Александр Зорич - 21.4.Комбат и Тополь: Полный котелок патронов

• Название: 21.4.Комбат и Тополь: Полный котелок патронов
• Автор: Александр Зорич
• Издательство: Издательства: АСТ, Астрель
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073978-3, 978-5-271-35764-0

Сколько говорилось о том, что Чернобыльскую Зону Отчуждения надо уничтожить! Сколько планов строили военные! Но все срывалось. Однако в один прекрасный день все изменилось. Командование вооруженными силами ООН в районе Зоны получает полковник Буянов, и бронетехника входит в Зону…

Но Зона готова к войне! Мощнейшие Выбросы парализуют войсковую операцию. И тогда последним шансом военных на успех становятся неразлучные друзья сталкеры Тополь и Комбат. Им предстоит вести вооруженную до зубов армейскую разведгруппу в самое сердце Зоны, в эпицентр Выбросов, на ЧАЭС.

---

— Обращаю ваше внимание, товарищи однополчане, — это был голос Тополя, — что стрелять мы не можем. Нас отделяет от реактора такая мизерная дистанция, что если мы сейчас пустим в дело наши «Раумшлаги», то провалимся в нелинейное инферно вместе с нашей целью!

— Реакторная, слава богу, большая, — сказал я, красноречиво указывая Косте на дальний, плохо освещенный угол зала. — Поэтому предлагаю: быстрыми перебежками движемся туда, расстреливаем эту дуру к едрене фене и топаем к своим, во вторую насосную. А оттуда — домой. Ну а дома я вам драников напеку, по старинному семейному рецепту. Водки тяпнем, сходим, в конце концов, к девочкам в клуб…

— А Шестопалов что?! Шестопалов? Бросим его? — судя по лихорадочному блеску глаз майора, он и слышать не хотел ни про какие драники, не говоря уже о клубе.

— Поищем его, конечно. Если судьба — найдем… Если нет — будем надеяться, он сам как-нибудь выкрутится. Не дошкольник ведь, а машина убийства.

Филиппов несколько раз рассеянно кивнул — дескать, согласен, а куда деваться?

* * *

Итак, мы вышли на финишную прямую.

Реактор РМБК-1000, внутри которого скрывался заветный генный процессор, серебрился перед нами на расстоянии выстрела.

За нашими спинами была дверь в коридор. Вот сейчас распистоним объект — и по этому коридору до лестницы, по лестнице вниз…

— Вы готовы? — спросил Филиппов у нас с Тополем.

— Я — да!

— А я… секундочку, — пробурчал Тополь. — Что-то у меня, похоже, аккумулятор расконтачился от наших заплывов.

— Ладно, некогда разбираться, — раздраженно сказал я. — Давай мне сюда свои гранаты, выпустим все из моего ствола.

Стоило мне сказать это, как где-то на головокружительной высоте, под самым потолком внушительного зала, зажглись яркие белые прожектора.

Реакторная сразу же зрительно увеличилась в несколько раз.

Одновременно с этим малоприметные, сливающиеся с фоном бронешторки, закрывающие ниши на стенах, поползли вверх. За ними открылись небольшие комнаты вроде аппаратных в кинозале.

Только вместо кинопроекторов каждая такая «аппаратная» содержала трехметровые стальные воротца, похожие на рамки металлоискателей в аэропортах.

Было там и еще какое-то вспомогательное оборудование, нечто вроде больших механических лопат, я не рассмотрел толком. Тем более что моим вниманием сразу же завладел человек, появившийся из глубины самой дальней от нас «аппаратной».

На незнакомце был белый халат. Из-под нижнего края халата выглядывали потрепанные джинсы, а из горловины торчал ворот старомодной серой водолазки. Человеку было на вид лет сорок пять, а может, и больше — волосы его были полностью запорошены сединой. Правда, спустя минуту я понял, что это не седина, а просто полная депигментированность — судя по цвету кожи и глаз, человек был альбиносом.

Он не был вооружен и казался расслабленным, чуть ли не рассеянным. При этом он отлично видел нас и, судя по всему, именно ради встречи с нами вышел на свет, так сказать, рампы.

Хоть и был я в тот день задурен, как вокзальная кассирша накануне Нового года, а все же смекнул, что между появлением ученого альбиноса в халате и нашим желанием распистонить реактор из «Раумшлага» имеется непосредственная связь.

Как оказалось, я не ошибся.

Стекло «аппаратной» опустилось. Незнакомец ступил на исполнительный орган устройства, которое я называю механической лопатой. И эта самая лопата аккуратно спустила его с пятиметровой высоты «аппаратной» на бетонный пол реакторного зала.

Альбинос подошел к нам совсем близко и с неискренней улыбкой офисного карьериста произнес:

— Разрешите представиться, меня зовут Бен. Бен — сокращение от Вениамин, как я пишусь в паспорте. Моя фамилия — Тау. Скажу сразу, что это не еврейская, а немецкая фамилия. Поэтому, если хотите, можете называть меня «фашистом». — Альбинос усмехнулся. — Но вот от антисемитизма попрошу воздержаться.

