Айзек Азимов - Роботы и империя

• Название: Роботы и империя
• Автор: Айзек Азимов
• Жанр: Научная Фантастика

Роман «Роботы и Империя» великого фантаста Айзека Азимова является связующим звеном между циклом произведений об Элайдже Бейли и знаменитой сагой об Академии. Он повествует о последней отчаянной попытке космонитов - потомков землян, заселивших иные планеты, покончить с набирающей силу экспансией своей прародины, со стремлением Земли подчинить себе всю Галактику.

---

Дэниел с явным усилием издал какой-то звук вроде жужжания. Затем он сказал более тихим, но все еще слышным шепотом:

– Мадам Василия, есть кое-что, превосходящее Первый Закон.

Жискар сказал также тихо:

– Друг Дэниел, ты не должен так говорить. Ничто не превышает Первый Закон.

Василия, слегка нахмурившись, проявила искру интереса.

– Вот как? Дэниел, предупреждаю тебя, если ты пойдешь дальше в этом споре, ты просто разрушишься. Я никогда не видела робота, делающего то, что делаешь ты и, наверное, будет очень интересно наблюдать твое самоуничтожение. Говори.

После этого приказа голос Дэниела немедленно стал вполне нормальным. Он посмотрел прямо на Василию, ожидавшую продолжения, и начал:

– Спасибо, мадам Василия. Много лет назад я сидел у смертного ложа землянина, о котором вы не велели мне упоминать. Могу ли я теперь упомянуть его имя, или вы и так знаете, о ком я говорю?

– Об этом полицейском, Бейли, – беззвучно сказала Василия.

– Да, мадам. Он сказал мне перед смертью: работа каждого индивидуума вносит вклад в целое и таким образом становится вечной частью целого. Это целое – сумма человеческих жизней, прошлых, настоящих и будущих, вроде ковра, существующего много тысячелетий, и он стал более прекрасным за все это время. Даже космониты являются частью ковра, они добавляют замысловатость и красоту его рисунку. Индивидуальная жизнь – это одна ниточка ковра, а что такое одна нитка по сравнению с целым? Дэниел, сказал он, держи свой мозг твердо направленным на ковер и не позволяй себе горевать из-за одной нитки.

– Слащавая сентиментальность! – пробормотала Василия.

– Я уверен, – продолжал Дэниел, – что партнер Илия хотел защитить меня от факта его скорой смерти. Он называл свою жизнь ниточкой ковра, это его жизнь была «одной выдернутой ниткой», чтобы я не огорчался. Его слова помогли мне в этом кризисе и защитили меня.

– Не сомневаюсь, – сказала Василия, – но выкладывай суть того, что превышает Первый Закон, потому что это и уничтожит тебя.

– Четыре десятилетия я обдумывал слова следователя Бейли. Я, вполне вероятно, понял бы их сразу, если бы на моем пути не стояли Три Закона.

В моих размышлениях мне помогал друг Жискар, который давно чувствовал, что Три Закона неполны.

Мне помогали также некоторые пункты недавней речи леди Глэдис в Поселенческом Мире.

Кроме того, этот теперешний кризис, леди Василия, обострил мое мышление. Теперь я знаю в чем именно неполны Три Закона.

– Робот, он же роботехник, – с легким презрением заметила Василия. – Каким же образом Три Закона неполны, робот?

– Ковер жизни важнее одной нити. Это приложимо не к одному моему партнеру Илии, а ко всем, и мы… и мы вывели заключение, что человечество как целое более важно, чем один человек.

– Ты запнулся, говоря это, робот. Ты сам не веришь этому.

– Есть закон выше Первого Закона: «Робот не может повредить человечеству или своим бездействием допустить, чтобы человечеству был нанесен вред». Я думаю теперь об этом как о Нулевом Законе Роботехники. Тогда Первый Закон должен гласить: «Робот не может повредить человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен ущерб, если это не противоречит Нулевому Закону».

– И ты все еще держишься на ногах, робот? – фыркнула Василия.

– Все еще держусь на ногах.

– Тогда я тебе кое-что объясню, робот, и посмотрим, переживешь ли ты объяснение. Три Закона Роботехники относятся к отдельным людям и отдельным роботам. Ты можешь указать на индивидуального человека или индивидуального робота. Но что такое твое «человечество», как не абстракция? Можешь ты указать на человечество? Ты можешь повредить или не повредить определенному человеку и понять, был или не был причинен ущерб. А можешь ты повредить человечеству? Можешь ты понять этот вред? Можешь указать на него?

Дэниел молчал. Василия широко улыбнулась.

– Отвечай, робот. Можешь ты увидеть вред, нанесенный человечеству, и указать на него?

– Нет, мадам, не могу. Но я уверен, что такой вред все-таки может существовать, и вы видите, что я все еще на ногах.

