Людмила Морозова - История России. Смутное время

• Название: История России. Смутное время
• Автор: Людмила Морозова
• Жанр: История

Книга историка Л.Е. Морозовой «История России. Смутное время» посвящена исследованию событий, связанных с затяжным династическим кризисом, возникшим в Русском государстве после смерти в 1598 г. последнего царя из династии Рюриковичей, Федора Ивановича. Работа выполнена с привлечением широкого круга источников, каждому из которых дана характеристика о степени его достоверности и объективности в оценке происходящего. Особое место в работе занимают свидетельства современников и жизнеописания главных героев Смутного времени.

Книга предназначена для историков, студентов, учащихся и всех интересующихся историей России.

---

Анализ воеводских назначений в царское войско в 1604 г. показывает, что у Годунова не было верных и опытных людей, которым он бы мог полностью доверять. Одни воеводы состояли с ним в родстве, но не имели боевого опыта; другие им обладали, но не считали нужным проливать кровь за царя Бориса.

Тем временем воеводы Новгорода-Северского, отбив все атаки самозванца, отпраздновали победу. В «Ином сказании» об этом писалось следующее: «И паки той Гришка поиде к Новому Северскому граду, а в нем воеводы седели боярин князь Никита Романович Трубецкой да Петр Федорович Басманов; и те ему здатися не восхотеша и оружие уготовиша. Он же нача ко граду с войском крепко приступати и бити ис пушек и ис пищали по граду нещадно, и разбиша град до обвалу земного. Во граде же воеводы и гражане, видящее градское разбитие, и смыслившее тогда вещь лукаву; начаша бити челом ему и милости просити в вине той, будто не знаючи его супротив восташа: ныне же познахом прироженнаго государя своего: «престани трудитися град биюще, полагаем пред тя вся щиты своя и оружия и поготову тебе ныне град отворим и с подобною честию встретим тебя». Он же, слышав сия, и рад бысть и повеле биющим по граду перестать бити. Они же (защитники города. – Л.М. ) тайно уготовиша щиты, и уставившее пушки и пищали… и всякое оружие встречу им уготовиша… и град отвориша. Они же (воины Лжедмитрия. – Л.М. ), не ведущее сих… друг пред другом поскоряюще напред во град внити, и поидоша тесно, друг друга угнетающе. И подоволу пустившее во град… начаша по всему войску бити… изо всяково оружия… град же затворившее, и елико во град вшедших, тех всех побиша, иных же живых взявше. И убиша у них до четырех тысящ». (РИБ. T. XIII, Стб. 28–29.)

С радостной вестью Трубецкой и Басманов отправили в Москву голову А.М. Воейкова, и по царскому указу тот сразу же получил чин ясельничего. В ответ в Новгород-Северский прибыли стольник Н.Д. Вельяминов и стольник князь П.А. Черкасский. Первый сказал всем жалованное слово, второй передал золотые наградные монеты. Этим Б.Ф. Годунов хотел показать, что не скупится на награды и готов жаловать всех, кто сохраняет ему верность.

К середине декабря царское войско во главе с Ф.И. Мстиславским подошло к Новгороду-Северскому. Оно заняло удобные позиции и 21 декабря вступило в сражение с Лжедмитрием. Надеясь на существенный перевес в силе, царские воеводы не стали разрабатывать никаких тактических планов. Напротив, самозванец тщательно изучил расположение полков противников и, используя хитрый прием, ударил по ним настолько мощно и неожиданно, что они дрогнули. Исход сражения был окончательно решен в пользу поляков, когда они сбили с коня князя Ф.И. Мстиславского и нанесли ему несколько ударов по голове. Царское войско оказалось без полководца, его ряды расстроились. К тому же окружению князя пришлось спасать его от плена, забыв о главной цели сражения – уничтожение самозванца.

В «Ином сказании» эта битва описана следующим образом:

«И паки соступившемся двема войскома, и бысть сеча велия; сечахуся за руки емлюшеся, и бысть вопль и шум от гласов человеческих и оружий треск… И брань зело страшна бысть… ужаса и страха полна та беяше борьба. Он же Гришка с хитростию на бой нарядився: у многих в войске ево кони их и люди в медвежиих кожах и овчии кожи навыворот, у иных коней по обе стороны косы в тесноте режут и пакость великую творят. Московской же силы кони от их коней начаша зело мятися и на супротивных не поидоша. Они же во смятении том начаша боле побивати и одолевати, и тако Московская сила смятеся, и во смятении том много войска побиша и до самого знамени воеводского добишася… и самого того воеводу князя Федора Ивановича Мстиславского раниша. И тако его Гришкино войско одолеша, Борисово же войско побегоша. Они же ево девять верст гнаша и боле, в тыл побивающее и секуще».

(РИБ. T. XIII. Стб. 31.)

Сражение у Добрыничей

После битвы оба войска отошли от Новгорода-Северского. Лжедмитрий направился к Путивлю, где его с нетерпением ждали В.М. Мосальский и Б. Сутупов. По дороге он захватил Севск, где сделал остановку. Здесь 2 января 1605 г. к нему пришли самые знатные поляки во главе с Юрием Мнишеком и заявили, что возвращаются в Польшу. Поводом для этого стало получение ими письма от короля Сигизмунда, в котором он запрещал своим подданным вторгаться на территорию соседнего государства. Причина же была в том, что самозванец не мог заплатить шляхтичам жалованье. К тому же он запрещал им грабить русские населенные пункты и заставлял терпеть мороз и всякие неудобства. В итоге для искателей приключений и легкой добычи поход на Москву лишался всякого смысла.

