Себастьян Хаффнер - От Бисмарка к Гитлеру

• Название: От Бисмарка к Гитлеру
• Автор: Себастьян Хаффнер
• Издательство: Kindler Verlag
• Жанр: История
• Год: 1987
• ISBN: 978-3-426-78182-1

Вашему вниманию предлагается еще одна книга практически неизвестного в России историка и публициста — Себастьяна Хаффнера. Темой большинства его произведений была история Германии — но поскольку истории Германии и России столь тесно переплетались веками, то я надеюсь, что и эта книга о Германском Рейхе будет с интересом принята русскими читателями. Тем более, что Хаффнер не только приводит множество малоизвестных или вовсе неизвестных нам фактов, но и совершенно необычно интерпретирует их, анализирует и делает очень неожиданные выводы. Книги Хаффнера во многом противоречат сложившимся в отечественной историографии стереотипам, часто благополучно перекочевавшим еще из советских идеологических догматов. Право читателя — принять или отвергнуть взгляды Себастьяна Хаффнера на исторические события, но банальными их назвать нельзя никак.

(переводчик Кузьмин Б. Л.)

---

Они также писали так, как писали всегда — и они должны были так писать. В Третьем Рейхе вполне существовало многообразие прессы. Кто читал «Франкфуртер Цайтунг», тот получал описание событий совершенно в другом тоне и стиле, чем тот, кто читал «Фёлькише Беобахтер». А «Фёлькише Беобахтер» естественно ещё отличался от также продолжавших существовать национал-социалистических боевых листков, как например «Шварцен Корпс (Черный Корпус)», органа СС, или «Штюрмер (Бунтарь)», органа антисемитского среднефранконского гауляйтера Штрайхера. Читатель газет в целом имел выбор, чтобы видеть представление вещей таковым, каким он это желал, и обслуживаться далее в соответствии со своим настроем.

Геббельс ограничивался только относительно скромным вмешательством. Каждый день в министерстве пропаганды под руководством советника министерства, редко — самого Геббельса, проводилась встреча, на которую газеты посылали редактора — обычно не главного редактора, и на котором излагалась так называемая «языковая норма». Эта «языковая норма» не означала, что газетам предписывалась каждая мелочь; как уже сказано, им следовало, они даже должны были сохранять свой стиль. Но это «нормирование» означало, что определенные новости следовало подавлять или представлять их очень несущественными, и что другие определённые новости следует выставлять как значительные. В определённых случаях, не часто, в критических ситуациях, редакторам также указывалось, какой линии следует придерживаться в своих передовых статьях.

Так что о тотальной унификации прессы не могло быть и речи. Пресса оставалась разнообразной. Но границы, которые не следовало переходить, соблюдались, и таким образом было достигнуто то, что и не национал-социалистической публике то, что было одобрено Геббельсом и Гитлером, подавалось в таком виде, в котором она могла это проглотить. Можно назвать это почти гениальной формой манипуляции общественным мнением и, сверх того, общественным настроением, без того, чтобы навязывать людям идеи, для которых они с точки зрения руководства рейха ещё не созрели.

К этому добавилось то, что пропаганду в годы между 1934 и 1938 тем более стало легче вести, поскольку Гитлеру в эти годы действительно было что предъявить. В то время даже противники нацистов были вынуждены признавать: да, этот человек может ведь достигать того, чего он хочет. Он не только знает, чего он хочет, он может это делать, и это ему удаётся. Следует отдать ему должное, он успешен. Следует отдать ему должное, он делает нас богатыми, великими и могущественными, и он показывает миру, что Германия снова чего-то стоит.

У Гитлера в этот период было три совершенно великих успеха. Во-первых, восстановление полной занятости, что опять было доверено государству в государстве, без большого личного вмешательства Гитлера. За это следует прежде всего благодарить Яльмара Шахта, прежнего демократа, который при Гитлере стал сначала президентом имперского банка, а затем также и имперским министром экономики. Шахт смог достичь расцвета экономики посредством сильно отгороженного от внешнего мира внутреннего хозяйствования на кредиты, но без сразу же проявлявшегося инфляционного воздействия. Годы с 1936 вплоть до 1939 были годами неслыханного экономического подъёма. Годы, в которые у обеих сторон экономики, как у предпринимателей, так и у рабочих, дела шли исключительно хорошо, во всяком случае безусловно гораздо лучше, чем в годы экономического кризиса и дефляционной политики Брюнинга. Этого нельзя было недооценить. Экономическое положение определяет так сказать погоду своего времени. В середине эпохи Гитлера царила прекрасная погода.