– Тогда спроси Жискара, может ли и будет ли он повиноваться твоему Нулевому Закону Роботехники.

Дэниел повернул голову к Жискару.

– Друг Жискар?

Жискар медленно ответил:

– Я не могу принять Нулевой Закон, друг Дэниел. Ты знаешь, что я много читал о человеческой истории.

Я нашел в ней великие преступления, совершенные одними людьми против других, и всегда для этих преступлений находилось оправдание, что они, мол, совершались ради племени, государства или даже всего человечества. Как раз потому, что человечество – абстракция, так легко найти оправдание всему. Следовательно, твой Нулевой Закон не подходит.

– Но ты знаешь, друг Жискар, что сейчас опасность для человечества существует, и она наверняка даст плоды, если ты станешь собственностью мадам Василии. Это-то, по крайней мере, не абстракция.

– Опасность, о которой ты упоминаешь, не явно известна, а лишь предполагается. Мы не можем строить на этом действия по пренебрежению Тремя Законами.

Дэниел помолчал и тихо сказал:

– Но ты надеешься, что твое изучение человеческой истории поможет тебе установить законы, управляющие человеческим поведением, что ты научишься предсказывать и управлять человеческой историей или, по крайней мере, положить начало, так чтобы когда-нибудь кто-то тоже научился предсказывать и направлять ее.

Ты даже назвал эту технику «психоисторией». Разве в этом ты не имеешь дела с человеческим ковром? Разве ты не пытаешься работать с человечеством как с единым целым, а не как с собранием индивидуальных людей?

– Да, друг Дэниел, но это всего лишь надежда, и я не могу основывать свои действия только на надежде и не могу изменить Три Закона в соответствии с ней.

На это Дэниел ничего не ответил, а Василия сказала:

– Ну вот, робот, все твои попытки ни к чему не привели. Однако ты все еще стоишь на ногах. Ты на редкость упрям, а робот, который может отрицать Три Закона и все-таки функционировать, явно опасен для любого человека. По этой причине ты незамедлительно будешь демонтирован. Случай слишком опасный, чтобы обращаться к медлительному закону, тем более, что ты, в конце концов, только робот, а не человек, на которого стараешься походить.

– Миледи, – сказал Дэниел, – вы наверняка не можете сами вынести такое решение.

– А я все равно вынесу, а если и будут потом законные последствия, я их уничтожу.

– Вы лишите леди Глэдис и второго робота, на которого не претендовали.

– Она и Фастальф лишили меня моего робота Жискара более двух столетий назад, а я не думаю, что когда-нибудь расстроила их хоть на миг. Так что я не огорчусь тем, что отниму у нее робота. У нее много других роботов, а в Институте их тоже достаточно, чтобы проводить ее домой.

– Друг Жискар, может, ты разбудишь леди Глэдис, и она сумеет уговорить леди Василию…

Василия хмуро взглянула на Жискара и резко сказала:

– Нет, Жискар. Пусть женщина спит.

Жискар, шевельнувшийся было при словах Дэниела, застыл. Василия щелкнула пальцами. Дверь открылась, вошли четыре робота.

– Ты был прав, Дэниел, здесь четыре робота. Они демонтируют тебя, а я приказываю тебе не сопротивляться. А потом мы с Жискаром уладим все остальное, – она оглянулась через плечо на вошедших роботов. – Закройте дверь и быстро и эффективно размонтируйте этого робота, – она указала на Дэниела.

Роботы посмотрели на Дэниела и несколько секунд не двигались. Она сказала с нетерпением:

– Я же сказала, что он робот, и вы не должны обращать внимания на его человеческую внешность. Дэниел, скажи им, что ты робот.

– Я не робот, – сказал Дэниел, – и не буду сопротивляться.

Василия отошла в сторону, четыре робота двинулись вперед. Дэниел стоял, опустив руки. Он в последний раз взглянул на спящую Глэдис и повернулся к роботам.

Василия улыбнулась.

– Интересно будет.

Роботы остановились. Василия сказала:

– Беритесь за него.

Они не двигались. Василия стала растерянно поворачиваться к Жискару, но не завершила движения: мускулы ее ослабли, и она упала.

Жискар подхватил ее, усадил на полу, прислонив к стене, и сказал, задыхаясь:

– Мне нужно несколько секунд, а потом мы уйдем.

Эти секунды истекли. Глаза Василии оставались остекленелыми и расфокусированными. Ее роботы были неподвижны. Дэниел шагнул к Глэдис. Жискар пришел в себя и сказал роботам Василии:

– Охраняйте свою леди. Не позволяйте никому входить, пока она не проснется. Она проснется спокойной.

В это время Глэдис зашевелилась, и Дэниел помог ей встать. Она удивленно спросила:

– Кто эта женщина? Чьи роботы? Как она…

Жискар сказал твердо, но несколько устало: