Айзек Азимов - Роботы и империя

• Название: Роботы и империя
• Автор: Айзек Азимов
• Жанр: Научная Фантастика

Роман «Роботы и Империя» великого фантаста Айзека Азимова является связующим звеном между циклом произведений об Элайдже Бейли и знаменитой сагой об Академии. Он повествует о последней отчаянной попытке космонитов - потомков землян, заселивших иные планеты, покончить с набирающей силу экспансией своей прародины, со стремлением Земли подчинить себе всю Галактику.

---

– Нет, – и помолчав, продолжал: – Для многократного ускорения эволюции нужно нечто большее, чем одна-две случайности.

На каждой планете, кроме Земли, скорость эволюции близко связана с потоком космической радиации, производящей мутации в замедленном ритме. Эта скорость вовсе не результат случайности. На Земле что-то произвело много больше мутаций, чем на других планетах, и это что-то не имело отношения к космической радиации, потому что она поражает Землю в сколько-нибудь значительном количестве. Теперь вы, наверное, видите чуть более ясно, почему это «почему» важно.

– Ну, доктор Мандамус, поскольку я все еще слушаю, и даже с большим терпением, чем сам предполагал, ответьте на вопрос, который вы так настойчиво поднимаете. Или у вас есть только вопрос, но не ответ?

– У меня есть ответ, – сказал Мандамус, – и он зависит от факта, что Земля уникальна еще в одном смысле.

– Разрешите угадать. Вы имеете в виду большой спутник. Но вы же не считаете, что это ваше открытие?

– Отнюдь, – сказал Мандамус, – но учтите, что большие спутники не редкость. Все известные большие спутники, кроме одного, вращаются вокруг газовых гигантов, но только спутник Земли – Луна – вращается вокруг планеты, не намного большей, чем сам спутник.

– Осмелюсь ли я еще раз употребить слово «случайность», доктор Мандамус?

– В этом случае, возможно, и случайность, но Луна остается уникальной.

– Пусть так, но какая связь между сателлитом и изобилием жизни на Земле?

– Это не совсем ясно, и связь может быть маловероятной, но куда более невероятно, что два таких необычных примера уникальности у одной планеты не были бы связаны между собой. И я нашел такую связь.

– Да? – быстро спросил Амадейро.

Теперь должен наступить безошибочный признак чокнутости. Амадейро украдкой взглянул на часы. Прошло не намного больше времени, чем он считал возможным потратить, но его любопытство росло.

– Луна, – сказал Мандамус, – медленно обходя вокруг Земли, производит приливно-отливной эффект на Земле. Большие приливы на Земле – следствие существования этого большого спутника.

Земное Солнце тоже производит приливы, но едва третью часть от лунных – так же, как и наше солнце производит малые приливы на Авроре.

Поскольку Луна отдаляется из-за своих приливно-отливных действий, она была гораздо ближе к Земле в ранней истории этой планетной системы. Чем ближе Луна к Земле, тем выше приливы на Земле. Эти приливы производили два важных эффекта: они сгибали земную кору, пока Земля вращалась, и замедляли вращение Земли. От этого сгибания и от трения приливных океанских вод о впадины морского дна вращательная энергия преобразовывалась в тепло. Следовательно, кора у Земли более тонкая, чем у известных нам пригодных для обитания планет.

– Но все это не имеет отношения к изобилию жизни на Земле, – сказал Амадейро. – Я думаю, доктор Мандамус, вам пора либо перейти к делу, либо уйти.

– Прошу вас, доктор Амадейро, потерпите еще немного. Важно понять дело, как только мы подойдем к нему. Я сделал тщательную компьютерную модель химического развития земной коры и мне стало ясно – я покажу вам все нужные сведения, если пожелаете, – что уран и торий собраны в земной коре и в верхней части мантии, и концентрация их в тысячу раз выше, чем в любом другом мире.

Более того, они собраны неровно, и на Земле есть карманы, где уран и торий сконцентрировались еще больше.

– И, как я понимаю, радиоактивность опасно высока?

– Нет, доктор Амадейро. Уран и торий очень слабо радиоактивны, и даже там, где они относительно сконцентрированы, они не слишком сконцентрированы в абсолютном смысле. Все это, повторяю, из-за наличия большого спутника.

– Значит, эта радиоактивность, даже если она недостаточна сильна, чтобы стать опасной для жизни, достаточна для увеличения степени мутации. Так, доктор Мандамус?

– Так. Наверное, время от времени случалось более быстрое вымирание, но и более быстрое развитие новых пород, что и дало огромное разнообразие и изобилие жизни. И постепенно только на одной Земле развились разум и цивилизация.