Вторым большим успехом, который мог бы предъявить Гитлер в это время, было удавшееся вооружение. Все сомнения, которые могли бы ещё существовать в рейхсвере против дальнейшей политики Гитлера, он смог таким образом нейтрализовать. Не следует при этом также недооценивать того, какой огромный профессиональный и личный подъём означало вооружения для офицерского корпуса старого рейхсвера. В миллионной армии, которая создавалась теперь, лейтенанты рейхсвера становились полковниками, полковники генералами, генералы становились фельдмаршалами, короче говоря: всё шло очень хорошо. И не только с материальной точки зрения. Все они чувствовали себя теперь очень хорошо с профессиональной точки зрения, они наконец могли снова полностью раскрыть свои способности; они служили военному предприятию, которое находилось в сильном расцвете. В таком положении люди не создают оппозиции и проглатывают многое, что по сути противоречит их взглядам.

Например, введение в 1935 году арийских законов в рейхсвере. Разумеется, еврейских офицеров было немного, но при этом было довольно много офицеров, у которых бабушка или мать были еврейками, поскольку именно между военной аристократией и еврейской финансовой аристократией в предшествующих поколениях было множество браков. Несчастные отпрыски таких браков должны были быть теперь уволены из рейхсвера. Это вызывало раздражение и недовольство. Но это было принято, поскольку ведь гораздо более важным было то, что армия теперь снова становилась большой и сильной, и превращалась в настоящий инструмент войны, как во времена кайзера.

Третий большой успех Гитлера, который произвел большое впечатление на широкую публику в том числе благодаря техническим приёмам работы Геббельса, была его внешняя политика, искусство, с каким он начал давать отпор миру, совсем иначе, чем например Штреземанн и республиканские правительства, которые ведь тоже проводили ревизионистскую политику и при этом даже достигли больших успехов, однако всё же всегда под лозунгом приспосабливания и кажущегося примирения. С этим теперь было покончено. Гитлер придавал большое значение тому, чтобы вырывать свои успехи у остального мира.

Это началось уже в 1933 году, когда Германия демонстративно вышла из Лиги Наций, в которую она была допущена лишь за семь лет до того, так сказать хлопнув при этом дверью. Гитлер очень ловко с точки зрения психологии масс сделал это поводом для своего первого плебисцита, в котором он достиг результата в 100 процентов голосов.

Затем в 1935 году было открытое провозглашение введения вновь всеобщей воинской повинности, заявление о том, что Германия в будущем будет в мирное время иметь армию в 36 дивизий — с Версальским договором и войском в сто тысяч человек покончено! — и одновременно направленное к миру уведомление, что Германия тем временем снова обладает военно-воздушными силами.

В 1936 году последовал особенно смелый шаг, которым был нарушен не только Версальский договор, но также и добровольно заключённый Локарнский договор от 1925 года: ввод вермахта в демилитаризованную Рейнскую область. В этот раз дело дошло до единственного кризиса, который вызвала внешняя политика Гитлера до 1938 года. Какое-то время казалось, что Франция ответит на шаг Германии мобилизацией и встречным вступлением войск. Многие генералы рейхсвера с самого начала опасались этого и поэтому советовали не вводить войска в Рейнскую область. Гитлер поставил на то, что Франция не будет действовать — и оказался прав. «Мы можем теперь себе снова всё позволить, и другие, например французы, больше не осмелятся защищать свои интересы против нас» — это ощущение было возможно самым решающим из всех внутриполитических, действующих на психологию масс успехов, которые достиг Гитлер своими действенными внешнеполитическими жестами.

А затем пришли совсем уже большие, никем не ожидавшиеся успехи 1938 года: достигнутое без борьбы и без отпора вступление в Австрию и последовавший вслед за этим аншлюс Австрии — одна из сказочных целей прежней ревизионистской политики; затем — правда, после первого кризиса, угрожавшего войной — Мюнхенские соглашения осенью 1938 года, по которым Франция и Англия поступились союзником Франции, Чехословакией, и принудили её уступить в пользу Германского Рейха так называемые Судетские области, то есть населенные преимущественно немцами пограничные районы.

«Ни на что подобное мы никогда не отваживались и надеяться. Этому человеку удаётся буквально всё. Он посланец богов». Таким было после подобных успехов настроение в массах немцев; при этом больше не играло никакой роли то, что другие составляющие политики Гитлера никогда не были популярны.

Теперь я хочу перейти к разговору об этих составных частях. Гитлер с самого начала безжалостно преследовал две группы населения: одной были коммунисты, другой — евреи. Антикоммунизм Гитлера должен был бы быть непопулярным уже потому, что коммунисты в начале 1932 года были массовой партией с 6 миллионами избирателей. Спрашивается, куда все они подевались после 1933 года. В действительности их нигде не осталось.

Даже буржуазные и социал-демократические противники коммунистов в начале 1933 года с определенной злорадной надеждой ожидали, что по крайней мере коммунисты смогут в какой-либо форме оказать сопротивление Гитлеру, на которое больше не могли решиться буржуазные партии и СДПГ; что они не дадут Гитлеру без борьбы уничтожить себя, как он всегда однозначно угрожал сделать. Ожидали какой-либо формы протеста с возможно подобными гражданской войне последствиями (которых со своей стороны также разумеется страшились).