.

— Разве у вас считается приличным появляться в таком виде? Я решил было, что ваши традиции предписывают женщинам кутаться…

— Это представительницы цеха танцовщиц, — коротко отозвалась девушка, оправляя на себе широкий белый балахон. — Им грех публичного обнажения прощается еще при принесении цеховой присяги. Недостатка в женихах после выхода из цеха ни одна из них не испытывает — многие мужчины желают получить танцовщицу в единоличное свое владение… Господин Серт ляжет или предпочитает, чтоб его массировали сидя?

Я уже не изумлялся подобному обращению — такова уж была местная форма вежливости. «Вы» здесь никогда не произносили при обращении к одиночке.

Девушка покропила руки маслом и взялась растирать мне плечи.

Это было приятно, а еще приятнее оказалось наблюдать за происходящим снаружи. Даже танцем сложно было назвать это великолепное многолюдное действо, где двигающиеся женщины образовывали, казалось, единый организм, завораживающий зрителя своими трансформациями. Каждая танцовщица к тому же искусно манипулировала двумя огромными цветными платками, и потому их жесты обретали многоцветие.

Воздух снаружи сотрясался от музыки, которую образовывали только барабаны, грубы и голоса — ничего больше. Варварская музыка, но, боже, до чего захватывает! Мне показалось, я не живу, а следую этому ритму, в резонансе с ним, как вся человеческая жизнь звучит в унисон сердцебиению. Блеск золотой парчи в руках танцовщиц сменялся шелковым разноцветием, а потом на арену вступили ряды бойцов, двинувшиеся в массу танцующих девушек, словно на штурм вражеской твердыни. Лишь в самый последний момент танец рассыпался, и танцовщицы кинулись в разные стороны, ловко уворачиваясь от мужских рук. Ритм взвился в последний раз и оборвал мелодию.

Трибуны приветствовали два строя гладиаторов восторженным мощным гулом. Удивительно, как там никого не сдуло. Я запрокинул голову, расслабляясь под пальцами массажистки. Теперь мне как-то понятнее было желание императора и его наложницы наслаждаться любовью и зрелищами одновременно. Все тридцать три удовольствия — это по-настоящему круто!

Строй разбился на пары, и началось представление. Впрочем, дрались они всерьез и — как я внезапно обнаружил — отнюдь не только друг с другом.

Вероятность того, что с тобой вдруг без предупреждения вступит в схватку соседняя пара или кто-то один выживший, как выяснилось, существовала в практике любого гладиатора, выступающего в общих боях. Причем произойти это могло буквально в любой момент. Только теперь я начал понимать слова более опытных товарищей, втолковывавших мне, что мое счастье — в судьбе привилегированного бойца, который сразу начал с парных боев. Удел элиты, это ясно, достаточно взглянуть на творящийся снаружи «разогрев».

Девушка закончила массаж сильными тонизирующими нажатиями и щипками, полотенцем сняла с плеч излишки масла и, собравшись, ушла. Чуть погодя в комнату заглянул один из младших помощников Исмала.

— Сейчас, после общей схватки, будут выступать три пары женщин, потом — бой верхами, а потом — твой выход. Сейчас выпей вот это. Давай.

— Я бы лучше съел чего-нибудь. — Только теперь вспомнилось о том, что сегодня нас не покормили завтраком.

— Ну ты даешь! Если тебя при полном желудке ранят в живот, спасти будет труднее.

— Если думать о такой вероятности, то перед боем надо не поститься, а ставить клизму.

— Да ладно, ты ж чужак, что ты в подготовках к бою можешь понимать?! Вот, выпей это, и тогда в случае чего лекарю будет проще с тобой возиться. Глядишь — и выживешь.

— Оптимистично, — пробормотал я, осушая кубок. Зелье отдавало мятой, но в целом было противным, как почти любое лекарство.

Допив, вернул посудину и вновь уселся к окну. Общий бой шел полным ходом, постепенно из совокупности пар превращаясь в одну общую массу. Кто там с кем дрался, понять уже было нельзя, но бездыханные или едва шевелящиеся тела под ногами множились в геометрической прогрессии. Через пару минут над ареной взвыл рог такого тона, что при должном упорстве способен пробрать до печенок. Выжившие прекратили наскакивать друг на друга, опустили оружие, поклонились примерно в одну сторону. После чего побрели прочь, а мимо них уже неслись стадионные работники, утаскивающие тела и раненых, засыпающие песком пятна крови.

Девицы, вышедшие на арену следующими, интересовали меня еще больше, чем их предшественники. Правда, ожидания они обманули. Их выход не предваряли танцы и ликование, да и амуниция не напоминала традиционно-фэнтезийное мини. Никаких голых животов, декольте до пупа, ног, обнаженных аж от промежности. Кожаные брони, брючки, длинные рукава. Видимо, только мужчинам в этом мире прилично было выступать полуголыми. Припомнив гладиаторш на вечеринке леди Миралей, я был вынужден сделать вывод, что да.

Пожал плечами и стал натягивать подкольчужник. Будет жарко, зато шансы выжить чуть увеличатся. Судя по всему, бой этих трех пар будет малоинтересным и непродолжительным. Схватка конных вызывала теперь большее любопытство. Но после нее уже и мой черед, так что лучше заблаговременно подготовиться, а потом смотреть себе спокойно.