Красимира Стоянова - Правда о Ванге

• Название: Правда о Ванге
• Автор: Красимира Стоянова
• Издательство: Самоцвет
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-900647-26-9

Мне неоднократно довелось бывать в Болгарии, где я и познакомился с ясновидящей Вангой из Петрича. В один из моих приездов в Софию, беседуя с Тодором Живковым, я упомянул о моей предстоящей встрече с Вангой.

— Обязательно побывайте у нее, — посоветовал Живков. — Я сам не очень верил в то, что про нее рассказывают, пока лично не убедился в удивительном даре этой слепой женщины. В беседе со мной она напомнила мне о том, что ни одна живая душа на свете кроме меня знать не могла…

Слова Живкова еще больше укрепили во мне желание поскорее увидеть Вангу.

Наша встреча состоялась. Впоследствии я посетил ее еще несколько раз. То, что мне предсказала Ванга, сбылось или сбывается.

Поистине неиссякаемы человеческие возможности.

Сергей Михалков

---

Спустились с гор, и солдатик сразу же направился в Петрич к Ванге, чтобы попросить ее помочь ему. А она велела пойти в горы на ту полянку, где он дал передышку коню, и повнимательней поискать в траве поблизости. Именно там. по ее словам, упал пакет, привязанный к седлу, и все еще лежит, никем не замеченный.

Солдаты сразу же пошли на указанное место, и нашли потерю. Вернулись на заставу, солдат вручил пакет и сказал: «Теперь можете меня судить!» Командир поинтересовался, как ему удалось найти документы, и когда понял, что помогла Ванга, он решил, что она полезный человек и он не видит причины ее «ликвидировать». (Этот случай был рассказан самим командиром).

Один офицер из Софии несколько раз приезжал с женой в Петрич, их уже узнавали, многие завидовали этому «образцовому семейству». Но Ванга сказала: «Не спешите завидовать, будущее покажет, стоит ли им завидовать вообще». После войны выяснилось, что офицер был палачом. Его судили и приговорили к смертной казни.

Узнав это, Ванга сказала своим посетителям: «Не завидуйте никому, пока не увидите финал его жизни».

Еще один случай тех лет. Женщина из одного петричского села потеряла на воскресном шумном базаре свою трехлетнюю дочь. Искала ее повсюду, но безрезультатно. Безутешная мать не знала, что и делать, она пришла к Ванге расспросить о судьбе дочери. Ванга сказала, что девочку на базаре украли цыгане. Теперь поиски тщетны, пройдет много лет, пока не наступит счастливый день, когда мать услышит о своей дочери и найдет ее.

Через двадцать два года эта женщина ехала в Благоевград и случайно, на станции Кресна, услышала разговор двух подруг.

Из него поняла, что в ближайшей деревне живут несколько цыганских семей. Одна из молодых цыганок отличается от всех и своими русыми косами, и синими глазами, и поведением. Дрогнуло что-то в сердце матери — столько лет она ждала, когда сбудутся предсказания Ванги. Женщина отправилась в ту деревню, быстро нашла дом и, еще не войдя в сени, увидела русокосую цыганку. Думала, что сердце разорвется от волнения Молодая женщина ее рассказу не поверила, сказала. что всю жизнь прожила с цыганами, а ее муж даже хотел выгнать нахальную старуху. Но свекровь велела ему замолчать и поведала следующее, много лет назад эту девочку ей передали цыгане, побывавшие на ярмарке в одном из петричских сел, а они якобы ее «выпросили» у какого-то совсем нищего крестьянина. Цыганка взяла девочку и удочерила ее.

Волнуясь, старуха мать продолжала рассказывать своей дочери о детстве, и тут что-то просветлело в ее памяти. Глаза ее подернулись влагой, и она вспомнила, что во дворе ее детства был глубокий колодец и огромный валун поблизости.

Не сомневаясь, что нашла давно потерянную дочь, мать предложила ей поехать в родное село. Так и сделали. Там-то «цыганка» и вспомнила, что у нее был еще братик, указала сама двор, легко ориентировалась в доме. Собралось все село, встреча была такой трогательной, что люди не могли сдержать слез.

