Борис Виан - Водопроводчик

• Название: Водопроводчик
• Автор: Борис Виан
• Издательство: Худож. лит.
• Жанр: Современная проза
• Год: 1983

Впервые опубликовано в сборнике «Мурашки».

---

Виан Борис Водопроводчик

I

Это звонила не Жасмен — она отправилась куда-то за покупками со своим любовником. И не дядюшка — он умер два года назад. Собака дергает шнурок дважды, а у меня свой ключ. Значит, кто-то еще. Звонок был очень выразительный: весомый, чтоб не сказать веский, нет, скорее полновесный… во всяком случае неторопливый и внушительный.

Ясное дело, слесарь. Вошел, через плечо — какая-то нелепая сумка из кожи вымершего травоядного с позвякивающими в ней железками.

— Ванная там, — показал он.

Так, без тени колебания, с ходу, коротко и ясно, он сообщил мне, где в моей квартире находится ванная комната, которую без него я бы еще долго и не подумал искать там, где ей надлежало быть.

Поскольку Жасмен не было, дядя умер, собака дергала звонок два раза (как правило, два), а мои одиннадцать племянников и племянниц играли на кухне с газовой колонкой, — дома в этот час стояла тишина.

Указующий перст долго водил слесаря по квартире и наконец вывел в гостиную. Мне пришлось наставить его на путь истинный и провести в ванную. Я было вошел за ним, однако он остановил меня; не грубо, но с твердостью, присущей лишь мастерам своего дела.

— Без вас справлюсь. А то, чего доброго, хороший новый костюм запачкаете, — сказал он, напирая на слово «новый».

Вдобавок он ехидно улыбнулся, и я молча стал отпарывать висевший ярлык.

Еще одно упущение Жасмен. Но в конце-то концов, ведь нельзя же требовать от женщины, которая с вами незнакома, имени вашего в жизни не слышала, даже и не подозревает о вашем существовании, сама, возможно, существует лишь отчасти, а то и вовсе не существует, — нельзя же требовать от нее аккуратности английской гувернантки Алисы Маршалл, урожденной де Бриджпорт, из графства Уилшир{1}; а я и Алису бранил за постоянную рассеянность. Она возражала мне, что нельзя одновременно воздерживаться от воспитания племянников и срезать ярлыки, и мне пришлось склониться перед этим доводом, чтобы не угодить лбом в притолоку двери из прихожей в столовую, притолоку, заведомо слишком низкую, о чем я не раз говорил глухому архитектору, нанятому нашим домовладельцем.

Собственноручно выправив непорядок в своем туалете, я на цыпочках тише тихого двинулся к спальне матери Жасмен, которой отдал одну из лучших в квартире комнат, что выходят окнами на улицу, а приходят, когда на них никто не смотрит, с другой стороны, лишь бы не выйти из себя вовсе.

Пора, пожалуй, обрисовать вам Жасмен, хотя бы вчерне (ведь окна здесь всегда зашторены, потому что раз Жасмен нет в природе, то и матери у нее быть не может, как вы сами непременно убедитесь к концу рассказа), — так вот, вчерне, то есть силуэтом, но ведь в темноте вы все равно ничего не разглядите.

Я прошел через спальню матери Жасмен и осторожно открыл дверь в бильярдную, смежную с ванной. В ожидании возможного прихода слесаря я заранее пробил здесь квадратное отверстие и мог в свое удовольствие следить теперь с этой точки зрения за его священнодействиями. Подняв голову от труб, он увидел меня и поманил к себе.

Пришлось спешно отправиться тем же путем в обратном направлении. По дороге я обратил внимание, что племянники все еще не расправились с газовой колонкой, и испытал (правда, мимолетное, ведь водопроводчик позвал меня, и лучше было не мешкать, а то моя степенность часто кажется чванством) чувство безотчетного, но глубокого презрения к этим трудноломким конструкциям, газовым колонкам. Из буфетной я попал в небольшой холл с четырьмя дверьми, одна из которых, не будь она заколочена, вела бы в бильярдную, вторая, тоже забитая, — в спальню матери Жасмен, и четвертая — в ванную. Я закрыл за собой третью и, наконец, вошел в четвертую.

Слесарь сидел на краю ванны и меланхолично созерцал толстые доски, которые в недавнем прошлом закрывали трубы, — он только что выломал их зубилом.

— Никогда не видел подобной конструкции, — заверил он меня.

— Она старая, — ответил я.

— Оно и видно, — подтвердил он.

— Вот я и говорю, — сказал я.

В том смысле, что точно не знаю, когда она сделана, раз никто этого точно не знает.

— Некоторые любят поговорить, — заметил он, — а что толку? Но это делал не специалист.

— Ваша контора. Я помню совершенно точно.

