Алексей Стражевский - От Белого моря до Черного

• Название: От Белого моря до Черного
• Автор: Алексей Стражевский
• Издательство: Географгиз
• Жанр: Публицистика
• Год: 1962

А. Стражевский знаком советскому читателю по увлекательной повести «Истина стоит жизни», посвященной путешественникам по Африке. Эта новая книга тоже рассказывает о путешествии, но уже не по дальним странам, а по нашей родной земле. Автор проехал за рулем автомобиля через всю Русскую равнину — от Архангельска до Новороссийска. Его спутником был молодой кинооператор Ю. Сокол.

В книге даны зарисовки природы Европейской России, описан труд советских людей в различных отраслях народного хозяйства, затронуты некоторые экономические и общественные проблемы. Книга дает наглядное представление о богатстве, красоте и многообразии севера, центра и юга России. Вместе с тем это живой путевой репортаж, полный интересных наблюдений и занимательных эпизодов.

---

Что же касается трактора Т-40А для садов и виноградников, то это просто красавчик. Низенький, без кабины, обтекаемый (это важно при работе среди кустарников и под кронами деревьев), он похож на спортивный легковой автомобиль. Так и хочется о шиком прокатиться на нем…

И, наконец, самоходное шасси, которого так ждут на полях. Оно сконструировано в двух вариантах — с однобрусной и двубрусной рамой. Ему придается целый парк навесных орудий, начиная от простой транспортной платформы и кончая уборочным агрегатом.

— Выпуск самоходного шасси, — говорит конструктор, — может быть налажен в недалеком будущем. Т-40А мы предполагаем поставить на конвейер в 1961 году, а Т-40Б — в 1962 году, примерно тогда же запустим, вероятно, и Т-42. Все три трактора из одного семейства мотор и рама у них общие. Заменяться будут только ходовая часть, кабина и специальные устройства. Но это пока еще ориентировочные сроки… В общем надейтесь, что на полях увидите наши новые машины годика через два-три.

Так мы заглянули в будущее.

Покидаем Липецк. С площади Ленина, где находится гостиница, мы съезжаем вниз по Петровскому спуску. Слева Нижний парк и лечебницы, справа санаторные здания. Ежегодно Липецкий курорт посещают около пяти тысяч больных. Его грязи и воды обладают чудодейственными целебными свойствами. Случаи, когда больных приносят на носилках, а потом они пляшут на прощальном вечере, происходят каждый год. Однако внимание к курорту со стороны руководящих инстанций оставляет желать лучшего. Мощность грязе- и водоисточников позволяет пропускать намного больше больных, но не хватает помещений. Применяются так называемые курсовки с жильем у частных лиц. Давно назрела коренная реконструкция курорта, проект направлен на утверждение, а каков будет результат и когда — никто не знает.

Проезжаем мимо старинных тенистых скверов, по горбатому мосту пересекаем канал, укрытый зеленой галереей, едем по широкому проспекту. Любопытства ради сворачиваем в сторону. За 2—3 квартала от центральной магистрали улички приобретают мирно провинциальный облик: одноэтажные домики, заборчики, травка по обочинам… В целом город очень разнообразен: от украинских мазанок с садочком на восточной окраине до сугубо современных кварталов только что выстроенного и еще строящегося поселка тракторостроителей.

Дорога за городом радует глаз. Слегка волнистая местность, правильные прямоугольники полей — то густо черные, где вспахана зябь, то покрытые нежной зеленью озимых всходов. Невозделанных пространств нет. Почти все время где-нибудь поодаль видна небольшая рощица или целый лесной массив, не говоря уже о повсеместных лесополосах. Деревни утопают в зелени садов. Огромный плодовый сад расположен по обе стороны шоссе при самом выезде из Липецка.

Слева на некотором отдалении от шоссе долина Воронежа. Собственно, дорога проходит местами непосредственно по правому берегу долины, однако это понимаешь не сразу, ибо долина очень широка. Только в лёссе относительно небольшая река могла «разворотить» такую огромную долину. Впрочем, раньше река была куда значительнее, ведь Петр I на ней строил морские суда. С тех пор, в прямой связи с вырубкой лесов, она сильно обмелела и сузилась, ее русло бессильно петляет в массах рыхлых наносов. Мы видим вдалеке обширные пятна белого песка, чередующиеся с густой зеленью древесной растительности, уцелевшей на восточной стороне долины.

У села Хлевного — перекресток дорог. Нам надо сворачивать налево, на шоссе Тула — Елец — Воронеж, но мы сначала проезжаем прямо, чтобы попасть к Дону у деревни Дмитерки. Через реку — разводной понтонный мост, и катерок с канатом дежурит у отмели, чтобы его тянуть. Дон здесь неширок, у моста он сужается метров до пятидесяти и течет в этом узкоречье с большой скоростью, а выше и ниже становится шире и спокойней. Противоположный берег высок, ниже по течению видны песчаные кручи. Здесь, на верхнем Дону, еще не чувствуешь его мощи, шири, но вода уже явно донская — прозрачная с зеленоватым оттенком.

