Патрик Витт - Братья Sisters

• Название: Братья Sisters
• Автор: Патрик Витт
• Жанр: Вестерн

Таинственный и могущественный Командор приговорил несчастного Варма к смерти. Неприятная миссия выпадает на долю братьев Систерс – Илая и Чарли, они не привыкли обсуждать поручения. Для Чарли кровопролитие – это жизнь, а Илай со временем начинает задаваться вопросом – зачем он убивает? Два брата, две судьбы, но будущее у них одно. Что же победит: злое начало Чарли или простота и добродушие Илая?

«Братья Систерс» – классический вестерн, не лишенный юмора. Динамичный, но местами жесткий сюжет погрузит вас в атмосферу того времени и заставит пройти все испытания, выпавшие на долю братьев.

Море крови, море виски, море оружия и дикого веселья взорвут ваш мир.

Перевод: Нияз Абдуллин

---

– Никто этих людей не ждет. И ты не хуже меня знаешь: укрываться и прятаться лучше всего именно в Калифорнии.

– С меня довольно разговоров о твоем коне, Эли.

– Даже не надейся. Я еще не раз о нем вспомню.

– Тогда хватит о нем на сегодня! Пора поделить барыши.

– Ты всех убил, оставь себе.

– Я убил их, пытаясь вызволить тебя из проклятой хижины, – недовольным тоном напомнил Чарли.

И все же брать монеты я отказался.

– Подумаешь, какой брезгливый, – произнес братец. – Не хочешь – не бери, принуждать не стану. Все равно мне надо разжиться новой одеждой. Как думаешь, Жбан дотянет до ближайшего городка? Со скалы по пути не сиганет? Эй, ты чего такой смурной? Подумаешь, повздорили! Что теперь, и над шутками смеяться не надо?

Я невольно и совсем слегка улыбнулся.

– Ну да, – продолжил Чарли. – Коль поссорился с братом, так все, конец, и смех долой. Разве это дело – после ссоры хохотать? Нет, конечно, и ты сам знаешь. Давай, припомни все обиды из детства. Ненавидь меня, воспылай гневом.

Наконец мы взобрались в седла. Стоило ткнуть Жбана пятками в бока, и он улегся на землю.

Глава 13

До ближайшего городка мы добрались к ночи. Думали, что фактория закрыта, но, подъехав ближе, заметили: дверь не заперта, а из трубы вьется дымок. Постучались и вошли.

Внутри было тепло и тихо. Стоял сильный запах новой одежды. На полках тесными стопками лежали рубашки, брюки, исподнее, шляпы… Чарли несколько раз топнул каблуком, и тут же из-за тяжелой занавеси черного бархата выбежал расторопный старичок в мешковатом исподнем. На приветствия он не ответил, только заметался вдоль прилавка, зажигая свечи от сосновой лучины. Наконец комнату залил теплый желтоватый свет, и старичок, опустив руки на прилавок, выжидающе уставился на нас, моргая и улыбаясь.

– Мне бы новую одежду справить, – сказал Чарли.

– Желаете сменить гардероб полностью? – спросил старичок.

– Перво-наперво хочу рубашку.

– Шляпа у вас тоже потрепанная.

– Так что у вас с рубашками? – спросил Чарли.

Прикинув на глаз его размеры, старичок быстренько достал прямо из-за спины приставную лестницу. Слазил наверх и спустился с небольшой стопкой рубашек. Выложил ее на прилавок перед Чарли и, пока мой братец рассматривал товар, хозяин спросил у меня:

– А вы, сэр, чего изволите?

– Сегодня я ничего не хочу.

– Но и на вас шляпа потрепана.

– Мне так нравится. Люблю свою шляпу.

– Судя по блеску, вы с ней давно не расстаетесь.

Потемнев лицом, я укорил старичка:

– Нехорошо делать людям подобные замечания.

Блестящими черными глазками старик напомнил мне крота или какое-то другое землеройное животное, шустрое и упертое.

– Я вовсе не хотел вас оскорбить! – поспешил он исправиться. – Всему виной рабочая привычка. Стоит увидеть человека в поношенном одеянии, как мне становится его жаль.

Пока старичок смотрел на меня большими невинными глазами, его руки, жившие, казалось, собственной жизнью, выложили на прилавок три новые шляпы.

– Вы что, не слышите? – спросил я. – Мне ничего не надо.

– Да вы только примерьте! – предложил он, доставая из-под прилавка зеркало. – Хоть займете себя чем-нибудь, пока ваш друг выбирает рубашку.

Шляпы он выставил черного, шоколадного и темно-синего оттенков. Я положил свою рядом с ними. Да-а, совсем износилась. Делать нечего. Я сказал, что так и быть, примерю одну.

– Полотенце! – резко выкрикнул старик.

Тем же путем, что и он, в комнату вошла беременная страшнулька, совсем юная. Она швырнула мне исходящее паром полотенце. Оно обжигало. Я принялся перебрасывать его из руки в руку, пока не остыло.

– Соблаговолите отереть руки и лоб, сэр, – произнес старик. – Нашу одежду много кто примеряет, и нельзя, чтобы вещи засалились.

И пока я вытирал указанные части тела, старик подошел к Чарли. Тот в это время застегивал на себе рубашку из черного хлопка на перламутровых защелкивающихся пуговицах.

– Как вам идет! – воскликнул продавец.

Оценивая, как сидит рубашка, Чарли, словно девица, повертелся перед высоким зеркалом. Потом посмотрел на меня и, ткнув пальцем себе в грудь, вопросительно вскинул брови.

– Симпатичная, – сказал я.

– Беру, – заявил братец.

