Джеффри Робертс - Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953

• Название: Сталинские войны: от мировой войны до холодной, 1939–1953
• Автор: Джеффри Робертс
• Жанр: История

В 2006 году профессор ДЖЕФФРИ РОБЕРТС опубликовал книгу под названием «Войны Сталина: от мировой войны до холодной войны, 1939–1953» (Stalin's Wars: From World War to Cold War, 1939–1953). В этой работе он бросает вызов многим признанным мнениям по поводу советского лидера Иосифа Сталина и таким вопросам, как долговечность довоенного пакта Молотова-Риббентропа, роль Сталина во Второй мировой войне и его вина за начало «холодной войны». РОБЕРТС утверждает — к худу ли, к добру ли, — что Сталин является одной из наиболее важных фигур прошлого столетия.

Черновой вариант текста можно видеть по адресу: http://al0253.okis.ru/s1-1.html

---

Провал Сталина и его генералов, прозевавших неожиданное стратегическое вторжение в первый день войны, стал следствием главным образом их военной доктрины. Советское командование в начале войны было поглощено не тем, как оно может обороняться от германского нашествия, но когда и где оно будет атаковать. Они планировали и готовили возмездие, наступательную войну против Германии, а не оборону от неё.

Советские планы наступательной войны

Сказать, что Советский Союз готовился проводить наступательную акцию против Германии, это значит поддержать идею, что Сталин готовился к превентивной войне против Гитлера и намеревался нанести упреждающий удар. Сталинские политические и дипломатические манёвры показывают, что он был сторонником мира летом 1941 года. Не ясно, стал бы Сталин следовать курсом на войну, если бы в 1942 году появилась возможность взять инициативу в свои руки и ударить первым. Но его склонностью всегда было откладывать войну так долго, как только возможно. Он был уверен в военной доблести Красной Армии. Но он боялся последствий вовлечения Советов в большую войну, которая приведёт к опасности, что капиталистические враги СССР могут объединиться против общего коммунистического врага. Хотя Сталин и вёл игру в сохранение мира с Гитлером летом 1941 года, он нуждался в достаточно надёжной системе обороны на случай, если его расчёты окажутся ошибочными. Его генералы, однако, не собирались обороняться, и их собственные планы и подготовка были атакующими и контратакующими. Практически между сталинской дипломатической стратегией и военной стратегией его генералов возникли разногласия. Можно утверждать, что это опасное расхождение между политической стратегией и оперативной доктриной стало наиболее важным фактором в бедствии, которое постигло Красную Армию 22 июня 1941 года.

Источником этого разъединения была наступательно-направленная военная доктрина Красной Армии, принятая в 20-х годах. Совет высшего командования предполагал в следующей войне дать бой врагу атакуя и контратакуя, глубоко прорываясь, и вторгаясь на территорию противника. Эта политика обязательных наступательных действий была усилена между войнами развитием военной технологии — увеличением мощности и надёжности танков, самолётов, и артиллерии, которые сделали осуществимыми высокоманёвренные наступления, и быстрые фланговые продвижения, и прорывы даже хорошо подготовленной обороны. Этот доктринальный порядок приоритета был установлен после изучения немецких побед в Польше и во Франции, и собственного советского опыта прорыва сильной обороны линии Маннергейма в Финляндии в 1940 году.

В замечательной речи на конференции Высшего командования, проходившей в конце декабря 1940 года, нарком обороны Тимошенко, суммируя искусство советской стратегической мысли, посвятил большинство свои ремарок проблемам наступления. Тимошенко не игнорировал вопросы обороны — он утверждал, что «нет кризиса современной обороны» и выступил против идеи, что быстрое поражение Польши, и Франции показывает, что обороняющийся не может обороняться эффективно против современных средств поражения, и мобильности наступающего. Эффективная оборона возможна в современных условиях, заявил Тимошенко. Но это должна быть глубокая оборона, разделённая на несколько зон и эшелонов обороны. Однако, Тимошенко ясно высказался, что… «оборона не является решающим способом нанесения поражения противнику: только наступлением можно достичь окончательной победы. К обороне необходимо прибегнуть, когда не хватает сил для наступления, или когда это поможет в создании необходимых условий для подготовки наступления».

Другим выступающим был Георгий Жуков, бывший кавалерийский офицер и сторонник бронетанковых сил, который «сделал себе имя», как фронтовой командир, добившийся успеха в наступлении против японцев на Халхин-Голе в августе 1939 года, последовавшем за пограничным столкновением на монголо-китайской границе. Он сделал доклад о «характере современной наступательной операции». Эту тему пришлось изучать Красной Армии по опыту недавней европейской войны, изменившей подходы к наступательным действиям. После конференции, в январе 1941 года было проведено две военных игры для высшего командования. Обе игры базировались на наступательных действиях и маневрировании на западных границах Советского Союза. Победителем в каждом случае оказался Жуков, который стал после этого начальником Генерального штаба. Как сказал Иван Мудсли: «Трудно представить жуковское назначение, как нечто другое, кроме сталинской поддержки наступательных операций Красной Армии».