В мае 1944 года младший брат Ванги Томе вернулся из Германии и остановился в Струмице. А 10 июня старший брат Ванги неожиданно явился в Петрич попрощаться: он направлялся в Струмицу, в партизанский отряд.

Тогда, в конце войны, в струмицком крае была сформирована партизанская бригада, множество молодежи записалось в боевые отряды. Тайком от Ванги с ним решила уйти и Любка. Вангу опечалило решение брата — со слезами на глазах она просила его не уходить. Несколько раз повторила: «Не ходи, тебя убьют в 23 года!» Брат настаивал, объяснил, что не верит в предсказания, и в этот же день вместе с Любкой они ушли в Струмицу и дальше к партизанам.

Восьмого октября 1944 года Васил, который уже стал командиром группы саперов, получил задание взорвать мост около села Фурка. По этому мосту отступали части немецкой армии. Васил выполнил задание, взорвал мост, но не заметил, что впопыхах выронил удостоверение личности. Затем он укрывался у одного из своих приятелей в селе, решив ночью вернуться в отряд. После мощного взрыва немцы, разбирая остатки моста, нашли удостоверение личности. Какой-то дровосек, схваченный недалеко от места взрыва, вспомнил, что видел этого юношу в деревне. Немцы немедленно арестовали всех ее жителей и согнали в церковь. Разумеется, был арестован и Васил. Немцы прямо заявили, что, если в течение часа жители не назовут партизана, церковь будет взорвана. Многие тут знали Басила в лицо, знали, что именно он взорвал мост, но молчали. Поняв безвыходность своего положения, Васил вышел из толпы и сказал: «Это сделал я». Его выволокли на церковный двор и у всех на глазах стали зверски мучить: заливали в уши расплавленный свинец, избивали, кололи штыками, а после застрелили. Обезображенный труп приказали не хоронить — в назидание другим.

Погиб Васил 8 октября, ему как раз исполнилось 23 года.

Интересны воспоминания П.Р. из Софии 1945 года: В марте 1945 года меня мобилизовали в г. Свети Врач (сейчас Сандански). Я должен был нести службу на вокзале «Генерал Тодоров» в селе Препечене. Однажды воскресным днем скуки ради я решил прогуляться на «кукушке» по узкоколейке до города Петрича. Вошел в вагон и сел рядом с женщиной, одетой в черное. Потом стал думать, куда бы мне пойти в городе и что посмотреть. Когда подошел кондуктор, моя соседка спросила его, не может ли он ей объяснить, как найти дом Ванги. Я прислушался к их разговору и вспомнил, что слышал об этой женщине в сапожной мастерской в Софии. Знакомый сапожника рассказал о ней много интересного. Вот несколько из этих историй. Пришел как-то к Ванге растревоженный крестьянин — у него на базаре увели коня. Ванга сказала: «Не тревожься. Пойди туда в следующий базарный день, и найдешь его у того же самого дерева, где привязал в прошлый раз. Взял его человек из соседнего села отвезти мешки с шерстью».

И еще один случай припоминаю. Как-то у одних с веревки, где сушилось белье, исчезла рубашка. Хозяин этой рубашки пошел к Ванге по другому делу, но между прочим спросил и о рубашке. А она ему сказала. «Стоит ли тревожиться об этой рубашке, когда у тебя и другие есть? Тот, кто ее взял, сделал это от большой нужды, у него ни одной не было. Я знаю, кто это, но не скажу. А ты если и увидишь его в своей рубашке, сделаешь вид, что не заметил!»

Эти воспоминания распалили мое любопытство, и я тоже решил отправиться к Ванге.

Следуя указаниям кондуктора, я легко нашел улицу. Остановился перед почерневшей от времени деревянной оградой. Я вошел во двор и увидел приземистый старый дом с открытой терраской, на которой сидела пожилая женщина со скрещенными босыми ногами и расчесывала седые волосы. Увидев меня, она спросила, не к Ванге ли я иду, и когда я подтвердил, что к ней, она заявила, что сегодня воскресенье, Ванга никого не принимает. Я сказал, что просто хочу посмотреть на Вангу вблизи, потому что слышал о ней много интересного. Она пошла спросить, потом вышла и показала, в какую дверь войти. Я постучал, открыл дверь и оказался в затененной комнате, застеленной половиками, скромно обставленной. И так как не имею привычки рассматривать детали, запомнилось только, что Ванга полулежала на кушетке, застеленной одеялом, и ладонью подпирала русую голову. Я знал, что она не видит, но смотрел ей в глаза, чтобы убедиться. Я поздоровался и сказал, что пришел только для того, чтобы засвидетельствовать ей свое почтение.