— Тогда я у них не работал. А если бы работал, — сказал он, — то ушел бы.

— Стало быть, так оно и есть, — не возражал я, — раз вы ушли бы, можно считать, что вы там были, поскольку вас бы там не было.

— Ну, во всяком случае, попадись мне этот недоделанный ублюдок, — высказался он, — сын вонючей шлюхи, которую по пьянке обратал вшивый кенгуру, сволочь, так паршиво сварганившая эту чертову бардачную дерьмовую хреновину, ему бы у меня непоздоровилось.

Потом он принялся ругаться, и от ругани вены на его шее стали похожи на веревки. Он склонился над ванной, нацелил голос на дно и, добившись мощного резонанса, битый час продолжал в том же духе.

— Ладно, — с трудом переводя дыхание, заключил он. — Что ж, придется все-таки взяться за дело.

Я уже собирался устроиться поудобнее, чтобы наблюдать за его работой, когда слесарь извлек из кожаного футляра огромную сварочную горелку. Потом он достал из кармана склянку и вылил ее содержимое в углубление, заботливо для этого предусмотренное изобретательным изготовителем. Одна спичка — и пламя взметнулось к потолку.

Осиянный голубым светом, водопроводчик склонился, брезгливо изучая трубы горячей и холодной воды, газовую, трубы центрального отопления и еще какие-то, назначение которых мне было неизвестно.

— Самое лучшее, — сказал он, — это все к черту снести и начать с нуля. Но вам придется раскошелиться.

— Ну, раз надо, — сказал я.

Не желая присутствовать при погроме, я на цыпочках удалился. В тот самый момент, когда я закрывал дверь, он повернул вентиль сварочной горелки, и рев пламени заглушил визг собачки дверного затвора, вернувшейся на свое место.

Войдя в комнату Жасмен (эта дверь вначале тоже была заколочена, но, по счастью, не покалечена), я прошел через гостиную, свернул к столовой, откуда уже мог попасть к себе.

Мне не раз случалось заблудиться в квартире, и Жасмен хочет во что бы то ни стало сменить ее, но пусть уж сама ищет другую, раз так упорно возвращается на эти страницы без моего приглашения.

Впрочем, я и сам упорно возвращаюсь к Жасмен просто потому, что люблю ее. Она в этой истории никакой роли не играет и, может быть, вообще никогда не сыграет, если, конечно, я не передумаю, но предвидеть это невозможно, а поскольку решение мое незамедлительно станет известно, чего ради застревать на такой малоинтересной теме, пожалуй, еще менее интересной, чем любая другая, — скажем, разведение крупной рогатой тирольской мушки или доение гладкошерстной травяной вши.

Оказавшись наконец в своей комнате, я уселся возле полированного шкафчика, который давным — без преувеличения — давно превратил в проигрыватель. Манипулируя выключателем, размыкающим блок-схему, замыкание которой приводит в действие электроприбор, я запустил диск; на нем покоилась пластинка, позволявшая с помощью острой иголки выдирать из себя мелодию.

Сумеречные тона негритянского блюза «Deep South Suite» вскоре погрузили меня в любимое летаргическое состояние. Все убыстряющееся движение маятников вовлекло солнечную систему в усиленное круговращение и сократило длительность существования мира почти на целый день. Так оказалось, что уже половина девятого и я просыпаюсь, встревоженный тем, что не прикасаюсь своими ногами к соблазнительным ножкам Жасмен; увы, она и не ведала о моем существовании. А я жду ее всегда, волосы ее струятся как вода на солнце, и мне бы хотелось сладострашно целовать ее и задушить в своих объятьях, только не в те дни, когда она становится похожей на Клода Фаррера{2}.

«Половина девятого, — сказал я себе. — Слесарь, должно быть, умирает с голоду».

Мигом одевшись, я сориентировался в пространстве и пошел в ванную. Ее окрестности показались мне заметно изменившимися, будто претерпели не одно стихийное бедствие. Я тут же понял, что все дело в том, что на привычном месте нет труб, и смирился.

Вытянувшийся вдоль ванны слесарь еще дышал. Я влил ему бульон через ноздри — в зубах у него был зажат кусочек олова.

Едва ожив, он взялся за дело.

— Итак, — сообщил он, — основная работа позади, все разрушено, начинаю с нуля. Как будем делать?

— Делайте как лучше, — сказал я. — Я полностью доверяю вам как специалисту и ни за что на свете не хотел бы малейшим пожеланием сковать вашу инициативу… которая, следовало бы мне добавить, есть исключительное достояние тех, кто входит в сообщество водопроводчиков.

— Полегче, — посоветовал он. — В общем, я понимаю, но школу я окончил давно, и если вы мне будете голову морочить, я с вами разговаривать не смогу. Прямо удивительно, как это образованным надо всех на свете с дерьмом смешать.