В шестидесяти пяти километрах за Липецком, уже после поворота на Тульско-Воронежское шоссе, наше внимание привлекает стоящий у самой дороги старинный обелиск. На обелиске — железный шар, из него торчит стерженек и на этом стержне железная фигурка коня о трех ногах, четвертая сломана. Раньше этот конь, как видно, крутился флюгером, а теперь заржавел. На четырехгранном каменном обелиске — он сложен из камня и побелен известью — старославянским шрифтом высечено: «От Москвы 432» (версты). А вокруг большое село, и на шоссе у самого обелиска наш знакомый трехвальцовый каток Рыбинского завода уминает свеженасыпанный асфальт.

По преданию, когда Петр I объезжал здешние места в связи со своими азовскими планами и с постройкой дороги Москва — Воронеж, ему захотелось посмотреть берег Дона, который тут совсем рядом. На грех, его любимый конь оступился в колодец и сломал себе ногу. В ознаменование этого события и был воздвигнут обелиск, одновременно служивший верстовым столбом. Село называется Конь-Колодезь.

В семи километрах отсюда начинается Воронежская область…

Здесь бушевала война

С июля 1942 по январь 1943 года через Воронеж проходила линия фронта. Основная, правобережная часть города находилась в руках гитлеровских войск. В самом городе и вокруг него велись ожесточенные бои. Перед отступлением гитлеровцы взорвали все сколько-нибудь значительные уцелевшие здания.

Каков-то город сейчас? С этой мыслью мы приближались к нему по отличному шоссе, сверкающему чернотой свежего асфальта. Воронежские спортсмены-велосипедисты знают цену хорошей дороге: уже не одна группа юношей и девушек, отчаянно вращающих педали, попадается нам на пути. А вот энтузиаст другого вида спорта — скороход, весь в поту, несмотря на прохладный вечер, отмеряющий километр за километром в гордом одиночестве.

Все ближе к дороге подступают дубравы. Мы от самого Конь-Колодезя едем по невысокому водораздельному гребню между Воронежем и Доном, длинному полуострову не более чем 15-километровой ширины. Вот большая дубрава, тянущаяся слева, подходит вплотную к дороге и перебирается через нее. Мы едем в сплошном лесу — давненько не приходилось! Лес поразительно чистый, без существенного подлеска, деревья стоят просторно — почти исключительно дубы, лишь изредка попадается липа. А за дубравой на песках ширится поросль молодых сосенок.

Широкая магистральная улица, по которой мы въехали в город, неподалеку от центра оказалась перекрытой — идет реконструкция проезжей части. Поворачиваем на боковые улички. Здесь можно увидеть старые одноэтажные домики, оставшиеся в память от довоенного Воронежа. Вместе с нами узким извилистым объездным маршрутом осторожно пробираются могучие панелевозы, груженные деталями домов. Несмотря на вечернее время, работа на стройках продолжается.

Весь следующий день мы бродили по городу. Говоря откровенно, мы были несколько разочарованы. Воронеж не производил впечатления заново выстроенного города. С тех пор, как были восстановлены или построены первые дома, прошло более 15 лет, и они уже не выглядят новыми. Но дело не в этом. Застройка велась в основном в старых контурах планировки. Пригодные к реставрации дома были восстановлены в старой архитектуре, в том числе огромное количество малоэтажных зданий на второстепенных улицах. Не следует кого-то в этом упрекать: требовалось как можно быстрее дать жилье людям, вернувшимся на родное пепелище, и тут было не до затей.

Хуже то, что архитектурные судьбы новых зданий, построенных несколькими годами позже, оказались в руках людей, видящих свою задачу не в том, чтобы служить нуждам народа, а в том, чтобы «увековечивать». Народу нужны были жилища, помещения для работы и для удовлетворения насущных бытовых потребностей, а у тех на уме были памятники и гробницы. (Нетрудно заметить, что башенки, которыми увенчивались здания в период излишеств, не имея никакого полезного значения, по своему архитектурному облику представляют собой часовни или могильные склепы.)

Полет украшательской фантазии вступал в конфликт с практическими возможностями: тут махнуть бы вавилонскую башню, чтобы не видно было в облаках, да финансы не пускают. А кроме того, не положено областному центру забираться слишком высоко в небо. И вот рождались компромиссы: с одной стороны, вроде бы и башня, а с другой стороны, вроде бы и нет. Башенные уродцы, хотя их и немного, сильно портят архитектурный облик Воронежа. Вредят ему также некоторые воротные арки огромной высоты, единственное оправдание которым можно было бы найти разве только в том, что некуда было девать кирпич. Все эти архитектурные излишества, которые претят всякому здравомыслящему человеку своей вопиющей бесполезностью, в Воронеже производят тем более тягостное впечатление, что восстановление его до сих пор не завершено.