Амадейро кивнул. Пожалуй, молодой человек вовсе и не чокнутый. Он может ошибаться, но он в своем уме. А может, он и прав. Амадейро не был планетологом, так что ему нужно было заглянуть в книги, чтобы сказать уверенно, что Мандамус, как многие энтузиасты, открыл общеизвестное.

Но тут был более важный пункт, который следовало проверить немедленно. И он тихо спросил:

– Вы говорили о возможном уничтожении Земли. Какая связь между этим и уникальными свойствами Земли?

– Уникальные свойства можно использовать уникальным образом и способом, – так же тихо ответил Мандамус.

– Каким же – в этом конкретном случае?

– Прежде чем говорить о методе, доктор Амадейро, я должен объяснить, что физическая возможность уничтожения Земли зависит от вас.

– От меня?

– Да, – твердо сказал Мандамус. – Иначе зачем бы я пришел к вам с этим длинным рассказом? Я должен был убедить вас, что я знаю, о чем говорю, чтобы вы захотели сотрудничать со мной, и это будет существенно для моего успеха.

– А если бы я отказался, кто-нибудь другой мог послужить вашим целям?

– Я мог бы обратиться к другим, если бы вы отказались. Так вы отказываетесь?

– Вероятно, нет, но я хотел бы знать, насколько я важен для вас.

– Я бы сказал, не так важны, как я важен для вас. Вы должны сотрудничать со мной.

– Почему должен?

– Я бы хотел этого, если вы предпочитаете это слово. Но если вы желаете торжества Авроры и космонитов сейчас и на вечные времена над Землей и поселенцами, то вы должны сотрудничать со мной, нравится вам это или нет.

– Скажите мне точно, что я должен делать.

– Для начала скажите, правда ли, что Институт в прошлом конструировал гуманоидных роботов?

– Да. Мы сделали партию. Это было полтора-два столетия назад.

– Так давно? И что с ними случилось?

– Они не пригодились, – равнодушно ответил Амадейро.

Мандамус сел с выражением ужаса на лице.

– Их уничтожили?

Амадейро поднял брови.

– Кто же уничтожает дорогостоящих роботов? Они на складе. Энергетические элементы вынуты, а специальные долгодействующие батареи сохраняют минимальную жизнь в позитронных цепях.

– Их можно снова привести в полное действие?

– Уверен, что можно.

Правая рука Мандамуса стукнула по ручке кресла.

– Тогда мы победим!

XII. План и дочь

52

Амадейро давно уже не думал о человекообразных роботах. Это была болезненная мысль, и он с некоторым трудом заставил свой мозг не затрагивать эту тему. И вот теперь Мандамус неожиданно расшевелил ее.

Гуманоидный робот был крупным козырем Фастальфа в те далекие годы, когда Амадейро был в миллиметре от того, чтобы перехватить игру, козыри и все остальное.

Фастальф спроектировал и построил двух гуманоидных роботов (один из которых существовал и поныне), и никто больше не мог этого сделать, даже целый Институт Роботехники.

В своем великом провале Амадейро сумел спасти эту козырную карту. Фастальф был вынужден опубликовать проект гуманоидного робота.

Это означало, что этих роботов можно было создать, и они были созданы, но оказались нежелательными. Аврорцы не приняли их в свое общество.

Амадейро скривил рот от неприятного воспоминания. Каким-то образом стало известно, что солярианка пользовалась одним из гуманоидных роботов Фастальфа, Джандером, в сексуальных целях. В теории аврорцы не возражали против такой ситуации, но на практике ни мужчины, ни женщины Авроры не были в восторге от мысли, что их заменят роботы-мужчины и роботы-женщины.

Институт изо всех вил доказывал, что гуманоидные роботы предназначаются не для самой Авроры, а для того, чтобы служить первой волной пионеров, которая засеет и обустроит новые пригодные для жизни планеты, а в дальнейшем, когда эти планеты станут комфортабельными, их заселят аврорцы.

Это также было отвергнуто. Кто-то назвал гуманоидных роботов «раскалывающим клином», выражение распространилось, и Институт вынужден был отступить.

Амадейро упорно настаивал на сохранении «в нафталине» уже созданных роботов для возможного употребления в будущем – употребления, которое так и не материализовалось.

Почему так возражали против человекообразных роботов? Амадейро чувствовал слабый возврат раздражения, которое отравило ему жизнь много десятилетий назад. Сам Фастальф, пусть неохотно, но согласился поддерживать проект и, надо отдать ему справедливость, действительно поддерживал его, хотя и не с тем красноречием, с каким он выступал в тех делах, к которым лежало его сердце. Но и это не помогло.

И все-таки… все-таки… если у Мандамуса есть реальный проект, могущий сработать и требующий роботов…