Александр Кулешов - Пересечение

• Название: Пересечение
• Автор: Александр Кулешов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-00393-4

В романе прослеживаются судьбы двух москвичей, друзей детства, чьи пути после окончания школы разошлись в противоположных направлениях: один стал офицером-пограничником, другой был завербован одной из иностранных агентур. В романе поднимаются вопросы об ответственности при выборе жизненного пути, о целях в жизни, о нравственной чистоте.

---

Не странно ли — вместе учились, дружили, одно детство, одни компании, один двор, одна школа, а какие разные пути! Наверное, он осуждает меня, как я его. Кто прав? Опять-таки каждый считает, что прав он. А в действительности? Только жизнь рассудит, только годы, люди. Это у Эренбурга «Люди, годы, жизнь»?

Может быть, живи мы вместе в Москве, общаясь, «взаимовлияя», так сказать, многое было бы по-другому. А что? Он бы меня ни в чем не переубедил, а я его? Надо письмо написать, об этих моих мыслях написать. Как-нибудь соберусь. Зойка говорит, что я совсем кореша забыл, что пропадет он без моих мудрых советов.

…На поезд — мы ехали через Ленинград — провожало нас столько народу, что хватило бы гарнизонов на пять застав. Женщины всплакнули, мужчины похлопали по плечу, пожали руку.

И я снова в пути. Снова в моей военной дороге…

Глава VIII РУБИКОН

Слезы текут из-под моих закрытых век. Я не хочу открывать глаза, я не могу видеть эти серые стены, мне кажется, я тогда сойду с ума. Я не хочу видеть сегодняшний мой день, он ужасен, а завтрашнего я видеть не могу — его не будет. И я опять устремляю свой взгляд во вчерашнее, единственное, что у меня осталось…

Тогда, в тот памятный день, у меня на глазах тоже блестели слезы — слезы радости. Я в Америке!

Впрочем, если быть честным, я был немного разочарован. Я не ощутил чувства новизны, открытия. Все было настолько знакомо, даже привычно по фильмам, видеофильмам, по фото, по описаниям в журналах и книгах и, наконец, по собственным мечтам, мне казалось — я вижу даже знакомые лица.

После сложного и долгого перелета, посадок в Шеноне, Гандере, Монреале мы прибыли в Лос-Анджелес ярким летним днем — жара, духота, в своем темном костюме я взмок мгновенно, дышать невозможно, впечатление такое, что тебе к лицу приложили автомобильную выхлопную трубу.

К счастью, нас встречают. Представитель студии запихивает Известного режиссера и меня в огромный «форд», и мы трогаемся в путь. В машине ледяной холод, эркондишен включен на полную мощность. При такой жаре это, конечно, неплохо, но во всем нужна мера. Через минуту мы начинаем чихать. «Форд» мчится со скоростью сто сорок — сто пятьдесят километров в час (здесь все измеряется в милях, но, помнится, я тогда пересчитал).

Нас привозят в отель на берегу океана, в пригороде Голливуда. Отель роскошный, с бассейном (кому он нужен в десяти метрах от побережья?), теннисными кортами, вокруг парк, наполненный разными экзотическими цветами, кустами и деревьями, из которых я знаю только пальмы.

У меня небольшой, но суперкомфортабельный номер с телевизором, лоджией и неизменным холодильником (он же мини-бар). По дорого представитель студии сообщил программу: до вечера — отдых и «прихождение в себя», вечером нас ждет на ужин продюсер.

Мы торопливо обедаем (мой уважаемый шеф — Известный режиссер все делает торопливо) и расходимся по номерам (он наверняка сейчас завалится спать, он столько энергии тратит на съемках, что при любой паузе намертво и мгновенно засыпает).

Я же достаю из холодильника бутылку пива (в последнее время я понял, что как-то недооценивал этот напиток), выхожу в лоджию, рассаживаюсь в шезлонге и начинаю наслаждаться.

За горизонт уходит сверкающий океан. Белые, красные, полосатые паруса яхт прочерчивают его у берега, вдали проплывает какой-то огромный корабль. Перед лоджией покачиваются на легком ветру ленивые пальмы.

Боже, как хорошо! Вот так бы всегда. Сидеть, смотреть за горизонт, любоваться океаном… И ни черта не делать. Как миллионеры. Ну пусть не как миллионеры, как рядовые работяги. Не рабочие на заводе «Форда», конечно, или вот тот негр, что подметает возле бассейна, а как солидный служащий, каким я бы наверняка был, если б родился в этой стране.

Здесь же каждый делает что хочет, черт возьми! Чтобы лишний раз убедиться в этом, надеваю шорты, беру фотоаппарат (выпиваю еще бутылочку пива) и выхожу в парк. Ох как пахнут здесь цветы, какие красивые и как много их. Еще бы, тут, оказывается, не один негр, а целая дюжина в синих комбинезонах и каскетках копается в земле, поливает газоны, чего-то подстригает. Я величественно следую дальше, выхожу на маленький пляж, где никого нет — все загорают у бассейна. На пляже сидит лишь какой-то толстяк и жрет бананы. Он тоже в шортах, по жирной отвисшей груди стекает пот. Он с видимым интересом разглядывает девушек в крохотных купальниках, которые периодически проходят взад-вперед по аллее.