Пока я произносил эти слова, дверь отворилась, и вошла знакомая мне по поезду женщина в трауре. Она просила Вангу сказать ей о ее пропавшем сыне, так как не знала, где его искать. Ванга велела ей прийти завтра утром.

Женщина вышла, но едва закрылась дверь, как Ванга опустила голову на подушку, съежилась, забилась в конвульсиях, побледнела и грубым баритоном начала кричать: «Могила, свежая могила, ох, как болят ноги!» И повторила это несколько раз. Я испугался. Чувствую, что в сумраке комнаты сидит какая-то другая женщина, явно знакомая или родственница Ванги, которая подает мне знак молчать. Я подумал, что эта сцена вызвана женщиной в трауре, которая только что вышла. Через одну-две минуты Ванга приподнялась и села, подогнув под себя ноги. Помолчала и говорит мне: «У тебя много братьев и сестер, подожди, сейчас я их назову… Иван, Неделя, Рада, Станка» и т.д. «Нас девять», — подтвердил я. «У Ради сегодня большая тревога, но напрасная». Когда потом я написал сестре об этом, она мне ответила, что тогда арестовали ее сына, но через несколько дней освободили. Ванга сказала, что у меня два брата на фронте, и что один с нашивками. Я ответил, что у меня нет брата с нашивками. «Есть, есть, вспомни», — настаивала Ванга. Я вспомнил, что младший брат прислал фотографию, где он в форме ефрейтора Дунайского флота. Потом она начала описывать наш дом. Сказала: «Большой дом с железной оградой. Только сейчас в доме никого нет». Я сказал, что жена уехала в гости в провинцию к жене моего брата. «Подожди, дай-ка посмотрю, куда, — перебила Ванга. — Вот большая река. Это, наверное, Дунай. Подожди, посмотрю точно, какое место, — и начала перебирать. — Ру, Ру, Рус, Русчук (сейчас Русе — прим. автора) «Да», — подтвердил я. «А еще вижу здесь твоего близкого, портного, кто это?» Я говорю, что в семье нет портных. «Есть, есть, — сказала Ванга, — пожилой с большими усами, лысым теменем и в очках. Сидит под деревом со скрещенными ногами и шьет». Я вдруг понял, что это отец. После того, как вышел на пенсию, он брал скроенные одежды из сукна, сшивал их, отделывал тесьмой. Делал жилеты и шаровары. А до этого работал рассыльным в лесничестве. «Вот видишь — есть портной», — сказала Ванга. А потом обернулась к другой женщине со словами: «Они очень ясно являются». Ванга продолжала: «За отцом, немного в стороне, стоит женщина и держит за руку мальчика. Кто они?» «Не знаю, — говорю, — но может быть, это моя мать, она умерла в 1922 году, и мой ребенок, который умер 5 лет назад». «Они», — подтвердила Ванга. Спросила меня, почему я, находясь в запасе, ношу гражданскую одежду. Я объяснил, что нам не хватило военной формы, так как она нужна для фронта. «Да,» — сказала Ванга. «Теперь солдаты на фронте веселые, бреются, стирают одежду, чинят хомуты, телеги, вообще радуются и скоро пойдут в Болгарию. Вот так. Ну а ты, хочешь, скажу что-нибудь о тебе?» Я ответил, что не хочу. Знаю, что по возвращении в Софию только работа меня ждет. «И все же»… — настаивала Ванга. Я сказал ей, что есть у меня мечта построить когда-нибудь дом, как у коллег. Ванга немного помолчала и сказала: «Построишь, два дома у тебя будет, два раза будешь строиться!» Потом говорит: «Подожди, посмотрю, кем ты работаешь. Ого, да у тебя большая мастерская, много подмастерьев. Вижу кухонные плиты, лейки, корыта, и то ли мангалы, толи жаровни»… Я подумал, Ванга сказала мне о двух домах, потому что я богат, и уведомил ее, что я кооператор-жестянщик.