Александр Зорич - 21.4.Комбат и Тополь: Полный котелок патронов

• Название: 21.4.Комбат и Тополь: Полный котелок патронов
• Автор: Александр Зорич
• Издательство: Издательства: АСТ, Астрель
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073978-3, 978-5-271-35764-0

Сколько говорилось о том, что Чернобыльскую Зону Отчуждения надо уничтожить! Сколько планов строили военные! Но все срывалось. Однако в один прекрасный день все изменилось. Командование вооруженными силами ООН в районе Зоны получает полковник Буянов, и бронетехника входит в Зону…

Но Зона готова к войне! Мощнейшие Выбросы парализуют войсковую операцию. И тогда последним шансом военных на успех становятся неразлучные друзья сталкеры Тополь и Комбат. Им предстоит вести вооруженную до зубов армейскую разведгруппу в самое сердце Зоны, в эпицентр Выбросов, на ЧАЭС.

---

— Подствольник заряжай! — прошипел Борхес, не ослабляя свою железную хватку.

Тополь тем временем тоже догадался, к чему тот клонит. Поэтому он без лишнего напоминания сорвал с плеча трубу одноразового РПО-2 «Приз» (этим ручным огнеметом нас пожаловал лично полковник Буянов).

Что же имеет в виду наш проводник, я сообразил только тогда, когда очередной изолятор по какой-то мультяшной траектории обогнул одну из опор и, едва не размозжив мне голову, брызнул фарфоровой шрапнелью, разбившись о кирпичную стену.

Полтергейст! Нас атаковал сильнейший полтергейст! Моя самая нелюбимая — потому что абсолютно непредсказуемая — аномалия. Или аномальный монстр. Называйте это загадочное явление как хотите.

В числе прочих подлых и опасных свойств полтергейст, заметим, при свете дня практически невидим. Но умница Борхес смог засечь его по сполохам в темных оконных проемах мастерской.

Засечь полтергейста смог и Тополь.

Споро, профессионально прицелившись, он выпустил реактивную гранату из «Приза» точнехонько в третье с краю окно мастерской.

Внутри шарахнуло так, что враз запылали все оконные рамы. Что значит зажигательно-термобарический боеприпас!

Получив столь недвусмысленное целеуказание, я тут же выстрелил из подствольника. Увы, моя чахлая гранатка прошла мимо окна. Разорвавшись на стене, она смогла лишь вырвать пару кирпичей и изрядный шмат штукатурки.

Борхес оказался точнее и положил свою осколочную гранату из подствольника внутрь здания.

Там, во глубине сибирских руд, раздался такой невероятный грохот, словно обрушился тысячетонный мостовой кран. Которого, разумеется, внутри мастерской и в помине не было.

— Все. Слинял полтергейст, — с уверенностью сказал Борхес, беспечно поднимаясь на ноги и оборачиваясь к нам.

— Откуда уверенность? — спросил Тополь.

Он, не меняя позы, продолжал целиться с колена в окно мастерской из подствольника.

— А слышал как шарахнуло? — отвечал Борхес. — Так полтергейста в землю уходят. Напугали мы его, красаву.

«В землю ушел? А мне о таком даже слышать не доводилось. Вот уж век живи — век учись», — пронеслось у меня в мозгу.

— Пойдем покажу, если не веришь, — словно бы прочтя мои мысли, предложил Борхес.

Обогащать свои знания о Зоне никогда не поздно. И мы с Тополем, как два теленка за коровой, потащились за проводником. Благо, это было по пути.

Дырища в земле впечатляла.

Она походила на воронку от обычного артиллерийского снаряда, на дне которой располагалась артезианская скважина, пробуренная при помощи сверхтяжелой кумулятивной мины. В толщу земли уходил шурф диаметром полметра, чьи края были неравномерно оплавлены и, кстати сказать, изрядно фонили, судя по тревожному писку счетчика Гейгера на моем детекторе аномалий.

— Этот матерый был, — со скрытым уважением в голосе сказал Борхес. — Обычно-то они меньше. Канал в земле оставляют такой, что теннисный мячик не пролезет.

— Сойдемся на том, что это был полтергейст-патриарх, — резюмировал я. — Сойдемся — и пойдем в административный корпус. Потому что десантура на вертолетах нас ждать не будет.

Костя и Борхес молча согласились со мной. На случай опоздания к вертушкам ни у кого из нас плана не было.

Да и быть не могло. Опоздание к вертушкам означало автоматическое расторжение нашего контракта с полковником Буяновым. И помимо очевидного — упущенной выгоды — обещало такое обострение отношений с нашими анфоровскими чудо-богатырями, что выйти из Зоны со своим честно заработанным хабаром мы скорее всего никак не смогли бы.

Мы подошли к директорскому кабинету и остановились возле двери.

Ключ, я это помнил, лежал на небольшом карнизике над притолокой.

Пока Костя крутил ключом в разболтанном замке, я напряженно прислушивался — но ни шороха, ни звука из комнаты не доносилось. И это из комнаты со щенком! Который должен скакать, скулить, тявкать, скрестись и еще тысячей разных способов радоваться приходу хозяев. И пусть он, глупенький, пока не знает, что мы хозяева, и даже, возможно, не узнает нашего запаха (а впрочем, как нас унюхаешь — на нас ведь гермокостюмы!), он все равно должен радоваться тому, что его вынужденное заточение подошло к концу.

