Ирина Кнорринг - После всего: Стихи 1920-1942 гг.

• Название: После всего: Стихи 1920-1942 гг.
• Автор: Ирина Кнорринг
• Издательство: Вариант
• Жанр: Поэзия
• Год: 1993
• ISBN: 5-86020-054-4

В сборник вошли избранные стихи одной из ярких представительниц русского литературного зарубежья поэтессы Ирины Кнорринг (1906–1943). Глубоко личное содержание ее лирики, пронизанной тоской по Родине и мотивами безрадостной эмигрантской жизни, найдут отклик у истинных ценителей поэзии.

Примечание: наиболее представительное издание стихотворений Ирины Кнорринг на данный момент. Литературное же наследие ее составляет шесть машинописных тетрадей.

---

«Я покину мой печальный город…»

Я покину мой печальный город,
Мой холодный, неуютный дом.
От бесцельных дел и разговоров
Скоро мы с тобою отдохнем.

Я тебя не трону, не встревожу.
Дни пойдут привычной чередой.
Знаю я, как мы с тобой несхожи,
Как тебе нерадостно со мной.

Станет дома тихо и прилично,
Ни тоски, ни крика, ни ворчни…
Станут скоро горестно-привычны
Без меня кружащиеся дни…

И, стараясь не грустить о старом,
Рассчитав все дни в календаре,
Ты один поедешь на Луару
В призрачно-прозрачном сентябре.

И вдали от горестной могилы,
Где-то там, в пути, на склоне дня,
Вдруг почувствуешь с внезапной силой,
Как легко и вольно без меня.

1936 (Из сборника «После всего», 1949)

«Пока горят на елке свечи…»

Пока горят на елке свечи,
И глазки детские горят,
Пока на сгорбленные плечи
Не давит тяжестью закат,

Пока обидой злой и колкой
Не жжет придуманная речь,
И пахнет детством, пахнет елкой
И воском разноцветных свеч, —

Я забываю все волненья
И завтрашний, тяжелый день,
И от веселой детской лени
Впадаю в старческую лень.

Смотрю на детскую улыбку,
Склоняюсь к нежному плечу.
Не называю все ошибкой,
И даже смерти не хочу.

1936 (Из сборника «Окна на север», 1939)

«Считать толково километры…»

Считать толково километры,
На карте намечая путь,
Учесть подъемы. Силу ветра.
Что посмотреть. Где отдохнуть.

Решить внимательно и строго,
Что можно брать с собой, что — нет.
Вязать пуловеры в дорогу
И чистить свой велосипед.

Мечтать о воздухе хрустальном,
О тишине лесов и рек,
О городке провинциальном,
Где будет ужин и ночлег.

И в настроении прекрасном
На карту заносить пути…
Пока не станет слишком ясно,
Что больше некуда идти.

1936 (Из сборника «Окна на север», 1939)

Лиле

Свой дом. Заботы. Муж. Ребенок.
Большие трудные года.
И от дурашливых девченок
Уж не осталось и следа.

Мы постарели, мы устали,
Ни сил, ни воли больше нет.
А разве так мы представляли
Себе вот эти десять лет?

Забыты страстные «исканья»,
И разлетелось, словно дым,
Все то, что в молодости ранней
Казалось ценным и святым.

Жизнь отрезвила. Жизнь измяла,
Измаяла. На нет свела.
В кафе Латинского квартала
Нас не узнают зеркала.

— А где-то в пылком разговоре
Скользит за часом шумный час.
А где-то вновь до ссоры спорят —
Без нас, не вспоминая нас.

Уходит жизнь. А нас — забыли.
И вот уж ясно навсегда,
Как глупо мы продешевили
Испепеленные года.

1938 (Из сборника «После всего», 1949)

«Еще госпиталь снится ночами…»

Еще госпиталь снится ночами,
Еще дома, как будто в гостях.
Непривычно и странно вначале…
И усталость… Но это пустяк.

Напряженные слухи. Газеты,
Разговоры о близкой войне.
И тревога, сверлящая где-то,
И бессилье, как будто во сне.