Внимательно слушая хорошо поставленную речь альбиноса, я тем не менее продолжал заряжать «Раумшлаг». И перевел взгляд со своего оружия на говорящего только тогда, когда зеленый светодиод над спусковой скобой просигнализировал о полной готовности гранатомета к стрельбе.

Альбинос тем временем продолжал, мелким профессорским шагом выходя на директрису огня и как бы невзначай становясь прямехонько между нами и реактором:

— Сейчас вы, уважаемые господа, находитесь в лучшей биотехнической лаборатории человечества. Ее создателем, бессменным директором и ведущим научным сотрудником являюсь я, Вениамин Тау, вот уже пять лет. У меня никогда не было врагов. Даже недоброжелателей — и тех не было! Но теперь, когда мои эксперименты как никогда близки к завершению, враги появились. И судя по тому, что они смогли направить сюда вас, людей весьма профессиональных, это могущественные враги из высших эшелонов мирового правительства.

Я пожал плечами. «Монолит» уж точно не относился к «высшим эшелонам мирового правительства». Что за мировое правительство без океанских яхт, глобальных финансовых рычагов и запасного мальтийского гражданства? А как могут полагаться на мальтийское гражданство темные сталкеры, которые — что известно всем заинтересованным лицам — за границами Зоны прекращают свое физическое существование в течение нескольких часов?

Было ясно: альбиноса, что называется, «звездит». Надо сказать, в этом он нисколько не отличался от приснопамятного владельца научно-исследовательского комплекса «Наутилус» доктора Севарена. (И это в очередной раз убедило меня в том, что правильно, правильно я бросил универ! Все стоящие ученые — люди с всеохватной «манькой величкой»!)

Итак, меня упоминание о «могущественных врагах из мирового правительства» только развеселило. А вот майора Филиппова — обеспокоило и даже рассердило.

По крайней мере без всякого предупреждения он взял да и выпустил в альбиноса Тау длинную очередь из своего пулемета!

Завизжали рикошеты.

В ближайшей «аппаратной» со звоном лопнуло стекло.

Одна из многочисленных труб, прилепившихся к стенам реакторной, прыснула свистящей струйкой горячего пара.

А вот альбиносу… Альбиносу не сделалось ничего!

Он лишь улыбнулся еще шире, пригладил белые волосы на темечке и развел руки в стороны. Мол, извините, ничем не могу помочь.

Филиппов протер кулаком глаза — не галлюцинация ли? — потом позеленел от злости и, обернувшись ко мне, спросил:

— Что за фигня? Это не человек, а голограмма?

— Человек. Просто «подсолнух» у него, — отмахнулся я.

В отличие от майора я в Зоне такие чудеса видал. И не раз. Да и сам с артефактом «подсолнух» имел дело — добывал его, оберегал, продавал…

— Ваш товарищ совершенно верно заметил, — оживился альбинос. — При мне имеется артефакт «подсолнух». И не один, а сразу три. Так сказать, целый подсолнечный бронежилет. Что снижает вероятность попадания в меня пули до семнадцати миллионных долей процента… В общем, убить меня из пулемета вам не удастся, — резюмировал ученый.

— Тогда стреляй из «Раумшлага» по реактору, — потребовал от меня Филиппов. Как видно, он решил не вступать в переговоры с подозрительным господином в белом халате.

Понять майора было можно. От меня он знал, что Голос Монолита назвал генный процессор Пятого энергоблока источником атакующих нас мутантов. Также было достаточно легко связать с генным процессором вчерашних двухметровых стрелков, которые лупили по нам из юаровских сверхтяжелых винтовок NTW-20. А поскольку Вениамин Тау сам назвался директором «самой лучшей биотехнической лаборатории человечества», то следовало признать, что этот субъект исключительно опасный злоумышленник.

Так чего слушать гада? Валить его!

Собственно, в главном я разделял точку зрения майора. Другое дело, что сталкерская выдержка не велела мне совершать столь уж резких движений. Ясно же, что тут какой-то подвох!

И точно.

— Из «Раумшлага» тоже лучше не стрелять, — доброжелательным до елейности голосом доктора из телерекламы пилюль заявил альбинос. — Я бы, во-первых, хотел довести наш с вами разговор до конца. А во-вторых, судьба вашего товарища, ефрейтора Шестопалова, напрямую связана с сохранностью генного биопроцессора. Если вы повредите его, ваш друг умрет.

Стоило альбиносу упомянуть ефрейтора Шестопалова, как ушедшая вверх бронешторка открыла очередную «аппаратную», залитую явно ради пущего драматического эффекта нервным рубиново-алым светом.

В аппаратной находился обнаженный Шестопалов — я сразу узнал его дюжие стати. Ефрейтор стоял вертикально-хотя, судя по выражению лица, пребывал в бессознательном состоянии.

При этом ефрейтора сзади поддерживало то самое устройство, которое я за неимением лучших слов называю большой механической лопатой. От многочисленных датчиков, прилепленных к телу Шестопалова, тянулись провода к «раме металлоискателя» (такие же, напомню, можно было видеть и в других открывшихся помещениях). По периметру «металлоискателя» циркулировал мягкий желтый свет.