Ну и конечно, тревожные мыслишки шевелились в моей голове вовсю.

«А что, если полтергейст его замучил?»

«А что, если тушенка, которую мы оставили, оказалась какой-то… испорченной, или вообще ядовитой, для щенков неподходящей?»

«А вдруг какой-то зомби по водосточной трубе забрался на третий этаж, высадил стекло и употребил нашего Капсюля, жирненького и по-щенячьи счастливого, вместо завтрака?»

Наконец мы вошли, держа оружие на изготовку.

Я осмотрел комнату, в которой царил страшный, даже по меркам жилых помещений Зоны, кавардак. Было видно, что Капсюль мстил всему миру за вынужденное одиночество.

Бывшее кожаное директорское кресло было разгрызено на мелкие клочки — кучи синтепона и дерматина высились то тут, то там.

Бумаги были изодраны.

Капсюль умудрился даже выцарапать из стены проводку, по которой, к счастью для глупыша, уже несколько десятков лет не текло электричество.

Но где же сам? Испугался? Спрятался?

— Щеня-щеня-щеня! — ласково и призывно закурлыкал Тополь, опустившись на корточки.

Ноль реакции.

— Капсюль! Эй-эй! Собака! Ты куда подевался, четвероногий друг?

Пока мы этак ходили по кабинету (к слову, не то чтобы очень просторному), протягивая исчезнувшей собаке невидимые лакомства, прошло несколько минут.

Как вдруг Борхес сказал:

— Вон газета шевелится! Там он и есть! Спит!

Капсюль и правда спал. Но не счастливым сном сытого и довольного щенка. А сном щенка, не пившего два дня — во время своих разнузданных игрищ глупыш умудрился опрокинуть вазу с водой, которую мы ему оставили. А той воды, что содержалась в оставленной нами тушенке, было явно недостаточно…

— То-то же я думаю: мочой как-то слабовато пахнет, — с бывалым видом сказал Борхес. — Он просто уже два дня по-маленькому не ходил! Ему нечем было!

Борхес зрел в корень.

После визуального осмотра я заключил, что щенок изрядно «спал с лица». Даже толстое брюшко втянулось. Только уши, казалось, стали больше.

Мы кое-как разбудили Капсюля и заставили его попить воды из вазы, куда мы опорожнили Костину флягу. Впрочем, просить его два раза не надо было — он пил так жадно, словно страдал от жажды не менее месяца.

А когда напился, то сразу уснул.

Так мы и не получили от него ни кванта пресловутой собачьей любви и преданности.

Костя уложил спящего Капсюля в специально взятую для него импровизированную собачью корзинку, а корзинку привесил к рюкзаку на двух карабинах.

А потом мы добрались наконец до сейфа и выгрузили его великолепное содержимое частью ко мне в рюкзак, а частью на наши специальные пояса для носки артефактов.

Разумеется, на наши пояса пошли в первую очередь утилитарно-полезные вещички.

Во-первых, улучшающие переносимость радиации «морские ежи».

Во-вторых, повышающие выносливость «батарейки».

В-третьих, «медузы», защищающие от пуль. Не так здорово защищающие, как «подсолнух», конечно, но где же на всех «подсолнухов» набрать?

Борхесу я, расчувствовавшись, подарил две «пустышки».

— Это тебе. Детишкам на молочишко.

— В счет гонорара, что ли? — насторожился Борхес.

— Нет, сверху. На чай, — сказал я.

— Хорхе Луис Борхес утверждал, что единственным не представляющим загадкой чувством является счастье. Я как всегда согласен с мэтром — что уж тут загадочного? — и с этими словами наш проводник расцвел счастливой улыбкой.

Глава 8. Выброс

I feel my world shake

Like an earthquake

Hard to see clear

Is it me

Or is it fear?

«St. Anger», Metallica

Все складывалось так здорово, что я встревожился. Не бывает столько меда в одной банке: и щенок жив, и артефакты целы, и полтергейста мы как-то очень быстро прогнали.

Поэтому когда на мой ПДА шлепнулось сообщение от Синоптика, я не удивился. А в некотором смысле даже обрадовался: вот она, большая ложка дегтя в наш мед! Законы природы работают нормально!

«ВНИМАНИЕ ВСЕМ.

ЭКСТРЕННОЙ СРОЧНОСТИ.

ВЫБРОС В 8.32 ПО МСК.

ИНТЕРВАЛ ДОСТОВЕРНОСТИ: 7 МИНУТ»

Я зачел сообщение товарищам. Мол, что делать будем?

— Погоди, это что же получается? — оторопело пробормотал Костя, взглянув на часы. — Выброс может случиться уже через пять минут?

— Если верить Синоптику. — Я кивнул.

Вступил неожиданно спокойный Борхес:

— Да я бы не особо сокращался. Спустимся сейчас в цокольный этаж. Найдем местечко посуше. И спокойно себе пересидим. У меня карты есть, можно в преферанс перекинуться. На артефакты, — при этих словах глаза Борхеса алчно блеснули. Он был явно самого высокого мнения и о своей технике игры в преферанс, и о сопутствующей ему карточной удаче.