Сергей Зверев - Звезда в шоке

• Название: Звезда в шоке
• Автор: Сергей Зверев
• Издательство: ACT; Астрель
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-055647-2, 978-5-271-21906-1

Топ-стилист, Король гламура Сергей Зверев откровенно рассказывает о моде, об искусстве, о шоу-бизнесе, о своем детстве, первых победах и поражениях, о восхождении на вершину славы! Адресовано широкому кругу читателей.

---

— Уже потом как-нибудь.

Потом он отвел разговор, начал спрашивать про мои дела. Я тоже не стал рассказывать про свои проблемы. Кому это надо? Сказал, что все хорошо у меня. А какое хорошо: квартиру снимал, зарплаты никакой не было, а то, что было, уходило на платья, аксессуары, коллекции, показы, билеты, гостиницы, питание и так далее. Конца и края этим тратам не было. Долги даже появились. Поэтому просто так сам я вылететь, чтобы просто проведать его, не мог, все свободное время и деньги уходили на дело. Но я бы все бросил, если б знал, в каком он состоянии. Из этого последнего звонка я запомнил каждое слово. Каждое.

И вот, когда Марина сказала, что Саша умер, я тут же все бросил, поехал в этот поселок на Байкал, в Култук. В дороге просто не понимал, что происходит. Но мне почему-то все время помогали проводники и проводницы. Видимо, узнавали в лицо и подсказывали что куда, потому что я вообще был в неадекватном состоянии. Не осознавал, куда деться, куда идти, чего делать, где взять билеты. Я и когда нормальный как-то очень тяжело воспринимаю эти аэропорты, поезда и самолеты. А в таком-то состоянии, стрессовом и невменяемом, вообще терялся.

Люди мне очень помогали в пути, уже с того момента, как я поехал в аэропорт. Там билетов не было. И тогда я сразу пошел в парикмахерскую этого аэропорта и тут же рассказал девчонкам, что у меня такое горе, брат умер, что я только что вернулся с конкурса и мне его срочно надо хоронить ехать, а билетов нет и я не знаю, что делать. Они меня успокоили, посадили в подсобке, напоили чаем, накормили. Одна из них пошла к директору аэропорта и каким-то образом выбила для меня билеты. Потом они меня проводили в самолет. Так я улетел. В самолете за мной все время ухаживали.

Мне было очень плохо. Все повторялось. Только что я пережил нереальную потерю, и опять потеря. Это было просто невозможно. У меня была жуткая депрессия. Она дошла даже до такой степени, что никакое творчество мне было уже не нужно.

В Новосибирске пересадка была: нелетная погода. За мной ухаживали пассажиры, стюарды и стюардессы. Они меня отправили в Иркутск, а в Иркутске посадили на поезд. В поезде я появился еще более невменяемый. Но видно, они друг другу передавали, что следить за мной надо. У меня полусонное состояние, потому что несколько суток я уже не спал: то на конкурсе не спал, потом приехал, опять не спал из-за переживаний. В поезде я боялся, что усну и просплю свою остановку. Но проводница меня успокоила, сказала, что мне еще четыре часа ехать. Пообещала обязательно разбудить. В общем, высадила она меня там, где мне нужно было.

Я вышел, а вокруг только ночь, снег и дорога железная. Ровно-ровно все вокруг покрыто снегом. Вижу, что давно уже не ходили здесь машины. Думаю, интересно, сколько мне стоять вот так вот. Идти пешком — это нереально просто. Что мне делать, неясно, стою с этим дурацким чемоданом, в этой идиотской звездной одежде и никого нет. Наверное, минут пять вот так пребывал в недоумении. Вглядывался в родные места, а вокруг ни огонька. Ничего не видно, и вдруг машина, даже голосовать не стал, понимал, что она не остановится. Но машина остановилась. Высовывается водитель и спрашивает: «Вам куда?» Я объясняю, куда мне нужно. А он говорит, что знает это место, мол, там только что похоронили парня молодого. Я сказал, что это мой брат. Водитель предложил мне сесть в машину. Машина была маленькая, типа «Запорожца», но в ней было тепло.

Довез меня водитель до бабушкиного дома, осветил фарами окна, и все проснулись. Бабушка выскочила, открыла дверь и увидела меня. Все родственники были в шоке. Они уже меня не ждали.

Потом у меня был провал в памяти. После того как бабушка дверь открыла, ничего не помню. Видимо, держал себя в руках, пока ехал. А как добрался, упал без сознания и так проспал всю ночь. На следующий день мы поехали на кладбище. Когда мы подъезжали к нему, погода была отвратительная. Лютый холод, снег и темнело уже. Но вдруг выглянуло яркое солнце такой силы, что я почувствовал тепло, как от печи. Все осветилось ярким-ярким светом. У нас в деревне на горке кладбище, мы стали подниматься на эту горку, а ощущение такое, будто свет кто вокруг включил. И тепло, такое тепло необычное, как будто меня кто-то принимает, встречает и мне очень рады. Я почувствовал родное тепло.