Старик же, водрузив мне на голову шляпу шоколадного цвета, спросил:

– А что скажете на это? Идет вашему другу?

Присмотревшись ко мне, Чарли попросил надеть на меня черную. Старичок ловко сменил шляпы, и Чарли, кивнув, вынес вердикт:

– Шляпы здесь отменные, братец. Бери, не думай. Ну и, – обратился он к владельцу фактории, – пока ты их не убрал, можно мне примерить синюю?

– Полотенце! – вновь криком позвал продавец.

В лавку вошла та же беременная дурнушка. Швырнула Чарли дымящееся полотенце и скрылась, не говоря ни слова.

Утирая лоб, Чарли улыбнулся и спросил:

– Твоя женщина, старче?

– Моя, – гордо ответил тот.

– И дитя у нее в брюхе твое?

Старик сердито нахмурился.

– Сомневаетесь в качестве моего семени?

– До твоего семени мне дела нет.

– Каков нахал!

Чарли примирительно поднял руки.

– Ну что ты, что ты! Я вовсе не хотел тебя обидеть. На самом деле я восхищен и желаю вам с женой жить долго и счастливо.

На том старик забыл обиду, а мы с лихвой искупили вину перед ним приобретениями: я взял шляпу и рубашку, а Чарли оделся с головы до ног. Старик отправился спать дальше, разбогатев на сорок долларов. Он был даже доволен, что мы разбудили его в глухую ночь.

Одетые с иголочки, мы поехали дальше.

– Чистое у него дельце, – заметил я братцу.

– Да уж, почище убийств, – согласился Чарли.

– Я и сам подумываю остепениться, осесть где-нибудь. Разве у того старичка не милая лавка? Всюду лампы, новой одеждой пахнет…

Чарли покачал головой.

– Я бы от скуки свихнулся. Сидишь, ничего не делаешь, а эта немая снует туда-сюда: забежит в лавку, убежит, забежит – убежит… На сотый выход я бы пристрелил ее. Или сам удавился бы.

– По-моему, мирное ремесло. Бьюсь об заклад, старик спит спокойно по ночам.

– Да и ты спишь, как младенец, – убежденно произнес Чарли.

– Нет, не сплю. И ты не спишь.

– Да я сплю как убитый!

– Ты хнычешь и стонешь.

– Брехня!

– Нет, правда, Чарли.

– Брехня… – повторил Чарли и шмыгнул носом.

Мои слова заставили его задуматься. Он захотел проверить: правду ли я говорю, но гордость не позволяла просить о помощи. Радость его куда-то улетучилась, и братец старательно отворачивался от меня. Вот так. Кого угодно можно обидеть и в любой момент. Не знаешь, когда тебя охватят грусть и печаль.

Глава 14

На ночь мы остановились в клоповнике на южной окраине города. Мест почти не было, и пришлось нам с Чарли против обычая заселиться в одну комнату. Сев перед умывальным тазом, я достал приспособления для чистки зубов. Чарли, который прежде не видел ни щетки, ни порошка, спросил, что это. Я ответил и показал, как им пользоваться. Сплюнул пену и, причмокнув, глубоко вдохнул через рот.

– Очень освежает.

Подумав, Чарли выдал:

– Чушь собачья. Забава для дурачков.

– Думай что хочешь. Только старый добрый доктор Уоттс обещал: если прилежно чистить зубы, в них не заведется гнили.

Чарли предпочел остаться при своем мнении и вдобавок заметил, дескать, с пеной у рта я точь-в-точь как бешеный зверь. На это я ответил: уж лучше каждый день ненадолго уподобляться бешеной зверюге, чем смердеть, как таковая, всю свою жизнь. На этом споры о чистоте зубов закончились. Братцу же разговор о докторе Уоттсе напомнил об украденном обезболивающем, и Чарли извлек из седельной сумки пузырек и шприц. Сказал, что хочет испытать. Набрав лекарства в шприц, он вколол его себе в щеку. Чувствуя, что зелье начинает действовать, братец принялся щипать себя за щеки и корчить рожи.

– Будь я проклят, – сказал он и жестом велел ударить его по лицу.

Я отвесил ему легкую пощечину.

– Ни черта не чувствую, – сказал Чарли.

– У тебя морда обвисла, – заметил я.

– Ударь меня еще раз, только сильнее, – попросил он.

Я ударил.

– Здорово, – сказал Чарли. – Давай, врежь напоследок еще разок. Чтобы – ух! – от души. Понял?

Я наградил его шлепком с размаху, да таким, что у самого рука заболела.

– Ну, этот-то ты почувствовал, – заметил я. – Аж волосы дыбом встали, и, спорю, даже искры из глаз посыпались.

– Какие искры, братец! – изумленно проговорил Чарли. – Отдача от удара, не более. Надо подыскать применение этому средству.

– Отправляйся по городам, ищи невезучих и позволяй за деньги бить тебе морду.

– Я серьезно, братец. В этом пузырьке волшебное зелье, оно невозможное делает возможным. Надо лишь покумекать, и оно принесет нам выгоду.

– Погоди, вот перестанет твое чудо действовать – по-другому запоешь.

Губы у Чарли совсем обвисли.

– Ой, флюни, – сказал он и втянул обратно серебристую ниточку, повисшую с подбородка.

Пожав плечами и отложив в сторону пузырек со шприцем, Чарли огласил свое желание пойти в салун через улицу и выпить. Когда он позвал меня с собой, я прикинул: смотреть, как братец надирается до поросячьего визга, мне неохота, но и торчать одному в пустой комнате с ободранными обоями, терпеть сквозняк, пыль и запах предыдущих постояльцев еще хуже. Нет звука тоскливее, чем скрип кроватных пружин под бессонным путником.