Боясь бунта в своем войске, самозванец, по совету Юрия Мнишека, решил выдать жалованье наиболее отличившимся воинам. Но это лишь ухудшило общую ситуацию. Оставшиеся без денег поляки начали буйствовать и грозить «царевичу Дмитрию» расправой. Один из шляхтичей даже стащил с Лжедмитрия соболью шубу и пожелал ему поскорее оказаться на коле. Очевидно, он не верил в его истинность.

В итоге самозванцу удалось уговорить остаться совсем немногих поляков, около 1500 человек. Но через некоторое время к нему прибыла подмога – около 12 тысяч казаков. Новое войско было значительно хуже организовано и вооружено, чем прежнее. Но включать в его состав воинских людей из сдавшихся русских городов самозванец не решился.

В Москве весть о разгроме царского войска была встречена с большим недоумением и печалью. Царь Борис тут же отправил в войско чашника Н.Д. Вельяминова, который сказал воеводам следующие слова: «Князь Федор Иванович! Государь царь и великий князь Борис Федорович всеа Руси и сын ево царского величества велели тебе говорить: слух до нас дошел, что де у вас, бояр наших и воевод, было дело с крестопреступники литовскими людьми и с Ростригою декабря в 21-й день, в пятницу И на том деле тебя, боярина нашево, во многих местех по голове ранили; а бояре наши, князь Дмитрей Иванович Шуйской с товарищи, о том к нам не писали, коим обычаем у вас дело делалась. Ты то зделал, боярин наш князь Федор Иванович, помятуючи Бога и крестное целование, что еси пролил кровь свою за Бога, за Пречистую Богоматерь, крепкую нашу помощницу… и за нас, и за всех православных христиан… И мы тебя за свою прямую службу пожалуем великим жалованием, чево у тебя и на уме нет. Да государь же жалует тебя, прислал к тебе со мною дохтура Ягана да аптекаря Петра Долаврина». (Разрядная книга 1475–1605. Ч. IV. С. 85–86.)

В источниках нет никаких данных о том, какую награду получил князь Ф.И. Мстиславский за свои раны. Царю Борису следовало бы отпустить его домой для лечения, но он побоялся это сделать, и поэтому отправил к нему своего доктора. Поведение остальных воевод показалось ему очень подозрительным, поэтому он велел Вельяминову сказать им следующее: «Слух до нас дошел, что де у вас, бояр наших и воевод, было дело со крестопреступники с литовскими людьми и с Ростригою декабря в 21-й день, в пятницу, и на том деле боярина нашево князя Федора Ивановича Мстиславсково ранили по голове во многих местех; а вы тово к нам не писали, коим обычаем у вас то дело делалось. И вы то делаете не гораздо, и вам бы к нам о том отписати вскоре подлинно». (Разрядная книга 1475–1465. Ч. IV. С. 86.)

Б.Ф. Годунов понял, что его войско существенно поредело, поэтому отправил в помощь воеводам боярина князя В.И. Шуйского, опытного военачальника, с членами своего двора, стольниками и московскими дворянами. Они выехали из Москвы 1 января и через некоторое время присоединились к основному войску, стоявшему у Стародуба. На военном совете было решено двинуться к Севску, где находился Лжедмитрий. К 20 января 1605 г. оба войска оказались неподалеку друг от друга у деревни Добрыничи.

Царские воеводы тщательно разработали тактику боя, зная, что самозванец любил действовать внезапно. Они расположили полки широким фронтом и соорудили в центре за Большим полком Гуляй город, состоявший из возов с сеном. За ними расположились в четыре шеренги шесть тысяч стрельцов и пищалями и 14 пушками. На правом фланге, кроме полка Правой руки, поставили двухтысячный отряд иноземной конницы во главе с Я. Маржеретом, на левом фланге – шесть тысяч конных дворян. Общая численность царского войска достигала почти 50 тысяч человек. У Лжедмитрия было почти в три раза меньше воинов.

Я. Маржерет оставил воспоминания об этой битве:

«Это было утро 21 января 1605 года. Армии сблизились, и после нескольких стычек при пушечной стрельбе с обеих сторон Дмитрий послал свою главную кавалерию вдоль ложбины, чтобы попытаться отрезать армию от деревни; узнав об этом, Мстиславский выдвинул вперед правое крыло с двумя отрядами иноземцев… Тогда он двинулся вправо к деревне, у которой находилась большая часть пехоты и несколько пушек. Сказанная пехота, видя поляков так близко, дала залп в десять или двенадцать тысяч аркебузных выстрелов, который произвел такой ужас среди поляков, что они в полном смятении обратились в бегство. Тем временем остаток их кавалерии и пехота приближались с возможно большим проворством, думая, что дело выиграно. Но, увидев своих, бегущих в таком беспорядке, бросились догонять; и пять или шесть тысяч всадников преследовали их более семи или восьми верст. Дмитрий потерял почти всю пехоту, пятнадцать знамен и штандартов, тридцать пушек и пять или шесть тысяч человек убитыми, не считая пленных, из которых все, оказавшиеся русскими, были повешены среди армии, другие со знаменами и штандартами, трубами и барабанами были с триумфом уведены в Москву Дмитрий с остатком своего войска ушел в Путивль». (Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. С. 192–193.)