Углядев двух, особенно красивых, я фотографирую их со спины (по-моему, женщина сзади выглядит куда красноречивей, чем спереди, особенно с такой походкой, как эти). Когда пойдут обратно, сфотографирую анфас.

— Смелый ты парень, — слышу я сзади голос толстяка. — А если б обернулись? Или ты чемпион по бегу?

Я смотрю на него с некоторым удивлением.

— Чемпион, — говорю, — а что?

— От полиции не убежишь, — он машет рукой, — а от таких стрекоз легко не откупишься. — Сообразив наконец, что я не понимаю, о чем речь, он продолжает: — Ты что, с луны свалился, или у вас там, в Нью-Йорке, другие законы? Если фотографируешь такую вот русалочку без ее разрешения, она ж с тебя по суду за это три шкуры сдерет. Как же — посягательство на ее нравственность, или достоинство, уж не знаю как. Знаю только, что в прошлом месяце двое французов здесь на этом попались. В газетах писали. Ты не француз?

— Нет, — говорю на своем лучшем американском, — спасибо за предупреждение.

— А я же слышу — из Нью-Йорка. Так что лучше, парень, делай как я: фотографируй глазами. Дешевле обойдется. Ха-ха-ха.

Он заливается смехом, а я, сделав ручкой, возвращаюсь в отель. Ну их к черту! Чуть не влип, баб, оказывается, нельзя фотографировать. А еще чего нельзя? И что можно?

Включаю телевизор. Попадаю удачно — как раз уголовная хроника. Ну и ну! Там застрелили, тут зарезали, еще где-то изнасиловали (насилуют направо и налево, это, оказывается, можно, сфотографировать, видите ли, нельзя!). Прихожу к выводу, что если что и можно здесь делать — так это убивать и грабить всех подряд. Впрочем, вывод для меня не новый, я это еще по моим детективам знал. Они, кстати, очень реалистичны, эти детективы, «капиталистический реализм».

Опять вышел погулять и словно погрузился в их мир. Бензоколонки, бунгало, ресторанчики вдоль автострады, гигантские универсамы, окруженные автомобильными стоянками, бесконечные вереницы мчащихся по шоссе великолепных машин, но и какие-то унылые закоулки, мусорные кучи, негры и негритята возле халуп, белье на веревках, набережные с пляжами и пальмами, какие-то виллы, не виллы, а прямо дворцы за высокими стенами, неторопливо скользящие полицейские патрульные автомобили с мигалками на крыше — все это собрано вместе и увидено мной за полутора-двухчасовую прогулку. И все точно, как в фильмах, как в детективах. Не хватает только гангстеров с пулеметами. Но эти, наверное, выходят на прогулку по ночам.

Вернувшись в отель, замечаю, что дверь моего номера снабжена глазком и цепочкой. Это в отеле-то!

Вечером за нами приходит машина, и мы едем на виллу продюсера. Ужин при свечах на террасе под шепот океана и тихую музыку, обслуживают негритянки. Вилла большущая, обставлена в стиле модерн. На стенах в рамках какая-то чудовищная мазня (словно обезьяны рисовали хвостами). Наш хозяин с гордостью демонстрирует свою «Третьяковку» и каждый раз называет цену шедевра. Астрономическую!

Какая вилла, какая мебель, какие блюда! И какая дочь у хозяина! Спортивная, красивая (ну, может, и не очень), энергичная. Отец в ней души не чает и ради нее готов на все. Вот бы на ком жениться! Уж о счастье своей дочери этот отец позаботится, уж своему зятю он найдет приличное местечко. Чтоб бедняжка не слишком переутомлялся.

А по вечерам мы с женой сидели бы на этой террасе с коктейлями в руках или принимали таких же благополучных друзей. А может, папа расщедрился бы нам на отдельную виллу? Или яхту? А может…

Ну тут моя семейная идиллия с дочкой чадолюбивого продюсера грубо обрывается: входит какой-то верзила в белом смокинге и увозит ее на вечеринку. Это, оказывается, ее «бой», необъявленный жених. Когда они уходят, родители радостно сообщают нам, что он — сын владельца половины голливудских универсамов. Будучи объективным, я признаю про себя, что такая партия выгодней, чем аспирант института иностранных языков Борис Рогачев, чей отец всего лишь средней руки чиновник департамента внешней коммерции.

Я оставил его но в лучшем состоянии, что меня беспокоит. Говорю об этом вслух. Наши хозяева проявляют искреннее сочувствие, спрашивают мой домашний телефон, и через пять минут я слышу голос отца так ясно и четко, словно он в соседней комнате. Он старается меня успокоить, но ему это плохо удастся. Он рад за меня, пусть я не волнуюсь, работаю, отдыхаю, совершенствуюсь в языке… А у него все в порядке.