И, сплетая привычные строфы,
Смутно чувствую в хаосе тьмы —
Приближенье большой катастрофы
И, быть может, последней зимы…

1938

«Я — человек второго сорта…»

Я — человек второго сорта,
Без «широты» и «глубины».
И для чего, какого черта,
Такие люди рождены?

Зачем? Чтоб нищенкой унылой
Топтаться на чужом пути?
От колыбели до могилы
Себе приюта не найти?

Всегда никчемной и забитой
Всего бояться, все терпеть,
Чтоб у разбитого корыта
Последней дурой умереть.

Чтоб, ничего не понимая,
Смотреть в любимые глаза,
За бесконечной чашкой чая
Весь вечер слова не сказав.

Молчать весь вечер, дни за днями,
Молчать всю жизнь, молчать всегда,
Чтоб никудышними стихами
Вились ненужные года.

Так жить, — смешно и неумело,
Не сделав ровно ничего.
Прислушиваться в мире целом
К биенью сердца своего.

И на кровати, в ночь глухую,
В ночь униженья, ночь без сна,
В давно привычном поцелуе
Испить отчаянья до дна.

1938 (Из сборника «Окна на север», 1939)

Окно в столовой

Снова — ночь. И лето снова
(Сколько грустных лет!).
Я в накуренной столовой
Потушила свет.

Папироса. Пламя спички.
Мрак и тишина.
И покорно, по привычке
Встала у окна.

Сколько здесь минут усталых
Молча протекло!
Сколько боли отражало
Темное стекло.

Сколько слов и строчек четких
И ночей без сна
Умирало у решетки
Этого окна…

В отдаленьи — гул Парижа
(По ночам — слышней).
Я ведь только мир и вижу,
Что в моем окне.

Вижу улицу ночную,
Скучные дома,
Жизнь бесцветную, пустую,
Как и я сама.

И когда тоски суровой
Мне не превозмочь, —
Я люблю окно в столовой,
Тишину и ночь.

Прислонюсь к оконной раме
В темноте ночной,
Бестолковыми стихами
Говорю с тобой.

И всегда тепло и просто
Отвечают мне
Наши камни, наши звезды
И цветы в окне.

1938 (Из сборника «После всего», 1949)

Рассвет

Будильник резко прозвенит: пора!
И оборвет, не досказав чего-то…
Как автомат, в шестом часу утра
Ты встанешь и уедешь на работу.

На мертвых улицах велосипед
Запутает уродливые тени.
От фонаря пробьется красный свет
В тебя засасывающую темень…

А дома в нестерпимой духоте
Проснется и замечется ребенок.
Забьется в долгом кашле. Словно тень,
Ночь соскользнет с соседнего балкона.

И где-то дробно застучат сабо…
И с каждым днем суровее и строже
Над черным городом проснется Бог
И ничему на свете не поможет

1938

«Я уж не так молода, чтобы ехать в Россию…»

Я уж не так молода, чтобы ехать в Россию.
«Новую жизнь» все равно уже мне не начать.
Годы прошли — беспощадно-бесцельно-пустые
И наложили на все неживую печать.

Жизнь прошаталась в тумане обманчиво-сером,
Где даже отблеск огня не сверкал вдалеке.
Нет у меня ни отчизны, ни дружбы, ни веры, —
Зыбкое счастье на зыбком и мертвом песке.

А впереди — беспощадная мысль о расплате:
Боль отреченья, позор примиренья с судьбой.
Белая койка в высокой и душной палате.
Крест деревянный, сколоченный верной рукой.

1938 (Из сборника «Окна на север», 1939)

«С каждым годом — все дальше и дальше…»

С каждым годом — все дальше и дальше.
Так и будет — больней и больней,
Сероглазый, беспомощный мальчик
Скоро выйдет из жизни моей.

Станет скоро большим, своенравным.
Плох, хорош ли, — не все ли равно?
Будет брать он у жизни по праву
Все, что только ему суждено.

Расшибется ли или добьется,
Загорится ли ярким огнем,
Но уже никогда не вернется
В свой задорно покинутый дом.

В дом холодный, безмолвный, пустынный,
Где осталась навеки молчать
Ничего не принесшая сыну,
Ничего не сумевшая мать.

1939 (Из сборника «Окна на север», 1939)

«О чем писать? О лете, О Бретани…»