Сталин был сторонником доктрины наступательных действий. Как участник разработки стратегии, он готовился к активной обороне священной советской земли. «Мы не хотим ни одного „фута“ иностранной территории», — говорил он на 16 партсъезде в 1930 году: «Но не отдадим ни одного „инча“ своей территории никому». Наступательная концепция и постоянные обращения к гражданской войне также превалировали в сталинской политической культуре, как способ решения социальных и политических проблем решительными методами классовой борьбы. Концепция сражений Красной Армии в будущей войне на территории вероятного противника также совпадала с мессианскими тенденциями советской идеологии. Сталин не верил в экспорт революции силой армии. Но он рассматривал Красную Армию, как освободительную силу при вторжении на иностранную территорию, как позитивный, с коммунистической точки зрения, политический удар. Как Сталин позднее сказал: «Кто бы ни оккупировал территорию, он тут же вводит на ней свою собственную социальную систему. Все вводят свою собственную систему там, куда может дойти их армия. По-другому не бывает». То, что имел ввиду Сталин, было ролью Красной Армии в поддержке руководства коммунистически ориентированных правительств народных фронтов в Восточной Европе в 1944–1945 годах. В 1939–1940 годах, однако, образец такой роли, сыгранной Красной Армией в «революцинизации», имел место в западной Белоруссии, западной Украине, Бессарабии, Буковине и балтийских государствах. Противоположным этому был пример провала «освободительной миссии» Красной Армии в Финляндии в ходе зимней войны. Но обязательство Красной Армии на наступательные действия и ответное вторжение на территорию противника были главным образом действиями по стратегическим, а не по идеологическим соображениям. Совсем просто: наступление рассматривалось, как лучший способ обороны. И потенциальные политические преимущества продвижения вперёд Красной Армии были не более, чем выгодой. Однако, общей частью подготовки Красной Армии к войне была «пропитка» её солдат идеей, что военные действия являются аспектом широкой политической борьбы между Советским Союзом и капиталистическим миром. В 1940-41 годах эта идеологическая пропаганда была усилена, так как Советская власть искала способ подпереть миф о непобедимости Красной Армии после неудач, имевших место в ходе войны с Финляндией.

Стратегически, наступательные операции Красной Армии были воплощением её военных планов. Эти планы содержались в документах, определявших потенциальных противников, оценивавших масштабы и возможное расположение сил врага, и предсказание направлений атак противника. Планы также обрисовывали «Большую» стратегию Красной Армии: как, в общем смысле, Советский Союз планировал противостоять вторжению врага. Семь таких планов было разработано между 1928 и 1941 годами. Последний из них составлялся под руководством начальника Генерального штаба маршала Шапошникова перед началом второй мировой войны и был подготовлен в марте 1938 года. Документ Шапошникова определяет Германию и её союзников, как главного противника в Европе, и Японию — на Дальнем Востоке. Таким образом Советские Вооружённые силы готовились сражаться в войне на двух фронтах, определяя Германию, как главного противника, и запад, как главный театр военных действий. Немцы, гласит документ, попытаются вторгнуться в Советский Союз севернее Припяти, двигаясь в направлении на Минск, Ленинград и Москву, или на юге, продвигаясь с целью захватить Киев, и покорить Украину. Какой маршрут будет выбран, зависит от ситуации в Европе и «курса», выбранного Германией и её союзниками в Восточной Европе против Советского Союза. Документ затем детализирует два варианта советского операционного плана по отражению немецкого вторжения. Если немцы нападут на севере, Красная Армия будет контратаковать в этом секторе и обороняться на юге. Если немцы нападут на юге, то Красная Армия контратакует на юге и обороняется на севере. В обоих вариантах целью является остановить и уничтожить главные силы армии противника.

Следующая версия плана готовилась в значительно изменившейся ситуации летом 1940 года, при Тимошенко, который сменил Ворошилова на посту наркома обороны. План состоял из 1938 документов и был в чём-то подобен предыдущему. Однако версия 1940 года предсказывала нападение немцев на севере из Восточной Пруссии (после захвата Польши непосредственно соединившейся с основной Германией) на Литву, Латвию и западную Белоруссию (новую часть Советского Союза). Поэтому основная масса сил советской армии должна была сосредоточиться на севере, гласил план, для того, чтобы остановить и уничтожить главные силы врага.