На этом кладбище у меня папа, дедушка и все родственники. Там я увидел свежую могилку Саши, было ощущение, как будто это он меня встречал. Я побыл там с ними и со всеми усопшими родными. Мысленно пообщался и с папой, и с дедушкой. Перед этим похоронили тетю без меня. Я был на каком-то чемпионате и даже приехать не смог тогда. Посмотрел на могилку тетину. Получилось, что у меня было сразу три смерти подряд. Жена, тетя и брат. Потом оказалось, что смерть Саши не была последней.

Когда вернулся домой, конкурсы навевали на меня в панический страх. Я все ждал, что очередная победа принесет очередную потерю. Слишком уж много было совпадений. И после очередного конкурса, когда я уже в страхе думал, кто следующий, мне сообщили, что бабушка умерла. Не могу слышать, как говорят, что эти конкурсы — ничего серьезного, простой пустяк. Ведь у меня все эти победы были через колоссальные потери. Я терял самых дорогих людей.

Моя тетя умерла от рака. Мама успела, застала ее при жизни, а я — нет. Когда я уезжал с похорон брата и мы далеко уже отъехали от дома, моя бабушка все стояла и махала. У меня сложилось впечатление, что она со мной прощалась, что она знала, что следующая. Я очень надеялся, что она еще поживет, ей было 80 лет. Она хорошо выглядела, очень худенькая, стройненькая, моложавая. И когда она во время очередного конкурса умерла, у меня чуть совсем руки не опустились. Если бы не работа, не это мое умопомрачительное и фанатичное отношение к ней, не представляю, как бы пережил все это.

У меня часто спрашивают, как мне удается так хорошо выглядеть. Очень может быть, что я стараюсь хорошо выглядеть именно назло и вопреки всем и всему. Кроме того, в моей профессии, в шоу-бизнесе, плохо выглядеть нельзя. Приходилось находить в себе силы для этого, ведь я начал жить и добиваться чего-то уже не просто для себя, а для сына Сереги. Он рос, очень поздно начал ходить, поздно начал говорить. И это заставляло держать себя в ежовых рукавицах. Всегда, когда мне казалось, что нет больше сил, перед глазами стоял Сергей. Ради него, ради семьи я не мог сдаваться. У меня не было выбора: началось сложнейшее постсоветское время, очень тяжелый период становления страны. Он, безусловно, отразился и на мне, и на моей семье. В этот момент происходило и мое профессиональное становление. Очень тяжело быть номером один в своей профессии, быть номером один во всем мире и при этом не показывать проблем. Научиться держать все в себе. Не все публика должна знать, не все должна слышать и видеть. Что-то должно быть твое и только твое. Я и сейчас рассказываю о некоторых событиях дозировано. Мне очень тяжело возвращаться в то время.

После смерти бабушки я думал, что долго еще не будет потерь. Оказалось, недолго. Недавно у меня погиб самый мой любимый двоюродный брат. Он был самым младшим в нашей семье. Со старшим двоюродным братом мы общий язык не нашли. У нас большая разница в возрасте. С моим ровесником — средним двоюродным братом, с которым мы учились в школе вместе, — тоже особо не общаюсь. Мы очень разные. А вот младший брат двоюродный был как моя половина.

Он был нереально красивым, но не очень фотогеничным. У него были огромные глаза, худое лицо, худощавая фигура. Иногда огромные глаза — это не очень красиво, но у него были невозможно красивые глаза. Он очень располагал к себе. Он безумно любил меня. Помню наше детское расставание, когда я уезжал из деревни навсегда, мама меня забрала от бабушки, тогда мы тяжело с ним расставались. Он только должен был пойти в школу, а я уже закончил четвертый класс. Для нас расставание было целой трагедией. Как будто мы сиамские близнецы и нас вдруг разлучили. Он очень рыдал, и я это пережить не мог. Как будто он потерял что-то. Мы потом увиделись с ним, когда он проездом приехал в Москву всего на полдня и одну ночь. Он приехал с пожилым дяденькой, они вместе работали и приехали тоже по работе. У меня переночевали и уехали. Но в эту ночь мы с ним наговориться не могли. Что у нас было общего, я до сих пор не понимаю.

У него была жена и три дочки. Помню, он рассказывал, что все хотел сына. Много детей, и, видно, ему тяжело было о них заботиться. Потом оказалось, что они почти как нищие жили. При жизни он все это скрывал, очень старался, работал на двух работах. Он не выдержал и повесился. Говорят, очень болел: язва желудка, перенес операцию.

Каждая смерть воспринималась мной все тяжелее и тяжелее. Ведь самое родное уходило, умирали самые нужные и дорогие люди. Например, смерть моей тети, тети Фаи, которая воспитывала и мою маму, и меня. Маму она с сестрой из детдома забрала. А когда мне было плохо, когда у меня было малокровие, она приехала, увидела меня, истощенного и изможденного, и увезла в деревню. Убедила маму, что мне нужно перейти на парное молоко, то есть просто не дала мне умереть. И ее смерть для меня была невозможной потерей. Жуткая трагедия. А смерть моей жены… Получилось так, что я остался один, раздавленный горем и с больным ребенком на руках. Я, переживая за жену, должен был бороться дальше, ведь мне сказали, что ребенок долго не проживет, надо было сделать все, что только возможно, чтобы этого не случилось.